Ударила тут она еще водоносом-тым
125 А по тому замку по булатнему;
Отпал тут замок на сыру землю,
Растворила да она дверь тут дубовую.
Прошли-то ведь тут трои суточки.
Ото сну бога́тырь пробуждается,
130 Как тот этот Василий сын Буславьевич.
Крычит-то тут ведь девка громким голосом:
— Да ах ты сын Василий е Буслаев был!
Спишь ты молодец, сам проклаждаешься,
А над собой незгодушки не ведаешь,
135 Как у твоих дружин все у хоробрыих,
У их как головушки были переломаны,
Розбитыи, платкамы перевязаны.
Как тут ото сну богатырь пробуждается,
На улицу сам он помёта́ется,
140 Как выскочил он в тонких белыих чулочиках без чоботов,
В тонкии белыи рубашки сам без пояса,
А ухва́тил-то ось тележную железную,
Бежал он на мосточик на Волховой.
Как ино тут-то он воспро́говорит:
145 — Ай мо̀и дружинушки хоробрыи!
Ай укротите вы да сердце богатырское,
Я топерь за вас нунь пороботаю,
А подьте-тко вы братцы на отдо́х-то нунь.
Как тут пошли дружинушки хоробрыи,
150 Тут они пошли да на отдох-то е.
Как начал тут Васильюшко помахивать
Той-то осью да тележной железною,
Куды махнет — тут станут да улицы,
А перемахнет — туды да переулочки.
155 Как начал тут Васильюшко робо́тати,
Как видят тут мужики, что беда пришла,
Беда-то та пришла тут неминучая,
Как тут-то ведь оны да приудумали:
— Как бы нам еще да супротивиться?
160 Как тут-то ведь оны да еще пошли, —
А был там жил еще в мана́стыри
Старчищо там жил перегримищо.
Как приходят мужики-ты новгородскии,
Клонятся самы́ ёму, молятся:
165 — Ай ты старичищо есть перегримищо!
Послушай мужиков нас новгородских ты.
Дадим те мы чашу красна золота,
А другую дадим да скачна жемчугу,
Третьюю еще да чиста серебра.
170 На то-то ведь уж он да укидается,
Позвался-то он ведь да за их пошел
А ехать-то на мосточик-тот на Волховой,
А драться со Васильюшком Буславьевым.
Навалил он колокол да двенадцать пуд,
175 Навалил он к себе да на го́лову,
А садился тут он на добра коня,
Как ехал он ко риценки Волхову,
Ко тому мосточику ко Волховску,
А заезжает на мосточик он на Волховой,
180 Сам крычит он громким голосом:
— Да ах же ты Васильюшко Буславьевич!
Малолетно ты дитя не запурхивай,
Прямоезжеей дорожки не заваливай.
Как он-то тут Васильюшко ответ держит:
185 — Да ах же ты да мой крёстный батюшко,
А старчищо ты был есть перегримищо!
Не дал ти яичко о Христови дни, —
Дак дам я ти яичко о Петрови дни.
Как скоро тут Васильюшко подскакивал,
190 Ударил-то он осью в колоко́л-то был,
А розвалился тут колокол на дви стороны;
А в других переправил ёго й в голову,
Спихнул ёго в риченку во Волхово,
Со тыим спихнул да со добрым конём.
195 Как видят мужики, что тут беда пришла,
Беда-то та пришла да неминучая,
Как тут оны опять да скоро думали,
Бежали тут к Васильёвой да матушки,
Говорят-промолвят таково слово:
200 — Да ах же ты Васильева да родна матушка,
Честна вдова Офимья Олександровна!
Повыручи от смерти безнапрасныи.
Как тут честна вдова Офимья Олександровна
Скорым скоро, скоро да скорешенько,
205 Бежала на мосточик-то на Волховой
В тонкии белыи рубашечки без пояса,
В тонки́их белых чулочичках без чоботов.
Заходила на мосточик на Волхов тот,
Скочила сзади-то к Василью на могучи́ плеча,
210 Закрычала тут она во всю голову:
— Да ах же ты дитя моё ми́лоё,
Ай же ты да чадо любимоё,
А молодой Васильюшко Буславьевич!
Ах ты меня старушеньки послушай зде,
215 А укроти ты сердцо богатырское,
Полно бить те мужиков новгородскиих,
Остав ты мужиков хоть на си́мена.
— Ай же ты моя родна матушка,
Честна вдова Офимья Олександровна!
220 Ты была ведь матушка догадлива,
А ладно ты ведь матушка удумала,
Скочила ты на плечи да сза́ди мня.
А бы в торопях есть в озарности
Убил бы тя старушку не за что-то я.
225 Да нунь же, моя матушка, послушаю,
Когда просишь ты меня добра молодца,
Я ведь нуньчу матушку послушаю.
Да укротил тут сердце богатырское,
Пошел-то он со матушкой домой-то тут.
230 А молодой Васильюшко Буславьевич,
Он ходил гулял по чисту полю,[5]
А со тыма с дружинамы с хоробрыма,
С толстым Фомой еще с благоуродливым,
А с маленьким с упавеньким Потанюшкой.
235 Как приходит молодой Василий сын Буславьевич,
Лежит-то тут уж как ведь на чистом поли
Пустая голова человическая.
Как тут этот Василий сын Буславьевич
Скоро к головы он подскакивал,
240 А своим-то он чоботом подфатывал,
Пнул он эту голову Васильюшко.
Как улетела голова тут по подоблачью,
Пала голова тут на сыру землю,
Сама она ёму тут воспровещила:
245 — Да ах же ты Василий сын Буславьевич!
Почему ж меня заразил топерь?
Лежала голова я ведь тридцать лет,
Да никто-то меня ведь не пинывал,
Да никто же как меня тут не ранивал,
250 Как ты-то ведь уж нунь пинул, заразил меня.
Как будешь ты гулять во чистом поли,
А не забудь-ко ты этого помистьица,
Пойдешь сюды да ты назад обратно бы,
Посмотри ты на меня на бессчастну головушку.
255 Как тут гулял Васильюшко в чистом поле
А со тыма с дружинамы с хоробрыма,
Находился, нагулялся там Васильюшко,
Пошел назад туды да обратно бы
Этыим путем да дорогою.
260 Приходит он к уловному тому да поместьицу,
Где та голова тут лежала-то,
Как смотрит-то еще — ведь стала тут гора каменная.
Как смотрит тут Васильюшко Буславьевич,
Как на этой горы на каменной
265 Подпись-та была подписана:
«А кто-то тут через гору перескочит,
Перескочит через гору три́ разу,
Того-то тут да ведь господь простит;
Ах кто-то ведь есть не пере́скочит,
270 Тот будет трою проклят на веку-то был».
Как тут этот Васильюшко Буславьевич, —
Разгорелось ёго сердце богатырское,
Скочил-то он через гору каменну.
Как этыи дружинушки хоробрыи,
275 А маленькой упавенькой Потанюшка
И толстый Фома благоуродливый,
Скакали-то оны да е со ра́товьём.
Как тот этот Васильюшко Буславьевич
Да скочил назад еще через гору,
280 Да скочил он, Васильюшко, назад-пят был,
Как тут-то ведь Василей сын Буславьевич
Задел как своим чоботом сафьянныим,
За тую гору да за каменну,
Поворотило как Васильюшка Буславьева
285 Внич его ведь, молодца, головушкой,
Как пал тут Василей о сыру землю,
Пришла тут Васильюшку горька́я смерть.
Как этыи дружинушки хоробрыи
Скакали они три разу́ о ратовья.
290 Как тут эты дружинушки хоробрыи
Копали тут-то яму на чистом поли,
А распростилисе с Васильюшком Буславьевым,
Спустили как тут ёго во матушку сыру землю.
Только тут Васильюшку славы поют.
6. [ВАСИЛИЙ БУСЛАЕВИЧ]
Во том славном Новегороде
Да еще жил Буслав да сын Ивановиць,
Ён жил-то тут, да преставился,
А преставился да приготовился.
5 Оставалася честна́ вдова Намельфа Тимофеевна,
Оставался Василей сын Буславёвич.
Он стал ли в Новгород похаживать,
С новгородскима ребятамы пошучивать:
Кого за руку дёрнёт — рука прочь,
10 Кого под ногу подо́пнёт, дак ноги-то нет,
За ухо-то схватит — головы не стало.
Да приносили цестно́й вдове Намельфы Тимофеевны:
— Приуйми да ты рожоно дитятко божо́но.
— Ничёго и не могу я с ним поделати,
15 Не могу я никак его растити.
Да на том на болоте на Кули́ковом,
На побоище да великоём,
Новгородьски мужики да бьются-ранятся,
Со Васильевой дружинушкой не можутся:
20 Голова да вся приломана,
Руки-ноги кушаком перевязаны.
Походил-то Василий сын Буслаевич
Да на то на болото на Кули́ково,
А на тоё побоищё великоё,
25 А взял-то Василей ось тележную.
А бежит туды девушка чернавушка
(Ихняя служаночка!)
— Брось-ко, Василиё, ось тележную,
А возьми-тко, Василей, черня́вной вяз!
Бросил Василиё ось тележную,
30 А взял-то Василей чернявной вяз,
А пришел Василиё на болото на Кули́ково,
А на тоё побоищё великоё.
Новгородьски мужики бьются-ранятся,
Со Васильёвой дружинушкой не можутся:
35 Голова-то вся приломана,
А руки-ноги кушаком перевязаны.
Ён как в сторону махнет — будет улица,
А в другую отмахнет — там переулочек,
А народ-от валится, как трава с косы.
40 — А пойдемьте за старчищем Перегрюмищем,
Да за ёго за крестным батюшком.
— Пойди ты-ко, старчище Перегрюмище,
Ты уйми-ко, ты уйми крестно дитятко, —
Не оставит ён народу нам на си́мена.
45 Налагал-от старчище Перегрюмище
На головушку колокол дак ровно со́року,
Колокольним языком подпирается,
Да ище Волков-от мостик нагибается,
Приходил-то старчище Перегрюмище
50 А на это на болото на Кули́ково,
А на тоё побоищё великоё,
Он нанес колокольнёй язык
Да на Василия Буслаевиця.
Отводил-то Васильюшко да чернявной вяз,
55 Отводил-то ён в пол-силы
И в пол-силы да пол-поры —
Пал-то старчище во сыру землю,
Раскололо у старчища буйну голову.
— Ой же ты, крестный батюшко,
60 Тебе не́ дано яичко о Христово дня,
Я дал тебе яичко о Петров день!
А сходили за его цестно́й вдовы:
— Ты уйми-ко ты рожоно дитятко,