езет, то врач разрешит на ней стоять, а не держать в подвешенном состоянии.
На этаже тихо. Я даже пугаюсь, что успела оглохнуть.
– Здесь они вряд ли появятся до вечера, – будто читает мысли Ольга.
Таращусь на её узкую спину и трясу волосами.
Бред!
Распахиваю дверь и попадаю в весьма уютную комнату. Высокие кровати, под которыми замаскированы ящики для вещей, письменные столы, тумбочки. Ах да, и каждой по туалетному столику. Все такое приторно-розовое, что зубы сводит.
– Вот твоя кровать. Располагайся.
Мне вручают буклет с расписанием. Остаюсь наедине со своими мыслями. Закидываю рюкзак на кровать и выдыхаю.
Я справлюсь. Должна!
Когда-то же была в центре внимания, и мне оно нравилось.
«Ага, до того, как тебя головой приложили с твоей высоты», – гаденько так внутренний голос нашептывает.
Кривлю губы.
Пробегаюсь глазами по напечатанным строчкам с предметами. Английский, французский, химия, деловой этикет, искусство ведения переговоров.
Что? Зачем мне это в одиннадцатом классе?
Первый порыв – смять эту бумажку и залечь на кровати до скончания века.
Но перед глазами возникает озабоченное лицо отца. И воспоминания, что все это только ради моей эгоистичной тушки.
Прикрываю веки и резко выдыхаю. Три раза подряд. Иногда это мне помогает взять себя в руки.
Телефон оживает. По звонку сразу соображаю, кто там меня пытается выцепить.
– Привет, – в кадре до боли знакомая белобрысая макушка.
– О, привет, ждала моего звонка, Снежуля? – друг поигрывает бровями.
Делаю жест рука-лицо.
– Конечно, спала и видела, как ты позвонишь.
– Я так и знал! – голубые глаза вспыхивают триумфом.
Грудь стискивает тоска. Антон – единственный друг из той, прошлой жизни. Не отвернулся и не бросил калеку.
И я дорожу нашей дружбой, хоть мы и не виделись уже пару месяцев. С момента переезда сюда.
– Так, ладно, как ты там? – он становится серьезным.
Настроение сразу же портится.
– Ну как, выбили костыли, назвали хромулькой, и далее по списку.
Антон сжимает зубы. Я даже скрип слышу.
– Прям фантазия как у пельмешек.
Хрюкаю от смеха. Вот в этом весь он. Даже самое поганое событие превратит в насмешку.
– Какая у фарша фантазия?
– Вот и я говорю, что никакой, – показывает мне язык, – да, блин.
Комната вертится за его спиной, как будто он куда-то собирается.
– Что у тебя там происходит?
– Из дома сбегаю. Папочка соизволил объявиться. Права качает.
– Ой.
Искренне сочувствую другу. У него в семье вообще атас. У меня там темно, как в склепе, так вот у него ещё хуже.
Отец отказался от него, когда тот был совсем маленьким. А потом вообще стал каким-то общественным деятелем и пытается сейчас стать отцом года. Но Антон только скалится и отшивает его.
– Может, не стоит так прям?
– Снежа, блин, ты на чьей стороне?
– На твоей, конечно, Тош. Но…
– Никаких но.
– Как там баскетбол?
– Да вроде в норму пришел. Все пучком, девки не отлипают. Тот козел, который тебя…
Сверяюсь со временем. С моей скоростью, пожалуй, пора выдвигаться.
– Мне пора, Тош, надо на уроки. Пока-пока.
Антон надувает губы. Посылает воздушный поцелуй и отключается.
Нахожу в брошюре карту территории. Отлично! Мне нужно преодолеть почти семьсот метров до главного корпуса.
Открываю дверь и с разгону врезаюсь в ту самую блонди. Нику, кажется?
Она смотрит на меня, как на заблудившегося таракана. Но мне плевать.
– Эй, хромоножка, ты со мной, что ли, будешь жить?
Игнор удачно активирован.
Подхожу к нужному кабинету после звонка. Ладони скользят от пота. Я волнуюсь. До трясучки в коленках.
Стучусь и как в ледяную воду ныряю. Распахиваю дверь и вхожу.
В классе полная неразбериха. Парни громко хохочут, девчонки в обнимку с зеркалами.
Взгляд непроизвольно приклеивается к уже знакомой фигуре.
Яр.
Сидит на парте и разговаривает с каким-то блондином.
– Эй, хромоножка, а ты дверью не ошиблась?
Сразу видно, мои одноклассники – зайки.
– Эй, новенькая, держала бы ты костыль покрепче, – а вот и знакомый уже обидчик.
– Рот завали, Маркелов!
Знакомый рык заставляет сжаться тугой пружиной.
– Яр, а ты давно решил благотворительностью заняться?
Оскалы. Смешки. Издевки.
И только глаза того самого Яра остаются серьёзными и смотрят на меня не мигая. И этот взгляд пронзает насквозь. Кажется, я попала!
– Так, класс, прошу прощения за опоздание. О, а мы тебя потеряли.
В класс заходит учитель в паре с Ольгой. Все сразу же рассаживаются по местам, а я остаюсь посреди класса.
– Ребята, познакомьтесь с новенькой. Это Снежана.
– Ого, имечко-то какое, прям как у элитной прост…
– Ника! – одергивает её учитель, и блонди усмехается.
Стараюсь не покраснеть. И не сорваться в бега.
Ха-ха. Костыли мне это позволят, как же.
– Не, ну а что? Что за имя такое?
– Такое же имя, как и у тебя, сколопендра, – замечаю в самом конце Лизу и даже на мгновение позволяю себе порадоваться.
Хоть кто-то тут адекватный.
Собеседник Яра выдает громкий смешок.
– Ой, Синицина, завались, – огрызается Ника и поправляет длинную шевелюру.
– Так, прекратите. У нас, в конце концов, элитная школа, а не базар.
Учитель стучит по столу, и все морщатся.
– Добро пожаловать в самую крутую школу страны, – все тот же собеседник Яра.
Одариваю всех своих одноклассников самой высокомерной улыбкой и прохожу мимо. Плюхаюсь на последнюю парту.
Как раз за спинами Яра и пока ещё незнакомого парня.
Блин, совсем ориентацию потеряла с этими перепалками.
Ну не вскакивать же сейчас и не пересаживаться.
Прижимаю попу к стулу.
– Так что, ты так и не нашел ту девчонку, которую увидел как-то на соревнованиях?
– Да фиг там, Глебас. Вообще никаких следов.
Рядом со мной приземляется Лиза и добродушно улыбается.
– Я к тебе, а то надухарились тут всякие, фиг вдохнешь, – на весь класс в сторону Ники и ещё одной девчонки.
Блонди откидывает длинные волосы за спину и окатывает нас высокомерием.
– Зато от нас пахнет девочкой, а не навозом.
Лиза только презрительно прищуривается. Молчит.
– Так, класс. Кто мне напомнит, на чем мы остановились перед каникулами?
Глава 3
Яр
Чувствую прерывистое дыхание новенькой за спиной. И кроет. Даже запах её чувствую.
Как волчара, который добычу учуял.
Это что ещё за выверты моего разума? Да и какого я вообще полез на её защиту?
Потому что про маму вспомнил.
Передергиваю плечами. Не хочу сейчас об этом.
– Э, Бородин, ты куда улетел? – бортует меня Глеб.
Цепляется за плечо. Стряхиваю его клешню.
– Че надо?
– Что-то ты какой-то озабоченный? Неужто Ника тебя окучила все-таки?
Друг ржет, а я хмурюсь в попытке понять, о чем речь.
– Я тебе грядка, что ли?
– О, ну хоть язык вырос опять, – Глеб давит смешок кулаком.
– Задолбется окучивать.
Бесит. Иногда ведет себя как придурок, но друг все же. А на друзей не жалуются.
– Вот это мой дружбан. А то думал, каникулы совсем тебя заквасили.
Брезгливо смотрю на друга.
– Морозов, блин. Что с твоим лексиконом?
Глеб толкает меня в бок и закатывает глаза к потолку. Хмыкаю.
Учителя вызывает директор, и класс как с цепи срывается.
Глеб довольно скалится и поворачивается к задней парте.
– Привет, я Глеб Морозов, будем знакомы.
Ловелас фигов. Но у меня слух на максималку выставляется.
Хочу голос её услышать. Уверен, он меня добьет, и вся выдержка слетит с петель. Но хочу вот.
– Привет. Я Снежана.
Ну все! Тушите свет! Бородин, ты встрял по самое не хочу. Голос этот тихий за секунду вгрызается в мозг.
Стискиваю в кулаке ручку и слышу, как она трещит. Ослабляю захват.
– Глеб, а ты решил пройтись по слабеньким?
Маркелов! Ну, тварина. Бесит.
– Маркелов, твою мать, ты решил сегодня выхватить? Без звездюлей, как без пряников, я смотрю, – не могу сдержаться.
Рычу как раненый зверь, но уже знакомая агрессия прокатывается по венам.
– Бородин, тебе опять ссылку из школы устроить? Так я устрою.
Скалится, гаденыш, а сам к стулу прижался.
Ссыкло!
– Так, может, тебе в больницу ссылку устроить?
Меня несет. Сам понимаю. Но, вашу за ногу, я ненавижу, когда к тем, кто слабее, лезут.
Личный таракан, который подстегивает защищать. Самому игнорировать, но вот таких придурков осаждать, если начинают лезть.
– Ну давай…
– А это Яр Бородин, и, кажется, сейчас он натворит дел. Простите, дамы, – доносится словно сквозь пелену голос друга.
Меня хватают за руку, когда я уже срываюсь с места.
– Э, остынь, брат.
Глеб с силой заставляет сесть.
А я выдыхаю.
Последнее, что мне нужно, – это вот такой залет с мордобоем.
– Если бы я хотела, я бы сама за себя заступилась, – доносится до меня голос новенькой.
Оборачиваюсь, и наши взгляды скрещиваются.
Смотрит на меня как зверек дикий. Губы в тонкую линию. И глаза. Почему-то кажутся знакомыми.
И в этот момент учитель решает вернуться.
– Что за шум у вас тут?
Отрываюсь от гляделок. Иван Степанович обводит нас строгим взглядом.
– Бородин, опять ты с Маркеловым сцепился?
– Как видите, я сижу на своем месте, – рискую ответить и получаю недовольный взгляд. Пофиг!
Учитель сжимает челюсть. А я нутром чую, что пришел он не с радостными новостями.
– Ребята, у меня для вас новость.
Все замолкают. Слушают. Ждут чего-то.
– С этой четверти у нас в школе будет работать педагог-психолог.
Вокруг поднимается гул. А Смирнов стучит ручкой по столу.