Первый же незнакомец немного постоял поодаль. Подождал, пока этих лихие ребята уйдут. И отправился восвояси все также тщательно избегая встречных людей. Дело действительно было очень важным и ему требовалось посмотреть на реакцию подчиненных этого бандита. Он их давно «спалил». И по большому счету торговался только что на площади он не со своим собеседником, а с ними. Ибо лидер никогда не пойдет против желания стаи, на плечах которой стоит…
Глава 2
Маленькой землянки, которую возводил для себя Андрей минувшей осенью, теперь не хватало совершенно. Потому что по прошлому году их тут жило всего трое, а теперь — целая толпа.
Кроме самого Андрея с женой и тещей, людей хватало.
Вышеупомянутые Устинка и Егорка были парнем освобождены от холопского положения сразу после верстания в поместные дворяне. Он выехал на площадь и при скоплении людей объявил об их свободе. После чего вручил по пять рублей, обещанные им, и предложил взять свою судьбу в собственные руки. Однако эти ухари, как парень и предполагал, даже не дернулись и остались при нем. Только теперь уже на добровольных началах. Очень уж заинтересовала их перспектива выбиться в полноценные послужильцы. Ведь если уходить, то в каком статусе? Крайне неопределенном, но однозначно низком.
Илья с женой Анфисой и двумя детьми также последовали за Андреем. Он посулил кузнецу две копейки[2] в день, да кормление за счет нанимателя. Что было круто. В Москве в эти годы ремесленник получал от одной до двух копеек за рабочий день. Изредка больше. Бывало же, что и меньше или вообще ничего. А тут — стабильные две копейки плюс кормление. От такого предложения Илья не смог отказаться. Тем более, что у парня он не подмастерьем должен был трудиться, а полноценным кузнецом.
Петр Рябой, подвизавшийся последние несколько лет нищим на паперти, приоделся и удивил многих. И осанку стали его замечать, и взгляд, и вообще — призадумались о том, кто же он такой. Но мужчина не болтал. Петр и Петр. Хотя парень и понимал — это имя псевдоним. В каком статусе он с Андреем поехал — сложно сказать. Но поехал. Потому что, как предполагал парень, был ценным приобретением. Матерые, побитые жизнью люди вообще крайне полезны, если понимать, как их использовать. Оставалось только решить этот загадочный ребус. Хотя, конечно, заставлять его таскать воду за кормление уже сейчас выглядело крайне сомнительной забавой.
Хромой плотник Игнат, также присоединился к Андрею. Он повредил ногу в артельной работе и теперь не мог толком ходить. С костылем лазил. Но топором мал-мало владел. Сидя если. Годы у него были немалые. Родичей не осталось близких. Вот и перебивался как мог, едва ли не нищенствуя. Парень же положил ему московку в день и кормление за его счет. И он не стал кочевряжится — для него это было невероятно щедрое предложение.
Еще он подобрал трех вдовушек. Крестьянок. После минувшего нашествия таких хватало. Для большинства — лишние рты и обуза. Ведь основная рабочая сила — крестьянин-мужик. А парню то и ладно — ему любые рабочие руки годились. Тем более, что в его случае, остро не хватало именно женщин, которые бы помогали по хозяйству. Да и плодить слишком уж концентрированный мужской коллектив — дурная затея. А тут — вдовушки. Какое-никакое, а решение.
Дополнительно он сговорился с двумя бобылями[3] о годе службы. Для начала. Кормление за счет парня. По окончанию — рубль каждому на руки. Устинку и Егорку они знали, поэтому согласились. Понятно, что такие рабочие руки как у них многим бы пригодились. Но ребята не хотели сажаться на землю и привязываться к ней. Боялись. Ведь бобылям что? Татары появились на горизонте? Руки в ноги и деру. Земли с посевами да хатой у них нет. Держаться не за что. А практически все помещики в Тульской области, после разорения прошлого года, испытывали нужду только в одном — в рабочих руках на выданной им земли. И рассматривали каждого бобыля как потенциального крестьянина, планируя закрепить за ним землю. Андрей же предложил им простой контракт разнорабочих на год. Сразу пояснив, что у него посевных работ в этот период не будет. Их это устроило чуть более чем полностью…
Вот и выходило, что теперь в здешних краях должно было зимовать не три человека, а восемь мужчин, шесть женщин и девять детей в возрасте от трех до семи лет. И это еще не предел. Андрей бы и больше набрал, да людей, увы, не было. После нашествия татар в них имелся острый дефицит. И работничков, особенно простых мужиков, разбирали в драку.
— Что, хозяин, сруб будем ставить? — довольно улыбнувшись, поинтересовался Устинка.
— Какой к лешему сруб? — нахмурился Андрей.
— А что? Как у бати твоего. А то и лучше. Вон нас сколько. Сдюжим. Ты даже не сумневайся.
— Тебя, видно, зима ничему не научила. — покачал с сожалением головой парень. — Вот придут снова разбойники. И что?
— Снова побьем. — уверенно произнес он.
— Вера в победу — это хорошо. А женщины? А дети? Ты про них подумал? А ведь они тоже тут. И нападение может быть внезапным.
— А волки? Они ведь всегда предупреждают.
— Волки могут уйти. Или перестать помогать. Тут не угадаешь. Поэтому, ежели снова разбойники наведаются, то крови пустят массу. А ты спроси у них, — махнул Андрей на внимательно слушающих их разговор людей… его людей, — охота им умирать? Да еще так глупо.
— Верно! — крикнула одна из вдовушек. — У меня так родичей всех побили. Налетели разбойники — так, что никто и не ожидал. Детишек что пригрела — то не мои, а с краев моих. Моих-то сгубили. Не уследила. А этим сиротинушкам и идти некуда…
— Не начинай! — пресекла уже ее привычное причитание Евдокия. — Мы все о горе вашем знаем.
— Так что же делать? — почесал затылок Устинка с полным недоумением на лице.
— Как что? Заголять и бегать! — хохотнул парень. — Шучу. Крепость ставить будем.
— Да ты рехнулся что ли? — с жалостью спросила Евдокия. — Как же мы крепость ставить станем? Нас тут три калеки, а работ — во! — развела она руками. — Да и из чего ее ставить? Из леса? Да ты хоть представляешь СКОЛЬКО его надо? Из камня? Так это вообще глупость, ибо нету его у тебя. Из кирпича? Тоже самое.
— Из земли.
— Из чего?
— У нас сколько лопат? — спросил Андрей у Марфы.
— Четыре.
— А сколько нас? — задал новый вопрос парень.
Марфа же, услышав эту связку, расплылась в улыбке, прямо начав ожидать, что ее супруг начнет перечислять Атоса, Портоса и Арамиса прямо в духе старой советской экранизации одного из романов Дюма.
— Нас больше, — не понимая веселья Андрея и Марфы ответил Петр Рябой.
— Четыре человека могут за день перекидывать десять и более кубов земли. — тихо произнес Андрей, стараясь отвлечься от шутливого настроя.
— Куб? Что сие?
— Мера объема. — не задумываясь буркнул парень и продолжил. — Если вал ставить высотой в два моих роста и такой же шириной у основания, то на погонный метр такой стены как раз день и уйдет.
— Метр? — вновь удивились все вокруг.
— Половина сажени[4] примерно.
— Аршин, — вставила свои «две копейки» Марфа, вызвав как бы не больше удивления. Ведь получалось, что они с Андреем знали какие-то неведомые остальным меры. С чего это? Девушка смутилась и потупилась от этих пронзительных взглядов. Парень же добавил:
— Да. Примерно с аршин, только чуть побольше. На четверть.
— А мы о таких мерах и не слышали, — почесав затылок произнесла одна из вдовушек, надеясь на пояснения.
— Вон, видите? — махнул парень рукой, старательно игнорируя совершенно излишние пояснения про метр и куб. — Отсюда до сюда и вон там, а потом так, так и так. Земляной вал такой длинны мы сумеем за месяц поставить. Может даже быстрее. Игнат нам тут не поможет. А так — здесь у нас семь здоровых мужей, которые смогут и по полной сажени в день вала отсыпать. Если по очереди и подменяя друг друга при усталости.
— А ты тоже будешь с нами лопатой махать? — удивился Микитко, один из бобылей.
— Разумеет. Это общее дело. Чем быстрее поставим, тем скорее обезопасим свою жизнь. Держать оборону в воротах всяко легче и вернее, чем бегать по округе.
Народ слегка загомонил, обсуждая.
Вариант с земляным валом им в голову не приходил. Ибо перед глазами их его не употребляли. Если Тулу брать, то кремль он имел каменный, а посад окружался древо-земляным, рубленным укреплением.
Казалось бы, что может быть проще? У вас под носом древо-земляные укрепления. Вот и проведите аналогию с земляным валом. Но нет. Не получилось. Связи не видели. Не считали, что земля может оказаться самостоятельным строительным материалом для укрепления. И ладно бы просто в голову такие мысли не заглядывали. Так нет. Парню потребовалось немало времени и очень много слов, чтобы убедить людей в своей правоте.
Зачем убеждать?
Так ведь они почти все были вольны уйти в любой момент. И находились рядом с Андреем только в силу доброй воли. И надежды на плодотворное взаимовыгодное сотрудничество. Исключая, пожалуй, Марфу и Евдокию, у тех выбора не имелось. Но если они втроем остались бы, жизнь легче не оказалась вообще ни разу. Поэтому ему и требовалось убедить коллектив в том, что этот непрофильный для них вид труда нужен. Им самим в первую очередь. Просто для того, чтобы выжить.
Сначала он объяснял все и доказывал, что земляное укрепление можно построить в разумные сроки и малыми силами. Потом, что оно имеет смысл. Что, де, оно поможет им отбиться, ежели что. И по новой. Потому что обязательно кто-то задавал глупый вопрос, не черта в общем-то не понимая, и остальные обитатели поместья его подхватывали. Им, верно, понравилась эта игра. Обычно-то такого не практиковалось.
Так где-то часа два и продебатировали.
Андрей же все это время медленно закипал. А еще он всем своим существом уже к исходу этого срока ненавидел демократию. При деспотии то как хорошо? Крикнул: