л его прозрения. В глубине души Терах давал минимальный шанс правоте наследника. Отец не ограничивал свободу мысли сына, не ставил препоны набирающей силу деятельности Авраама в ипостаси народного агитатора. Впоследствии мы убедимся, как лояльность Тереха будет по достоинству оценена Господом.
Аран, брат Авраама, а также Лот, сын Арана и племянник Авраама, отчасти принимали революционные идеи родственника, но делали это вяло, без жара и огня, допуская в своей повседневной практике рецидивы возврата к поклонению Нимроду и кумирам.
Вот живой пример оппортунизма Арана и его сына. Как упомянуто выше, Терах лепил из глины больших и малых идолов. Он посылал сыновей и внука на рынок для продажи произведений своего рукоделия. Аран и Лот соглашались и приносили Тераху вырученные деньги. Зато Авраам категорически отказывался пособничать язычеству и, улучив удобную минуту, даже разбивал готовый товар. Он лукаво говорил раздосадованному отцу, дескать, это самый крупный и сильный истукан надругался над своими мелкими собратьями. На замечание Тераха, мол, изваяние не способно совершить подобное действие, ибо оно мертво, Авраам торжествующе смеялся.
Достоин внимания тот факт, что, если убежденного язычника Тераха ждала награда Господа, то наполовину праведный Аран был Им беспощадно наказан за маловерие. Такое положение вещей дало мудрецам пищу для размышлений о критериях, коими руководствовался Бог.
Авраам проповедовал свое учение на рынках, площадях и улицах Ур-Касдима. Усилиями неутомимого пропагандиста вера в единственного и живого Творца и, вместе с тем, отречение от многочисленных и мертвых идолов находили все больше и больше сторонников в народе.
Советники Нимрода сообщили монарху о тревожных симптомах надвигающейся опасности для царского божественного величия. Тут Нимрод поневоле вспомнил о давнем пророчестве звездочетов. Испытывая некоторые подозрения, он призвал к себе Тераха, поделился с ним своими опасениями, и, сверля визиря колючим взглядом, спросил его совета. Испуганный Терах не вынес витавшей в воздухе угрозы разоблачения и признался в своем втором обмане: не Авраама, а сына рабыни он принес на заклание.
Осторожный Нимрод не стал торопиться с санкциями. Он задумал подкупить Авраама. Подношения смягчают фанатизм. Глашатаи объявили, мол, во дворце состоится роскошный пир, и почетными гостями на торжестве будут Терах и его сыновья. Провозглашая тост в честь Авраама, царь выразился в том смысле, что ожидает от своего наделенного незаурядным умом подданного решительного поворота в характере агитации, почтительного отношения к идолам и веры в царя как бога Ур-Касдима. Свою речь Нимрод заключил сообщением, что Авраама ожидают богатые царские дары.
Неподкупный Авраам с презрением отверг лесть и подарки и поклялся царю не сворачивать с истинного пути. Он бросил в лицо Нимроду обвинение в обмане народа, утверждая, что монарх никакой не бог, но существует истинный Бог, и Он единственный, и сотворены Им мир и люди, и никто из человеков не вправе узурпировать Его божественную сущность.
Переживая неудачу подкупа, Нимрод с тяжелым сердцем пришел к заключению, что нет иного пути, как погубить фанатичного злоумышленника. Перед дворцом был разложен огромный костер. Авраама, а заодно и Арана, привели на дворцовую площадь со связанными за спиной руками. Слуги разожгли огонь, а палач втолкнул обреченных в самое пекло. Когда горючий материал костра превратился в золу, а дым рассеялся, зрители увидали обугленный труп Арана и живого и невредимого Авраама – только веревки сгорели на руках праведника. И всем стало ясно, что сие есть воля Бога, о котором без устали твердит Авраам.
Свершившееся до глубины души поразило Нимрода. Он припомнил покаянный рассказ Тераха о невероятных событиях первых дней жизни Авраама в пещере, о появлении ангела и о других чудесах, сопутствовавших юноше. Царь проникся мистическим страхом перед Авраамом и его Богом. “Я не в силах уничтожить Авраама, – подумал Нимрод, – и пытаться опасно, ибо Бог его силен необычайно, посему я должен изгнать из своих владений все семейство, и только так спасусь!”
Монарх решительно предложил Тераху вместе с чадами и домочадцами покинуть пределы царства. Желая задобрить неведомую, но опасную силу, Нимрод снабдил изгнанника щедрыми дарами – стадами крупного и мелкого скота, золотом и серебром, наложницами и рабами. Среди последних был и Элиэзер, коему еще предстоят великие дела. Терах уступил Аврааму раба Элиэзера.
Так совпало, что в день, когда Нимрод выслал Тереха, сошел Господь к Аврааму, и приказал ему покинуть Ур-Касдим и двинуться в сторону Ханаана. И вот уж Терах и весь клан его погрузили поклажу на верблюдов и ослов и двинулись в путь.
***
На одном из привалов долгого пути завязалась меж пилигримами беседа у походного очага.
– Я сожалею о моем отце, сгоревшем в костре жестокого Нимрода, – сокрушался Лот, – и никак не возьму в толк, почему дядя Авраам вышел целехоньким из огня?
– Моя скорбь, Лот, много острее твоего сожаления, – сказал Терах, – ибо боль отца, потерявшего сына, куда как сильнее томления сына, проводившего в могилу своего отца.
– Ты не ответил внуку, отчего это убивший Арана огонь не причинил вреда Аврааму, – заметила родителю Сара.
– Не ответил, потому как не знаю точно. Предположения мои – не ответ! – воскликнул Терах, – может быть, муж твой, Сара, объяснит нам чудо?
– Разве чудесам нужны объяснения? – с сомнением бросил Элиэзер.
– Ты прав, Элиэзер, – вступил в разговор Авраам, – чудеса нуждаются не в объяснениях, а в простой вере. Добавлю, что я не меньше других горюю о потере Арана, бедного моего брата.
– А твой Бог – это чудо? – спросил Терах.
– Разумеется, нет! – поспешил ответить Авраам.
– Стало быть, и верить в Него не требуется? – удивился Элиэзер.
– Конечно, не требуется! – повторил свой ответ Авраам, взглянув в изумленные лица собеседников, – к чему вера? Ведь Он не чудо и не тайна, Он существует абсолютно реально, Он не мертвый идол, Его присутствие ощутимо повсюду, Его близость мы можем чувствовать всеми фибрами души!
– Опять ты повторяешь свою нескончаемую песню, – с досадой заметил Лот.
– Что делать? – вздохнул Авраам, – для многих мотив оказался слишком сложным, и песню приходится повторять!
– А теперь будь добр, муженек, и повтори нам сказанное тебе Господом, – обратилась Сара к Аврааму, – ведь Он не только отдал приказ отправляться в Ханаан, не так ли? Что Он к этому добавил?
– Не забывай, дочка, ты всего лишь женщина, – Терах напомнил Саре, – не обременят ли лишние знания твой женский ум?
Сара обиженно поджала губы и отвернулась от Тераха. Собравшись с мыслями, Авраам приготовился отвечать, но тут с вышины слетел ангел Габриэль, старый знакомый Авраама. Ангел неприхотливо уселся на предназначенное для костра большое полено и плотно прижал к спине крылья, чтобы огонь не опалил их. Кажется, появление посланца Небес никого не удивило.
– Молчи, Авраам! – вскричал Габриэль, – я не хочу, чтобы слова Господа исходили из уст смертного! Я, небесное создание, сам отвечу на вопрос Сары.
– О, конечно! – смутился Авраам, – я всего лишь раб Божий. Говори ты, Габриэль!
– Бог велел Аврааму покинуть родину и двинуться в чужие ханаанские края, – подтвердил Габриэль, – а в награду за страдания трудного пути и за муки освоения неизведанной земли дал три обещания.
– Какие же? – нетерпеливо перебил ангела Элиэзер?
– Первое – Он сделает потомство Авраама великим народом, второе – благословит сей народ, и третье – прославит великое и благословенное племя, – отчеканил ангел.
– Недурно! Большому кораблю – большое плавание! – с оттенком зависти заметил Лот.
– Справедливо! – подхватил Терах, – ведь потомство моего сына – это и мое потомство. Как говорится, по заслугам и честь!
– Хотелось бы подробнее услышать о заслугах, да и честь выглядит отчасти туманно, – вновь подала голос неугомонная Сара.
– Женщина права, требуются подробности, – промолвил Габриэль, с уважением посмотрев на Сару, которая, в свою очередь, бросила торжествующий взгляд на отца, – великие заслуги Авраама состоят в том, что он осознал единственность Бога, сотворившего мир, и бесстрашно, пренебрегая монаршим гневом, убеждал в этом своих земляков. Он отучал их от поклонения мертвым истуканам. Оказанная Аврааму честь – это три упомянутых обещания, которые, по существу, есть фундаментальное обязательство Всевышнего сделать потомков Авраама избранным народом. А теперь не хочешь ли ты что-нибудь добавить, Авраам?
– Пожалуй, разъясню, как видится мне ценность избранничества, – сказал Авраам воодушевленно, – в конце концов Творец будет признан всеми народами, однако только моему племени Он станет не только Богом, но и отцом. О, сладкая мысль о превосходстве! Господь поможет нам одолеть врагов и завоевать землю от реки Египетской до реки Пырат!
– Авраам, ты не первый год женат на Саре, а детей у вас нет, – не слишком деликатно заметил Лот, – так какому же потомству предстоит стать великим народом?
– Господь обещал нам с Сарой сына-наследника, – убежденно заявил Авраам и нежно обнял зардевшуюся супругу, обрадованную и одновременно смущенную публичностью обсуждения узкосемейной темы.
– Любопытно, в чем состоит интерес Господа в этой истории? – задал прагматический вопрос Элиэзер.
– Позволь мне, Авраам, ответить твоему материалистически мыслящему рабу, – вновь вступил в разговор ангел Габриэль, – не только народ Авраама, но все народы земли станут поклоняться Ему, как единственному Творцу, и, выражаясь утилитарным языком рабов, конкуренты-идолы не омрачат более дух Всевышнего. А как счастлив будет Господь, когда увидит, что соблюдение Его заповедей тотально истребит всякий грех, и воцарится повсеместная праведность!