— Пошли.
— А… а это что? — Колдун потянулся к горлу, еще не веря, что обошлось.
— Взрывчатка, — не моргнув глазом заявила феникс. — Обманешь, попытаешься убить — останешься без головы.
Крохотная пещерка, всего шагов пять. Вроде искусственная. Фу, гадость! По коже продирается волна такого колючего холода, что она невольно оглядывается: какого черта?
Впечатление, что тут черные кристаллы на полную мощность работают! Как чародей их терпит, они ж любую магию глушат?!
Но тут включается свет, и на постели, наскоро переделанной из алтаря, Лина видит свою «плату за молчание».
Ему лет двенадцать, и он то ли спит, то ли без сознания. Обнаженное тело распластано на тонком слое травы, прикрывающей камень. И руки, заведенные за голову и вмурованные в изголовье алтаря, и ноги — в кровавых синяках. Особенно много на бедрах и у плеч.
По краю алтаря цепочка тех самых черных кристаллов. Штук тридцать. Кем должен быть мальчик, что его блокируют на такой мощности? И как же ему сейчас тошно — черные кристаллы даже ей, темной, терпеть тяжело… Дышать тяжело…
— Это кто? — Голос феникса спокойный-спокойный. Именно такого добивалась от нее мама.
— Маг. Из сильных. Очень… Среди его предков сплошные Стражи. Зелья, приготовленные на его крови, — настоящее сокровище! Я столько на них… Кхм. Он твой. И мы расстаемся. — Голос чародея стал почти заискивающим.
— Так ты кровь у него берешь?
— Ну да. Я его специально для этого прибрал. Забирай, мы ведь договорились, да?
И в этот миг мальчишка открыл глаза. Огромные, помутневшие от боли и жара. На миг в них тенью мелькнула надежда, но тут же потухла, потом растерянность и стыд — увидев девушку, он судорожно дернулся, инстинктивно пытаясь прикрыться. Не вышло, каменные кандалы не пустили, и, вздрогнув от боли, он затих, едва шевельнув запекшимися губами. Слабый совсем.
— Много уже взял?
— Крови? За трое суток — где-то около литра. Тебе хватит.
Три дня…
— И мести родителей не боишься?
— Тебе-то что? — не выдержал Властим. — Ладно-ладно, ничего, извини. Я не тороплю… Нет, не боюсь. Его никто не ищет, он официально покойник.
— Как это?
— Интересуешься новым способом убийства? Пожалуйста: ждешь, пока твоя жертва куда-нибудь полетит на самолете, покупаешь билет. В нужный момент запускаешь снотворный газ и забираешь нужного человечка. Потом переносишься — и готово. Самолет падает. По останкам на месте катастрофы никто в жизни не определит, сколько там трупов и как люди умерли. Спишут на террористов, не первый раз.
Во время его речи Лина следила за мальчишкой. Он тоже слушал своего мучителя, и на тонком лице все ясней проступало отчаяние. Но он молчал. Только дышал как-то странно. Девушка прищурилась — на левом боку темнел громадный синяк. Гарантированный перелом ребра. Рядом с легким.
— На боку тоже кровь брал? — Ладонь феникса легко легла на горячую кожу.
— Что? А… нет. Это стукнул, не удержался. Язык у него… Так берешь?
Вот доставучий.
Мальчик снова вздрагивает, когда она касается перелома. В его глазах нет надежды, только боль и злость на собственную беспомощность. Зеленые глаза… Лина решительно кивает головой:
— Беру.
— Отлично! — оживился тот. — Снимай эту свою взрывчатку, и…
— Не спеши.
— А что такое? Мы договорились, нет?
— Договорились. Насчет заказа Александруса. А еще есть приветы от Лайзы, Магнуса и мудрейшего Пу Сы. Тоже расплатишься? — Губы юной убийцы кривит злая усмешка, и колдун, что-то поняв, отшатывается.
— Что?..
— Прощай, Властим.
Изобразив на жертве, кроме раны в сердце, еще и следы удушения и утопления (целых пять минут на это угробила!), Лина вколола ему еще какую-то пакость — яд тоже заказывали — и снова вернулась к алтарю. Ну-ка, ну-ка, что нам тут нужно? М-да, паршиво…
Мальчик отвел глаза от тела своего мучителя и посмотрел на нее.
— Феникс… — прошелестел почти неслышный голос. — Что ты… от меня… хочешь?
— Чтоб ты полежал тихо, — огрызнулась она. И перенеслась.
Белые кристаллы нашлись только в третьей по счету лавочке и вдобавок стоили немало. Шипя нечто неласковое в адрес покойничка Властима, феникс выгребла из кармана одно из его зелий и все-таки добилась скидки. Но из-за поисков и торга в пещеру она вернулась только через сорок пять минут.
Почувствовав перенос, он открывает глаза.
— Что теперь?
— Я ж сказала, лежи тихо!
— Куда я денусь…
Лина достает из сумки кристаллы, кладет у его груди. Молча осматривает фронт работ. Нейтрализовать черные кристаллы можно только белыми, причем раскрошить с первой попытки. А мы имеем тридцать два черных и только двадцать шесть белых. Весело. Присвистнув, девушка вынимает нож и прищуривается: если отколоть вот этот кусок алтаря, то разница, в принципе, преодолима.
— Подожди… — шепчет мальчик, — минутку.
— Что?
— Можно сначала попить? Пожалуйста…
Тихий, почти безнадежный шепот словно проломил перегородку между сознанием и тем вечно кипящим котлом внутри, который назывался «злость». Ярость заклубилась огненной лавой. Какая там злость, это просто бешенство!
В клане Феникс очень ценили детей.
Редко какая из фениксов была способна родить больше двух дочерей. Они жили долго, втрое дольше человека, но за это пришлось платить… Дети рождались нечасто, и поэтому каждый ребенок был драгоценностью. Их берегли, несмотря на требовательность и традиции. Берегли и охраняли. Даже детеныши демонов могли рассчитывать на безопасность и какую-никакую помощь при случае. И все знали, что фениксы малость ненормальные на детках, и с заказами на лиц до восемнадцати к ним соваться может только самоубийца. Ее объект, кажется, не знал, что показывать своей убийце ребенка в таком виде небезопасно.
Эх, Властим, жалко, что никто не заказал тебе какую-нибудь медленную смерть. Мама была бы поражена моим дебютом!
Пока Лину терзали кровожадные мысли, руки ловко сняли с пояса небольшую фляжку, открутили колпачок-стаканчик и поднесли его к губам-корочкам.
— Он что, сегодня тебе воды не давал?
Мальчик не ответил. Слишком сосредоточен был на том, чтоб поймать губами и выпить все до капельки. Словно неделю не пил. Догадка уколола шипом.
— Подожди… совсем не давал?!
Тихий вздох. Усталый взгляд, в котором смешались благодарность и боль. И обреченность.
— Нет. Зачем?
Жбыр! Про еду можно не спрашивать. Лина налила еще стаканчик.
— Как тебя зовут?
— Тебе зачем? — настороженно глянули на нее чуть прояснившиеся глаза. — Лёш.
— Лёш, а дальше?
— А тебя?
Надо ж, а он, оказывается, с характером.
— Мы на задании не представляемся, — дернула плечом Лина. — Традиция. Так как?
— Что?
— Морочишь мне голову? Как тебя зовут?
— Зачем тебе мое имя?
— Для меню! — разозлилась девушка.
Вот упрямец! Еле дышит, а туда же. Хотя, может, мальчишки все такие? Вторую половину человечества юная феникс почти что совсем не знала — мальчики в клане не рождались, а контакты за его пределами не поощрялись. Да и времени на эти контакты не очень хватает: обучение будущих фениксов отнимало по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки.
— Так бы и сказала… — с усилием улыбнулся мальчик. — Тогда представь, что я блюдо-сюрприз.
— Что? — изумилась феникс. Нет, похоже, она многое упустила, не знакомясь с мальчиками. Таких нахалов среди ровесниц ей не попадалось еще. А интересно ж!
— Ничего! Спасибо, конечно, за воду… но лучше ешь с закрытыми глазами!
— Ничего себе! — почти восхитилась Лина. — Парень, ты всегда такой упрямый?
— А ты всегда спрашиваешь у еды, как ее зовут?
Лина представила подобный диалог с бифштексом, и ей стало весело. А задание оказалось не таким уж плохим. Юморист он, ее новый знакомый.
— Только у той, что умеет разговаривать! Кстати, паренек, для еды у тебя не слишком сговорчивый нрав.
— Дракон тоже так сказал… — пробормотал мальчик-маг. — Зеленые глаза блеснули вызовом. — И что, тебе это мешает?
— Не-а. Но тебе лучше быть повежливей, пока я не передумала и не бросила тебя здесь.
Не то чтоб фениксы не уважали драконов. Но сравнивать ее с драконом — это по меньшей мере невежливо. Тем более, когда тебе хотят помочь! Но она тут же пожалела о том, что сказала — что-то странное мелькнуло у мальчишки на лице. Страх и обреченность — тщательно запрятанные, затаенные… прикрытые вызовом, отчаянной попыткой пошутить… Вот это да! Все это время, пока они перешучивались, он…
— Эй, малыш, ты всерьез решил, что я хочу тебя съесть?!
— Нет? — после паузы тихо спросил Лёш.
Лина покачала головой. Значит, думал. Думал — и дерзил! Нет, этот парнишка ей точно нравится! А она-то пригрозила, что может передумать и бросить его тут. Интересно, что хуже для мальчика: знать, что тебя слопает незнакомая людоедка или тихо умереть в кандалах без воды и еды? Ладно, как любит повторять мамуля, дела говорят лучше, чем слова.
— А что тогда?
— Там посмотрим. Полежи тихо, пожалуйста. Будет немножко не по себе.
— Хуже уже не будет, — пробурчал мальчишка, пристально следя за ее руками.
И ошибся.
Нет, все-таки черные кристаллы — редкостная мерзость. Мало того что держат и не выпускают, мало того что от них физически плохо… так ведь когда эту пакость рушишь ведьминым кварцем, заключенная в них энергия выплескивается наружу… бррррр… внутри словно кошки царапают. Конечно, белые кристаллы вбирали в себя сколько могли, и все же было неприятно. Лина скосила глаза на своего нового знакомого… и рывком дернула из аптечки флакон со стимулятором. Мальчишку трясло как в лихорадке, мускулы судорожно напряглись, на закушенных губах треснули корочки и по щеке уже протянулись алые ниточки. Трое суток в компании черной дряни даром не прошли, и ему пришлось куда хуже. Черт, да что ж это?
— Эй-эй, а ну брось это, паренек! Пей, живо…
— Мм… Что… это.
— Черт, да пей же! — А, плевать! Она заставила его раскрыть рот и влила пару глоточков. Да еще придержала, не давая в