- Барт, ты с нами!
И взвилась в воздух от радости коричневая шерстяная туша, замотался из стороны в сторону, как сумасшедший хвост, зацокали по паркету, проскальзывая, когти, и радостно вывалился из пасти язык.
*****
Бабка булочкам обрадовалась. По-свойски зашелестела кульком, простила Барту «брожение» по хибаре и обнюхивание углов, стекляшки – розовую и коричневую – выдала гостям с благосклонной улыбкой.
Бон-боны пахли корицей и ванилью. Изольда отщипнула мягкий кусочек и отправила в рот – пошамкала, протестировала. Снайпер делал вид, что смотрит в сторону и не скрипит зубами.
- Тс-с-с, - дергала его за рукав Ани.
Администраторша привычно рассказывала про семечки, про транспорт, отвечала на вопросы.
- Она выдала мне стекляшку цвета говна, - шепотом возмутился Эльконто.
- Не «говна»…
- А дерьма… Говорил тебе – она противная!
Его ощутимо саданули по ребрам локтем, но глуховатая Изольда по счастью, ничего не услышала и не заметила.
- Возвращаться будете не здесь, а через другую дверь – увидите ее сами. Выйдете сразу на Биссонет. И не задерживайтесь на вершине – там холоднее всего. Ваш дом где-то в долине, внизу, точнее не скажу.
- Спасибо.
Старуха в очередной раз отперла массивную дверь, засопела, когда в комнатушку влетел ледяной сквозняк, затем бросила вожделеющий взгляд на стол – на кулек.
Да, чаек сегодня будет знатным.
- У-у-у, - не удержался и промычал Дэйн, а после рывком выволок Ани за дверь. Барт выскочил следом.
*****
Двумя часами позже.
Случись подобный «проходной двор» в любой другой день, старуха бы изошла от ворчания, но сегодня она двигалась по комнате ловко, как девчонка и напевала под нос новогоднюю мелодию.
Телевизор. Маленький, новый, удобный, расчудесный! Ей нравилось все: и чуть выпуклый экран, и перевязанная лентой картонная коробка, которая теперь лежала в углу, и даже запах пластика.
Нет, ну надо же – принесли телевизор!
Когда пришли очередные претенденты на «проход» - здоровенный мужик с равнодушным взглядом и высокая белокурая девчонка, Изольда не ждала необычного. Лишь подумала – «и где Майки набрал таких друзей?». Все идут и идут, идут и идут. То блондин с рыжей тихонькой спутницей, то паренек с пронзительными серебристыми глазами и кудрявой мадам под руку, то «дохтур» Лагерфельд (как значилось из приглашения) с экзотической на вид девчонкой – чернявой и желтоглазой. Или зеленоглазой? Инструктируя, Изольда не разглядела. Ах да, были еще двое – здоровяк со шрамом на виске и его озорная… как он ее назвал… Рейка?
Шут их разберет.
Эта Рейка, кстати, принесла набор елочных игрушек-колокольчиков, и теперь бабка скрипела шестернями – думала, куда их приладить, чтобы красиво. Один на крючок над фуфайками, второй на часы со старой кукушкой, которая давно «откукукалась», третий повесить бы над входом, вот только доберется ли? Стул один – шаткий и ветхий, - да и ноги не гибки. Ладно, обойдется без того, что над входом – лучше приладит его в кладовой, где полотенце…
Вот и ладненько.
Телевизор сделал ей день. Ни печенье, ни мандарины-апельсины в сетке, ни даже вкусные булки, подаренные спутницей бугая с косичкой – именно телевизор. Сколько лет подряд Изольде хотелось посмотреть новогоднее шоу, а Комиссия все не раскошеливалась на ящик? Много.
Может, не желали, чтобы отвлекалась от рабочих обязанностей? Так она и не отвлекается. Нигде не сказано, что Изольде Штамм – распорядительнице проходной точки на Уровень: Магия - не разрешается проводить часы у голубого экрана.
Эх - «шарики-фонарики, хлопушки и пирушки…» - сегодня она не пропустит ни одной юмористической или музыкальной передачи, ни одного конкурса, ни единого фильма, и даже всю рекламу высмотрит без остатка…
Новый год! Шарики-фонарики…
Вроде все на сегодня прошли? Все или почти все? Доставать клавиатуру и открывать файл было лень; Изольда, кряхтя, установила телевизор на табуретку и довольно причмокнула, когда оказалось, что длины шнура как раз хватило до ближайшей розетки.
Затаив дыхание, нажала на кнопку. Благоговейно выдохнула, когда экран ожил. Пошуршала в недрах картонной коробки, сдернула и новехонького, как игрушка, пульта целлофан и отправилась к любимому креслу.
Эх, шарики-фонарики. Живем!
*****
Лайза и Мак
Крутой спуск завершился ослепительно-белой равниной – застеленным снежком полем, тянущимся до самого горизонта. И ни камешка, ни кустика; отсутствовала и утоптанная дорога.
Темные точки Аллертон приметил еще издали – две, у самого края, - все никак не мог разглядеть, что это? Пока присматривался, размышлял – как через поле-то? Пешком? И не обойти его – по краям лесистые возвышения. Мда, задача.
Чем ниже, тем теплее – Лайза сняла варежки и теперь шагала, помахивала ими. Он думал, она будет говорить, не переставая, но заснеженные просторы до того заворожили ее ум, что Лайза благоговейно хранила тишину. Озиралась, вдыхала и выдыхала полной грудью, улыбалась.
Спустились еще ниже; равномерно скрипел под ногами снег. Точки приняли очертания не то скутеров, не то…
- Снегоходы! – вдруг взорвалась тишина звонким криком. – Мак, снегоходы!
И Лайза полетела вниз с такой скоростью, будто зажегся в пятой точке фитиль и сработал ракетный ускоритель.
- Стой, принцесса, стой…
И он кинулся следом за ней.
Снегоходы? Быть того не может. На Магии, где отродясь никто не слышал ни о технике, ни о цивилизации? Хотя, о чем он думает – волшебный уровень… Аллертон несся следом за Лайзой и не поспевал, а на ходу все билась мысль: снегоходы – он мечтал о таких. Чтобы по снежному полю, да на скорости, да ветер и снежинки в лицо…
- На них ленточки, Мак.
- Какого цвета?... – Он еще не добежал, а она уже водила пальцами по ручке газа – такой, как у мотоцикла.
- Синяя и желтая!
На него смотрели с восторгом.
- Синяя и желтая, любимый. Наши!
Он вдруг и сам задохнулся от восторга – как пацан, как мальчишка, получивший вдруг самый заветный «я-о-нем-никому-не-говорил» подарок.
- Спорим, ты меня не догонишь?
- Еще как догоню!
- А вот попробуй!
И Лайза ловко запрыгнула на кожаное сиденье того, что стоял справа – с повязанным на руле желтым бантиком.
*****
Дэйн и Ани.
- С горы? На этом?!
- А почему нет? Сейчас сядем, я обниму Барта, прижму покрепче, а ты разбежишься и толкнешь нас…
- А сам как буду запрыгивать?
- Следом.
Ани задорно хохотала. Нет, ее не пугал ни склон, конца и края которому не было видно, ни стоящая у его края резиновая надувная лодка с толстым дном. Санки, блин. Зеленые санки с пузатыми бортами и изображением морды улыбающегося медведя. Смешно, ага, очень…
- Они же неуправляемые!
- Так и склон без препятствий. Куда рулить?
Да в рот им ногу - всем шутникам этого мира. Как его угораздило связаться с девчонкой, у которой ни страха, ни здравого смысла?
- Ани, я на этом не поеду.
Синева неба резала глаза. Склон катился вниз на пару километров, а то и дальше – шагать по такому не перешагать…
- А я поеду. Мы с Бартом. А ты тогда пешком…
- Я - пешком?
Глядя на него, она хихикала – милая мордашка в обрамлении соломенных волос. Девчонка-постряпушка и женщина-воин в одном лице.
- Блин…
Эльконто совершенно не мечталось нестись с горы и реветь напуганным медведем. А как не быть напуганным, если ни руля, ни тормозов. А, если пенек на пути?
- Ани, а, если камень?
- Ты ведь сам говоришь, что Уровень волшебный.
- Но мозги-то еще никто не отменял.
- Не будь занудой…
Сегодня его однозначно оскорбили уже дважды.
- Я не зануда!
- Нет, милый, ты не зануда, ты – перестраховщик.
Ани-Ра быстро приблизилась и погладила его по лицу.
- Все будет хорошо, вот увидишь. Праздник же… Нас сюда пригласили, чтобы побаловать, а не чтобы пугать.
- Да я кучу навалю в этой лодке!
- Ну, давай навалим две кучи, чтобы не скучно…
- Вот же… блин.
А Барт, между прочим, уже сидел в санках – прямо по центру, - и ждал нерешительных хозяев.
- Предатель, - прошипел снайпер. – Пес без мозгов.
- Ну что, толкнешь?
- Толкну-толкну… Только, если сам не успею запрыгнуть, не поминайте лихом.
Ани разулыбалась и прижалась к его стылым губам своими мягкими и теплыми.
- Люблю тебя.
- Вот так всегда, - ворчал Дэйн, - люблю-люблю, а ты после делаешь все, что она тебе скажет… Всю дурость мира.
- Не ворчи. Лучше толкай.
Она запрыгнула в лодку, а Дэйн, щурясь от слепящего снега и ругаясь на чем свет стоит, наклонился и взялся за резиновые борта.
- На счет три. Раз… Два… Три!
Скорость нарастала с каждой секундой, с каждым сожранным дном метром – быстро, быстрее, еще быстрее, космически быстро! А после все просто слилось.
Поначалу он молчал и старался не закрывать глаз.
Свистел в ушах ветер, несся в лицо снег – санки летели вниз, будто смазанные маслом. Через минуту он ревел и даже орал, жмурился, матерился при каждом прыжке на ухабах, визжал, как баба, когда вдруг взмыли в воздух на трамплине. Хохотала Ани, испуганно и восторженно заливался Барт, молился про себя Дэйн.
Она приехала вниз полная восторга и адреналина, Барт с усеянной ледяными кристалликами мордой.
Дэйн, кажется, с мокрыми штанами.
*****
Аарон и Райна.
Они думали, что увидят других – догонят. Бабка сказала, что ушли недавно, но вершина горы стояла объятая тишиной. Ни следов, ни звуков, и, кроме нежного подвывания ветра, ничего и никого.
И «крыло» на краю.
Пока Канн разбирался со стропами – складывал их в нужной последовательности, - Райна молчала. Она верила ему – безоговорочно, без остатка. Он хотел было поддержать ее – мол, тренированный я, умею, - но… промолчал. К чему слова, если страх все равно останется? Кто не летал, тому всегда страшно.