— Дим!
— Попробуйте зайти в спальню родителей, — проконсультировал бесплотный голос.
— Зачем?
— Некоторые родители хранят там коробочки или шкатулки с памятными реликвиями. Детские локоны или первый выпавший зуб.
Не дослушав, Лёш метнулся из комнаты. Дим дернулся следом, но ограничился тем, что переместился к двери и чуть склонил голову, вслушиваясь в каждый звук. Впрочем, брат вернулся быстро. Зеленые глаза его сияли:
— Пап, ты гений!
Темный коридор непривычно прямой и широкий. Совсем непохоже на пещерные ходы. По ровной пыльной стене тянется цепочка каких-то одинаковых выпуклостей, похожих на лампы. Да это и есть лампы!
И все разом становится на свои места. Это не пещера. Это не подземный мир Уровней, отгороженный печатями от так называемой Поверхности. Это какое-то человеческое здание, похоже, заброшенное. Причем сравнительно недавно — стены, конечно, тут пыльные и грязные, но ковровое покрытие еще вполне успешно гасит шаги — значит, не заросло грязью.
Так. А что она здесь делает?
И как она вообще здесь оказалась?
Дыхание рвется с губ тающими облачками. Что-то оттягивает талию — пояс… тяжелый… с кармашками.
Что происходит?
Впереди вскрик! Тонкий, насмерть перепуганный голос. Детский.
— Туда!
— Осторожней, Лёшка, — предупреждает мужской голос.
Лёшка?!
Лампы мелькают изломанными полосами, двери распахиваются под ударами сильных рук… и некогда подумать, откуда тут взялся Лёш. И почему она видит только светловолосого. Подумать некогда, потому что они находят наконец, кто кричал.
В этой комнате тоже не работают лампы, но здесь светло — от десятков свечей, расставленных на столике, закрепленных на полках, по углам дивана. И все эти мерцающие огни освещают…
Алое покрывало. Несколько шелковых подушек. На постели два сплетенных тела, накрытых сетью золотых волос. Красивое, гибкое, хищно изогнувшееся — сверху. Отчаянно бьющееся, безнадежно всхлипывающее, с тонкими руками, привязанными к изголовью постели — снизу. Детское.
Что?! В горле что-то заклокотало.
— Прочь!
Золотоволосая тварь поднимает лицо. Хищная, какая-то андрогинная красота — и большие темные глаза, и алые губы над оскаленными клыками могли в одинаковой степени принадлежать и мужчине, и женщине.
Инкуб?!
Голодный огонь в глазах, беспокойные сполохи темной ауры, плавные линии тела, на глазах перетекающие из мужских форм в женские — инкуб! Адское создание, которое питается желанием жертвы. Опасное, очень опасное, ведь желания есть практически у всех, даже у демонов. И жертвой может стать любой.
Но жертва-ребенок?!
Худенькая девочка, даже не подросток, тоненькая, насмерть перепуганная. Она вся сжимается, когда длинные пальцы инкуба по-хозяйски трогают ее губы.
— Прочь от нее!
Рука сама собой рвется вперед, автоматически раскрывая ладонь в незнакомом уверенном жесте — и оскалившуюся тварь сметает с постели и швыряет на стену.
— Лёш, бросай! Зель…
Быстрый бросок, дымный факел, дикий вопль. Свечи гаснут, комната тонет в темноте, старший пытается что-то засветить. Где инкуб?! У пола пусто. Куда он делся?
— Где он?
— Испарился!
— Но так не бывает!
— Бери девочку! Скорей, пока еще можно спасти.
— Принц Кайю? — шелестит детский голосок. — Принц Кай…
— Принц? Это еще кто? — удивляется Дим, вскидывая на руки хрупкое тельце.
— Какой-то анимешный герой, — пожимает плечами Лёш, быстро осматривая комнату. — Не понимаю…
— Берегись!
У самого лица мелькают алые глаза уже без той нечеловеческой красоты, и в следующий миг жуткая боль рвет горло! Недобитая тварь, чувствовал же! Инкубы не испаряются так легко! Когти полосуют плечо, руку, пальцы с зажатым зельем… Комната опрокидывается, на потолке диким хороводом кружатся мертвые лампы.
— Лёш!
Он не может ответить. От боли глаза ничего не видят, а голодная тварь, забыв про всякую осторожность, закусив его горло в клыкастую западню, оплетает руками и готовится перенестись.
Он не может ответить, не может, как Дим сейчас — не может ударить.
Все, что можно сейчас, — пытаться блокировать перенос, перенастроить, и левой рукой нащупывать скользкий от крови пузырек с зельем на основе полыни. Есть.
Теперь остаток сил — в телекинез, чтобы попасть в лицо, чтобы наверняка… наверняка.
Зелье жжет, кровь инкуба жжет, и зубы… сжима… ох. Больно…
Лина…
Темно.
Нет!
Девушка рывком открыла глаза и села. На постели. В своей комнате.
Лёш!
Лёш. Она непонимающе осмотрелась, но в ее комнате, конечно, не было зеленоглазого певца с удивительно теплым голосом и его брата. И инкуба.
Сон? Это просто сон?
Слава Пламени. Просто сон. Лёш сейчас спит в своей постели и не знает, что в ее сне он только что сражался с инкубом и истекал кровью. И с какой стати ей снятся потенциальные жертвы?
— Жертвы? — поинтересовался внутренний голос.
Именно что.
— А с чего это ты тогда так перепугалась?
Не твое дело!
— Побоялась, что у тебя контракт перехватили, а? — Внутренний голос предугадал ее ответ, но таким ехидным тоном, что напрочь отбил охоту беседовать.
Отвяжись.
Лина тряхнула головой. Что происходит? Ей никогда не снились такие сны. Отчетливые до мельчайшей подробности. С болью в прокушенном горле…
Стоп.
Болью?
Не веря своим ощущениям, она поспешно подняла зеркало. И оцепенела.
На шее медленно растворялись следы укуса. Четыре прокола с рваными краями, они промелькнули и исчезли. Растаяли. Но значит — были? Были?
Нет.
Нет, пожалуйста! Пусть это будет не то, о чем она подумала! Лёш…
Глава 10Ты что, влюбился в него, Феникс?
Подслушка. Ей срочно нужна подслушка!
Лина поспешно натянула приготовленную наутро одежду и перенеслась к старинному двухэтажному дому с кучей пристроек — к дому Лёш… жертвы.
В мыслях царил полный разброд, на душе творилось черт знает что, и в первый раз в жизни хотелось помолиться о кошмарах. В смысле, чтоб ночной сон оказался именно им — заурядным кошмаром.
Быстрый шаг, резкий «выход», Лина разомкнула ресницы, не дожидаясь, пока тело освоится.
И закусила губу, потому что в два часа ночи в доме горел свет. И мелькали фигуры людей. В массовую бессонницу девушке не верилось, так что она быстро активировала подслушку.
Ну-ка, ну-ка…
Ну давай же!
Чертова нитка молчала. Либо ее что-то глушило, либо, что вероятней, зеленую рубашку Лёш давно снял, и сейчас подслушка мирно покоится в стиральной машине. Ад и пламя!
Лина схватилась за телефон.
Это было глупо и неразумно, и еще крайне странно… но быстрые пальцы набрали номер практически самостоятельно — словно у них глаза были.
Звонок. Второй. Томительное ожидание ответа.
Ну что ж ты…
Наконец экран оживает — на фоне какой-то зелени появляется чье-то лицо. Не Лёш. Взлохмаченные белокурые волосы и пристально-сердитый взгляд. Дим. «Нахал, испортивший свидание».
— Ну? — неприветливо осведомился он, глядя куда-то в сторону. — Показывайтесь уже.
Лина медлила включать передачу изображения. Ну что она скажет?
— Тогда катитесь, не до вас, — столь же неприветливо оповестил агрессивный блондин, и связь оборвалась.
Лина нахмурилась. По телефону Лёша отвечает его брат — раз. Он ведет себя нервозно до агрессивности — два. В доме все не спят — три. Вывод?
Второй раз ответа пришлось подождать подольше.
Экран зажегся только на двенадцатом гудке.
— Да? — Опять Дим. — О-о.
— Привет. — Лине не надо было маскировать волнение — сойдет за девичью нерешительность. — Можно Лёша?
Что подумает Дим о взбалмошной девице, названивающей посреди ночи, ее волновать не должно. Ведь не должно же?
Блондин окинул ее мрачноватым взглядом.
— Лёш не сможет сейчас подойти.
— Что-то случилось? — Спокойнее… да что с тобой?
Дим в некотором замешательстве посмотрел куда-то в сторону:
— Он… его сейчас осматривает… э… врач.
Так.
Значит… значит, это все-таки был не кошмар. Лёш и правда…
— Что случилось?
— Небольшой конфликт с поклонниками другой музыкальной группы, — сымпровизировал блондин. — Ничего страшного. Он будет очень рад, что ты позвонила.
— Я перезвоню завтра, — пообещала девушка, быстро отключая телефон.
Завтра. Завтра.
Проклятье! Ничего страшного, да? А почему тогда нельзя дать ему телефон? Ничего страшного.
Лина очнулась, когда под ее руками жалобно хрупнул пластик.
О… а когда это она оказалась дома? И когда успела ухватить аптечку, а?
Феникс, ты что вытворяешь?
Ее птичка встопорщила перья и не ответила. Но лихорадочное волнение, из-за которого она сегодня трижды дыхательные упражнения делала, прежде чем заснуть, снова вернулось. Что происходит? Что с ней творится?
Со вчерашнего вечера все наперекосяк.
Танцы. Полная потеря самоконтроля.
Странное самочувствие.
Неожиданное вмешательство феникса…
Какого дьявола?
Ладно, это позже.
А пока — Лина сжала аптечку — пока надо наведаться в этот домик.
Феникс продолжал буйствовать, так что вместо запланированного уютного кустика под уютным окном ее перенос непонятным образом окончился в небольшой комнате, обставленной светлой мебелью. Пустой комнате. И на том спасибо.
Ты что творишь сегодня, птичка, с ума сойти просто.
Ладно, с этим позже.
Не двигаясь, Лина огляделась.
Так. На комнату Лёша явно непохоже. С ее точки зрения, комната странного ведьмака (да заткнись же ты, феникс!) должна выглядеть куда более… впечатляюще. А тут все очень по-человечески.
Фото девушки на стене. Компьютер. Толстенная кипа книг, от которой, кажется, сейчас лопнет полка.
Странноватая картинка, изображающая мозг человека внутри черепа. Ни гитары, ни нот.
И нет на раме окна замыкающего контура, препятствующего проникновению в дом зла. Ах вот что. Вот почему она сюда попала. Здесь открыто. Странно. Контур есть, но не замкнут. И на двери тоже.