– Елизавета Викторовна Копалова, астроархеолог, – чопорно представилась девица.
«От горшка два вершка, а туда же – Елизавета Викторовна» – подумал Илья и сказал:
– Ну что, Лизок? Ко мне или к тебе?
Лиза внимательно посмотрела на Илью, и ему захотелось провалиться свозь палубу на внешний уровень и под действием центробежной силы улететь в открытое пространство. «Не умею я с девушками, – подумал Илья, – всегда беру неверный тон».
– Простите, Лиза, – сказал он. – Эти баллоны очень холодные, вот мне мозг и приморозило чуток, болтаю глупости, несу околесицу и порю чушь.
Лиза улыбнулась и спросила:
– А зачем вы их на себе тащите? Положите на тележку.
– Тележку?
– Ну, да. На любом складе обязательно есть тележки. На колёсиках.
«Потрясающие аналитические способности, – подумал Илья. – Незаурядный интеллект. И глазищи. Синие. Мне капец».
– Какая интересная у вас профессия, – восхитился Илья. – Астроархеолог. Я и не знал, что бывают астроархеологи. Но вы слишком рано. Мы ещё не настолько заросли грязью, чтобы вести раскопки. Да и вряд ли вы найдёте здесь что-нибудь кроме пустых бутылок и фольги от плавленых сырков.
Лиза снова улыбнулась и сказала:
– Мы ищем череп профессора Мезонье.
– А кто такой, этот Мезонье?
– Это крупный учёный середины двадцатого века. Археолог, антрополог. Он выступил с критикой теории расового превосходства арийской расы и фашисты его расстреляли.
– И где вы его ищите? И как он вообще оказался в космосе?
– Извините, Илья, это закрытая информация.
Она проскользнула мимо Ильи, но он крикнул ей вслед:
– Вы обязательно придумайте себе кличку! Здесь такая традиция. Я, например, Лихач.
– Погоняло? – уточнила Лиза через плечо, и Илья взглянул на неё с уважением. – Так его же ещё заслужить надо.
Интерком сипло прохрипел:
– Флагман эскадры корпорации «Феррум аурум» крейсер «Клиффорд Саймак» вызывает начальника геологоразведочной партии.
Голос радиста был возвышенно-торжественным, и это разозлило Башарина. Он ткнул пальцем в кнопку и сказал:
– Так соединяйте! В чём дело?
Радист сменил интонацию на доверительно-конспиративную:
– Герман Максимович, они вышли на связь по закрытому каналу экстренной связи. Вам придётся пройти в радиорубку.
По локальной болталке Башарин быстро отстучал: «Тогда какого хрена орёшь?!» – и вышел в коридор. Он шёл быстро, стараясь не замечать мусора под ногами, похабные надписи на переборках и вонь квашеной капусты с камбуза.
Когда Башарин зашёл в рубку, то увидел, что с большого монитора на него смотрит Саманта Николсон, капитан крейсера «Клиффорд Саймак», однокашница и первая любовь.
– Какой ты лысый! – ужаснулась Саманта.
– Радиация, – дёрнул углом рта Башарин.
– Да, ты же ходил к Меркурию на «Торнадо», – печально сказала Саманта.
Башарин промолчал. Он не любил вспоминать эту историю.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказал Башарин.
– Я по делу, – строго сказала Саманта. Она была настолько красива, что не любила разговоры о своей внешности.
– Не сомневаюсь, – ответил Башарин. – Мы не виделись всего двадцать лет и, раз уж ты захотела поговорить, то, разумеется, по делу.
– Ты такой же язвительный, – сказала Саманта. – И по-прежнему считаешь, что нет ничего важнее, чем рыскать в поясе, и у тебя нет семьи, и организм на грани инвалидности.
Башарин пожал плечами.
– Я помню твою дипломную работу, – сказала Саманта и процитировала: – Сырьевые ресурсы, которые позволят Земле выйти к звёздам, лежат в поясе астероидов. Ты по-прежнему так считаешь?
– Да.
– Но ты не учитываешь, что очень важно кому будут принадлежать эти ресурсы.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу посоветовать, – сказала Саманта и придвинулась к экрану. – Купи акции «Феррум аурум». Купи их на все деньги, что у тебя есть.
– Мне некогда заниматься биржевыми спекуляциями, – недовольно ответил Башарин. – Мне надо выполнять план. Если ты не забыла, я начальник геологоразведочной партии, которая ищет те самые ресурсы, необходимые Земле.
– Принято решение о закрытии партии. Как не результативной. У меня на борту представитель «Феррум аурум» с пакетом документов о твоей отставке и передаче имущества.
Радист негромко присвистнул и Башарин с удивлением вспомнил, что в рубке он не один.
– У меня люди жилы рвут, недосыпают, у них количество вылетов в два раза перекрыло нормативы, потому что штат укомплектован ровно наполовину, а Управление закрывает партию? – как-то даже весело спросил Башарин. – И я об этом ничего не знаю?
– Ты много не знаешь, Герка. На Земле большие перемены.
– Сэми, скажи – они легли под «Феррум аурум»?
– Я и так сказала тебе больше, чем имела право, – нахмурилась Саманта Николсон, и голос её стал официальным. Всё, теперь подругу юности ничем не проймёшь. Башарин хорошо помнил её характер. Странно, что она вообще пошла на разглашение закрытой информации.
– Спасибо, Сэми, – сказал он. – Я очень тебе благодарен.
– Береги себя, – сказала капитан крейсера и отключила связь.
Башарин отвернулся от монитора и увидел, что радист просматривает таблицы биржевых котировок. Кличка радиста почему-то была Диоген.
– Если я узнаю, что кто-нибудь на станции скупает акции «Феррум аурум», то уволю вас за профнепригодность, – сказал Башарин.
– Всё будет тип-топ, товарищ начальник, не мандражируйте, – позволил себе фамильярность радист, но тут же пожалел об этом.
– И наведите порядок в рубке! – багровея лысиной, заорал Башарин.
Лиза Копалова перевела боевой катер, замаскированный под прогулочную яхту в режим автопилота и в сотый раз просматривала файлы полугодовой давности.
«Последняя магнитная буря на Солнце в значительной степени повлияла на качество связи, как во всей системе, так и в подконтрольном станции секторе. Дешифровать лакуны, искажённые помехами, не представляется возможным. Имеющийся материал по сеансам связи с экспедицией Холмского (Борис Холмский, Антонина Холмская, Анастасия Холмская) передан в прокуратуру».
Женский голос (предположительно Антонина Холмская):
… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.
… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.
… он схватил череп и скрылся в тоннеле. Я так и не научилась быстро передвигаться при малой силе тяжести, у него и у Настеньки это получается много лучше. …долго отговаривала его брать ребёнка в экспедицию…
… поначалу, просто поднялась температура, но после началось ужасное…
… сильно расширенные зрачки.
… жарила стейк, она попросила с кровью.
… Она успокаивается лишь тогда, когда я читаю ей считалки, а на колыбельные реагирует агрессивно.
Мужской голос (предположительно Борис Холмский):
… Луна – Астероид, вас не слышу, приём.
… понятно, что связи в ближайшее время не будет, а это значит, что мы обречены.
… решил отнести череп к центру астероида. Двигаясь по тоннелям, я обнаружил следы пребывания…
… не могу войти в жилой модуль, пока там жена и дочь. Кислород на исходе.
… ножницы соскальзывали, а сами ногти приобрели лазоревый оттенок, схожий с цветом черепа Мезонье. Ещё не веря себе, я провёл ногтем по стеклу пробирки и пропахал глубокую борозду. Тут я заметил, что за мной внимательно с заговорщицким видом наблюдает дочь. «Думаю восемь по шкале Мооса», – сказала Настенька и помахала мне ручкой, с такими же лазоревыми ноготками. Вот эта «шкала Мооса» меня и добила. Я решил бежать.
… Мышечная масса наращивается с невероятной скоростью, скафандр уже тесен, сильный голод, приступы агрессии удаётся подавить лишь лошадиными дозами транквилизаторов.
… Настенька игралась с черепом всего несколько часов, но этого оказалось достаточно…
… вряд ли ароморфоз…
… принял решение захоронить череп. Если бы была возможность, я запустил бы его в пространство.
Станция:
… Астероид – Луна, вас не слышу, приём.
… окончательное решение об уничтожении астероида. Доложите о готовности к эвакуации.
… Холмский, уничтожьте череп! Избавьтесь от него любым способом.
Детский голос (предположительно Анастасия Холмская):
… Рация, рация. Рация – прострация. Раз, два, три, четыре, пять – вышел монстрик погулять. А ускорение свободного падения у нас будет ноль целых, триста шесть тысячных. И потом ещё спектральное сканирование проведём. Железо, стронций, цинк. Реголит, на фиг.
… Луна – Астероид, я вас вижу, приём.
… обитаема третья планета от звезды, уровень опасности зелёный, возможность ассимиляции низкая. Уничтожить.
… мама не может понять, что здесь надо плавать, как в невесомости, она пытается ходить. Естественно, у неё ничего не получается. Не уйдёт. Папа уже добегался. Доплавался. Долетался.
… Я маленькая девочка, агу, агу, агу. Мне очень кушать хочется, я больше не могу. И не надо так орать».
Лиза включила интерком:
– Сергей, – сказала она. – Готовьте ракеты. Мы не будем высаживаться. Я не хочу рисковать.
От кислорода запершило в горле, и Илья подрегулировал состав дыхательной смеси. Как только катер отошёл от станции на безопасное расстояние, он вывел двигатели на максимальную мощность. Перегрузка обыденно вдавила желудок, растянула кожу на лице. Он хорошо переносил перегрузки, вот только в последнее время иногда кружилась голова. И тошнило в лифте.
Илья заложил красивый вираж, зная, что за ним наблюдают со станции. Он им сделает шоу, пусть ребята развлекаются. Многие завидовали его технике пилотирования. Управлять катером он научился, когда работал в поисковой партии на Луне. Тогда это была просто блажь и наличие свободного времени, но только благодаря «корочкам» пилота Башарин взял его к себе. Здесь нужны были многостаночники. Людей не хватало. Даже повар имел вторую специальность химика-технолога и сидел по ночам в лаборатории за анализом образцов. А капуста у него потом вечно пригорала.