Катя кладет руку мне на плечо, и это немного успокаивает. У неё под глазами синие круги, наверное, не меньше моих.
– Я тоже волнуюсь, но тебе завтра в школу, ты должен отдохнуть.
– Да какая школа, Кать? Не пойду я никуда завтра. Вообще не появлюсь, пока не выясню, что с мамой все хорошо и этот козел ничего с ней не сделал.
Катя качает головой. Щелкает чайником и садится напротив.
Обхватывает мой кулак, и я хмыкаю: какая же маленькая у нее ручка по сравнению с моей лапой.
Мысли простреливает воспоминание о Снежинке. После того сообщения раз двадцать набирал, но она, видимо, все же надулась на резкость.
Заслуженно. Я б тоже на её месте надулся.
Можно сказать, послали ни за что.
– Яр, Леша твой отец. Каким бы он сейчас ни был, но я думаю, с ним лучше не ругаться.
Закатываю глаза к потолку. И тетя туда же. Все его защищают и не видят, что происходит перед носом.
– Кать, он куда-то засунул маму, и теперь мне приходится обзванивать больницы в поисках неё. Это нормально?
– Это ненормально, но нужно постараться подойти к ситуации с холодной головой. Ты говоришь, что Оксана собрала вещи.
– Так сказала Люба, – киваю и хмурюсь.
– Ну вот… – Катя замолкает, а я наклоняюсь над столом.
– Что?
– Пока не знаю, но вряд ли с вещами везут в плохое место, разве нет?
Дергаю плечами и ерошу волосы.
– Завтра ты пойдешь в школу, – напирает, а во мне, наоборот, зреет протест.
Блин, я вполне в состоянии решить, куда и зачем мне ехать, идти, бежать.
Оставляю её реплику без ответа и решаюсь на звонок.
Подношу телефон к уху и слушаю длинные гудки. Сердце замирает в ожидании ответа. Которого так и не следует.
– Вот видишь, – вскакиваю я со стула и начинаю метаться по кухне, – он не отвечает.
– И что? – Катя выгибает бровь и следит за моими суетливыми метаниями.
– Значит, он что-то скрывает и не хочет со мной разговаривать.
Тетя фыркает и окидывает меня таким взглядом, словно у меня в данный момент мозг через уши вытекает.
– Логично, племяш.
С грохотом падаю на стул и шумно выдыхаю.
– И что ты предлагаешь?
– Ничего не предлагаю. Давай завтра ты поедешь спокойно на учебу, а я поговорю с Лешей и попробую выяснить, где Оксана.
Звучит как план, только вот меня он не устраивает.
– Ладно, – наигранно соглашаюсь, но Катя прищуривается.
– Ты что-то задумал, да?
Кручу башкой и хватаю телефон.
– Я спать, завтра в школу же. Пока.
Катя качает головой.
– Яр, не делай глупостей, пожалуйста. Ты же ничего не знаешь.
Замираю в дверях и резко разворачиваюсь. Возвращаюсь к столу и нависаю над Катей.
– А ты? Ты что-то знаешь? Просвети, а то я в этом интернате вообще от жизни отключен.
– Я просто заметила, что Оксана в последнее время не такая, как обычно, – Катя сжимает ладони между коленей и опускает глаза.
– Я тоже это заметил, представляешь. Спокойной ночи.
Падаю на кровать и снова набираю отца. Итог такой же. В ответ тишина и полный игнор.
Заставляю себя остаться у Кати, а утром уже съездить к отцу и спросить все, что меня волнует.
Подскакиваю при первых звуках будильника. Отрубаю телефон, чтобы не разбудить Катю, и трясу головой.
Боль растекается в висках, и ощущение, что вместо мозгов налили сталь.
Перед глазами плывет от усталости. Заставляю себя встать и пойти умыться.
В пару глотков выпиваю обжигающий кофе и выскакиваю из дома.
Стискиваю руки на руле, прокручивая всевозможные варианты беседы с отцом. Не знаю, чего от него можно ожидать, но сомневаюсь, что хорошее.
Заезжаю на знакомую территорию и ежусь. После пропажи мамы сюда не тянет абсолютно. Даже быть тут как-то тошно.
Сглатываю вставший в глотке комок желчи и заставляю себя передвигать ногами. Внутри тишина. Первым делом иду в папин кабинет и не ошибаюсь. Он сидит за столом, попивая кофе, и читает в телефоне новости.
Сжимаю кулаки, чтобы с порога не начать вытряхивать из него всю нужную мне информацию.
Отец чувствует мое появление и лениво переводит на меня равнодушный взгляд.
– Где мама? – не собираюсь распинаться перед ним и играть в любящего сына.
– Ты почему не в школе? – отец хмурится и встает со своего места.
– Я задал вопрос.
– Если ты не услышал, то я тоже. Почему ты не на учебе? Я за твои прогулы потом краснеть должен, что ли?
Смотрю, как заводится отец, и понимаю, в кого у меня такой характер. Наградил папочка.
Делаю глубокий вдох.
– Потому что ты черт знает куда увез маму и я не могу с ней созвониться.
Лицо отца по щелчку пальцев становится безразличным.
– Мама в безопасности, Ярослав.
– Где? Что ты с ней сделал? – повышаю голос и наступаю на стоящего у окна отца.
Он не ведется. Все так же равнодушно смотрит на меня, только сжимает челюсти.
– Я тебе уже ответил. Оксана в безопасности, тебе не стоит об этом думать.
– Почему она не взяла с собой телефон?
– Потому что там все равно нет связи.
– Ты гонишь? – выгибаю бровь. – Сейчас везде есть связь.
Меня бесит откровенное вранье, которое вылетает сейчас из его рта.
Отец тяжело вздыхает и смотрит на меня в упор. Пытаюсь не поежиться от этого взгляда.
– Езжай на учебу, сын. По-хорошему прошу.
– Иначе что?
– Ты же хочешь увидеть маму? – прищуривается, посылая мороз по коже.
Упорно молчу. Жду, что он выдаст дальше.
– Не слышу ответа.
– Допустим.
– Значит, тебе лучше послушаться меня сейчас. И поехать на учебу. Мне больше не о чем с тобой говорить.
Поворачивается к окну, а я бросаю взгляд на статуэтку на его столе, и в руках просыпается зуд.
С трудом беру себя в руки и выкидываю из головы всякий бред.
– Я скоро вернусь и вытрясу из тебя все.
Отец только как-то устало хмыкает в ответ.
Глава 32
Снежана
Стараюсь занять голову чем угодно, кроме предстоящей операции. Вчера папа оставил меня в навороченной палате и уехал на работу.
Я видела прекрасно, как ему сложно оставлять меня одну, но постаралась заверить, что у меня все будет в порядке и я уже взрослая девочка.
А сейчас трясусь как лист на ветру в ожидании того, когда придет за мной врач и меня повезут в операционную.
Утром мне сообщили, что анализы в норме и нет смысла затягивать с операцией до завтра. Это одновременно обрадовало и напугало.
Кручу в руках телефон и набираю номер единственного человека, который в состоянии меня успокоить в такой момент.
Прищуренные глаза друга появляются в окошке приложения после второго гудка. Антон удивленно таращится на меня и обводит взглядом экран телефона.
– А ты где?
Шумно выдыхаю и понимаю, что мы с ним давно уже не созванивались и он до сих пор не знает, что мне предстоит операция.
– В больнице, – с неохотой признаюсь и закусываю губу в предвкушении того, как он сейчас меня отчитает за то, что не сказала ему раньше.
– Что у тебя случилось? – голубые глаза распахиваются, и в них застывает ужас. – Что-то с ногой? Осложнение? Черт, только не говори, что ты опять тупанула и пошла скакать на матах.
Фыркаю и закатываю глаза.
– Боже, конечно же нет. Я не настолько тронута, чтобы повторить прошлые глупости.
Антон как-то облегченно выдыхает и зачесывает светлую челку назад.
– Тогда что с тобой опять стряслось, мисс Неудача?
– Я приехала на операцию, – ой, не вовремя друг взял бутылку попить.
Морщусь, когда очередной глоток застревает в горле Антона и он выпускает фонтан брызг.
– Ты прикалываешься, что ли?
– Почему?
– Потому что, какого черта я узнаю об этом только сейчас? – повышает голос друг.
Пожимаю плечами.
– Для меня это тоже стало неожиданностью, но папа нашел недостающую сумму, и вот я тут. Хоть бы порадовался за меня ради приличия, – недовольно высказываю другу, – я скоро перестану быть хромоножкой.
Антон стискивает зубы, и я слышу, как они скрипят.
– Не говори чушь, ты не хромоножка.
– Ой, да перестань, – недовольно цокаю, – а то я сама не знаю, как я выглядела.
В наш разговор вклинивается голос мамы Антона:
– Антош, ты собрался? Папа приедет через двадцать минут.
– Пусть проезжает мимо. Я уже все сказал, – рявкает друг и превращается во взбешенного зверя, – катитесь к черту, оба!
Вздрагиваю от враждебности, которой сочится его голос.
– Антон, – снова его мама, – мы все обсудили.
– Ага, за моей спиной. А меня спросить не удосужились, – друг выдыхает, и я слышу хлопок двери. – Приехал папашка в командировку и перевернул мне всю жизнь. Удобненько, что.
Смотрю на него в немом удивлении. Он переводит взгляд на камеру и вскидывает руки.
– Ну что?
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? М? Друг.
Антон плюхается на кровать и ерошит светлые волосы. Кривит губы в пренебрежительной улыбке.
– А что говорить? Мама сваливает по работе за бугор, меня отец не отпускает, потому что я ещё несовершеннолетний, и они решили, что мне проще переехать к нему и его новой семейке. В другой город. А что б нет? Приперся в свою командировку, поиграл в заботливого папочку, блин.
Друг с раздражением закатывает глаза, но я вижу, что эта ситуация задевает его куда сильнее, чем он хочет показать.
– Ну это же ненадолго?
– Ну как, до конца учебы пока, а там будет видно. Но знаешь, у меня вот никакого желания нет съезжаться с его второй женой и её дочуркой.
– А кто у нас вторая жена?
Антон ненавидит рассказывать про отца, и все, что я про него узнала за годы нашего знакомства, равняется нулю. Хотя нет, имя, и то благодаря отчеству Антошки.
– Ой, да пошли они.
– Антош, ну, может, не все так плохо?
– Что может быть хорошего в том, что мне придется посреди учебного года сорваться с места и свалить неизвестно куда.