Корсак встал.
— О, это слишком дорогой подарок… Семейные реликвии должны жить в своём доме.
— Вы ошибаетесь, это вовсе не дорогой подарок, хотя ему нет цены. Мой прадед по материнской линии получил её от королевы. На первый взгляд в ней нет ничего особенного, но опытный человек может оценить это оружие по достоинству: клинок из дамасской стали на два дюйма длиннее обычного, а эфес облегчён на полфунта и имеет очень удобную форму.
Брокдорф неожиданно сделал выпад и резким взмахом рассёк свечу.
Христина приподняла свечу, на подсвечнике осталась чисто сбритая её половина. Это походило на фокус.
— Браво! — воскликнула Христина.
— Ходит легенда,— продолжал Брокдорф,— что эта шпага принадлежала великому флибустьеру Дон Джону! Надеюсь, вам понравится мой подарок.
— Дорогой Брокдорф, я не смею злоупотреблять вашим великодушием.
— Ах, оставьте, Корсак! Что может быть дороже жизни?
— Любовь,— подсказала Христина.
— Вы, как всегда, правы, любимая,— барон нежно поцеловал её руку.
— Разрешите откланяться,— сказал Корсак.— Корабль не может долго оставаться без капитана.
Как только за Алёшей закрылась дверь, королева Христина судорожно глотнула воздух и стала медленно опускаться на пол. Брокдорф бросился к ней и едва успел подхватить на руки.
— Успокойся, любовь моя.
Она обвила его шею руками.
— Боже, чего стоили мне эти два часа!.. Я думала, это не ты, а твой дух пришёл утешить меня… Все тебя похоронили… а я молилась и ждала… милый мой…— она осыпала его поцелуями.— Открой балкон, я задыхаюсь… Я не могу поверить, что ты жив.
Опустив Христину на кушетку, барон открыл балконную дверь.
Сверху он увидел, как Корсак быстро удалялся по узкой набережной.
Но вот к дому подошла встревоженная Иоганна с длинноруким человеком в красно-чёрном плаще и зловещей белой маске. Они о чём-то оживлённо договаривались, следя за удаляющимся Корсаком. Длиннорукий прыгнул в гондолу, в которой уже сидели пятеро мужчин в таких же плащах и масках, и лодка быстро поплыла вслед за Алёшей.
Иоганна проследила за её продвижением и быстро вошла в дом.
Она впорхнула в гостиную крайне возбуждённая и, не говоря ни слова, налила себе бокал вина.
Барон стремительно направился к ней.
— Объясните, что происходит? — жёстко сказал Брокдорф.
— Что вас так встревожило, барон? — с неподдельным недоумением произнесла Иоганна.
— Я не слепой… Эти люди, «брави» — наёмные убийцы. Верните их! Капитан — хороший человек. Я обязан ему жизнью.
— Ах, хороший… плохой… Это оценки мирного времени. А сейчас идёт война, и нет хороших и плохих. Есть только друзья и враги! Вы слишком великодушны и доверчивы. Знаете, кого вы привели в дом? — она поставила пустой бокал на стол.— Агента Бестужева! Да, да, это его человек! Когда я увидела его с вами, то чуть не лишилась дара речи! У канцлера отличные ищейки! Второй околачивается на пристани — Александр Белов. Это страшные люди.
Христина смотрела на неё потрясённая.
— Когда-то по их милости меня выдворили из России! — продолжала Иоганна, вытаскивая из своей сумки вырванные из судового журнала листки.— Вы крайне неосмотрительны, Брокдорф! — она всё больше входила в роль наставницы.— Разве можно оставлять после себя следы?
У Брокдорфа хватило терпения внимательно выслушать герцогиню, прежде чем он начал возражать.
— Чепуха! — воскликнул он решительно.— Почему он не сдал меня в Тайную канцелярию? Почему никогда ни о чём не расспрашивал?
— Вы были без сознания… бредили… а в бреду чего не скажешь? Ему и не надо было расспрашивать вас, вы сами ему всё рассказали.
Христина в ужасе опустилась на кушетку.
Тогда почему он не запер меня в трюм, а отпустил на все четыре стороны?! — нападал на Иоганну барон.
Герцогиня смотрела на него с сожалением.
— Потому что теперь он узнал, что заговорщик, сбежавший из русской крепости, принят в доме королевы Пруссии… Вы недооцениваете русских, Брокдорф… Ну, что — вернуть моих людей?
Брокдорф медленно прошёлся по комнате.
— Пусть будет по-вашему,— сказал он наконец.— Во всяком случае, он умрёт достойно, как солдат, со шпагой в руке… И какой шпагой!
Алёша быстро пробирался сквозь толпу, глазеющую на выступление циркачей.
Полуобнажённый атлет с великолепными бицепсами лихо щёлкал кнутом, сбивая шляпу с головы Коломбины…
Прекрасная амазонка гарцевала на белой лошади.
Юный «паж» с обезьянкой на плече подскочил к Корсаку.
Обезьянка протянула ему шляпу. Алёша улыбнулся и бросил в неё монетку.
Юноша озорно блеснул улыбкой из-под чёрной маски и бросил в Алёшу горсть конфетти…
Корсак миновал шумную площадь и оказался на пустой, узкой набережной…
За его спиной плыла лодка с наёмными убийцами — «брави». Гондола прижалась к причалу.
«Брави» вышли на набережную и последовали за Алешей.
Часы на башне пробили три раза, с лёгким опозданием им вторили часы в каюте капитана. Бой часов сопровождала незатейливая мелодия.
Друзья тревожно переглянулись.
— Дело дрянь! — Белов отодвинул пустую тарелку.— Я как чувствовал, что Алёшка не вернётся! Бестужев зря мутил воду. Брокдорф попал на корабль случайно… Но какая связь между Брокдорфом и Иоганной?.. И откуда она узнала, что Брокдорф прибудет в Венецию?
— Что гадать? — остановил его Оленев.— Плывём на Гранде Канале в палаццо Неро. Там надо искать разгадку.
Белов набросил плащ, однако Оленев медлил:
— Откуда я знаю этот адрес? — задумчиво сказал он, затем полез в карман камзола.— Где-то я это слышал… Канале… Гранде… Неро… или видел? — он вынул сложенную записку и прочитал: — «Канале Гранде. Палаццо Неро»… Так и есть! Я должен отнести по этому адресу подарок — брошь.
— Чью? — быстро спросил Белов.
— Великой княгини Екатерины… Фи‑ке.
— Проболтался? — с негодованием воскликнул Белов.— А сам говорил — мы едем тайно!
— Я не сказал ни слова, но для великой княгини нет секретов! Её кто-то успел предупредить.
— Чёрт!
— В Венеции живёт её тетка. Я не мог отказать.
В руках Саши оказался небольшой футляр, в нём лежала драгоценность. Белов внимательно осмотрел брошь и, не найдя в ней ничего подозрительного, вернул другу.
— Время не терпит. Вперёд, на Гранде Канале!
Алёша дрался отчаянно, но нападающих было пятеро. И он пропускал удары. По лицу его текла кровь. Подаренная шпага в его руке работала виртуозно. Вот упал один «брави». Второй, взмахнув плащом, полетел с моста в воду. Но силы были неравные, и двое убийц прижали Корсака к стене…
Из окон, с балконов за дракой наблюдали молчаливые зрители, прибежавшие на шум циркачи следили за поединком из-за угла…
Теряя последние силы, Корсак вывернулся из рук «брави» и побежал к колодцу, убийцы догнали его. В руках одного мелькнул нож.
Корсак перехватил кисть с занесённым кинжалом и, вывернув руку нападавшему, отвёл удар. Послышались крик, брань.
Кинжал пронзил одного из «брави», в этот момент страшный удар кастетом по голове поверг Корсака на землю.
Шпага выпала из его руки и покатилась по камням.
Мальчик «паж» незаметно поднял её.
Корсак лежал без сознания. Один из убийц, увидев на земле два окровавленных тела, сунул в руку Алёши кинжал.
Площадь вмиг опустела. С канала неслись крики и свистки полицейских.
«Паж» выскочил из-за угла дома и бросился к распростёртому на земле Корсаку. Мальчик попытался утащить тело за угол, но раненый был слишком тяжёл для него.
Несколько полицейских выскочили на площадь и окружили место происшествия.
Схватив Алёшу и музыканта-«пажа», они потащили их к крытой гондоле.
Мальчик сопротивлялся, крича что-то себе в оправдание, но, получив крепкого тумака, затих.
Арест мальчика-«пажа» взволновал циркачей, и они поспешили к нему на помощь, но полицейские преградили им путь.
Убитого, завёрнутого в плащ забрали в полицейскую лодку.
Туда же запихнули Алёшу и его заступника.
Белов и Оленев торопливо шли к палаццо Неро, когда увидели, как полицейские швырнули Корсака и мальчика в полицейскую лодку.
— Стой!.. Стой!..— закричали они и помчались по набережной.
Но полицейские сели на вёсла, и лодка понеслась по каналу.
Зрители высыпали на улицу, перекрывая путь нашим героям.
Бродячие циркачи горячо обсуждали происшествие. Все кричали и жестикулировали.
Белов и Оленев с трудом пробирались через толпу.
— Что случилось?! Куда их повезли?! — спрашивал у всех Белов.
— Наш друг честный человек! — вторил ему Оленев.— Он капитан русской службы!
— Честные люди не убивают прохожих,— ответила за всех пожилая синьора.— По таким тюрьма плачет!
— Он не убивал! Он защищался! — заступился за Корсака цирковой атлет.— Вот его шпага. Возьмите, синьоры.
Белов взял шпагу, затем почерпнул воды из колодца, ополоснул разгорячённое лицо.
— Ты ступай в это проклятое палаццо и будь начеку,— сказал он Оленеву.— А я поищу тюрьму… Встретимся на корабле.
В гостиной королевы Христины царила атмосфера озабоченности и деловитости. Брокдорф за столом что-то писал тонким пером на небольшом прямоугольнике бумаги. Перед ним лежали лупа, пинцет и симпатические чернила.
Иоганна занималась своим любимым делом, она считала деньги. Целая груда золотых монет и даже слитков лежала на круглом столе, рядом — костяные счёты.
Королева Христина, сидя подле Иоганны, делала пометы в маленькой с золотым обрезом книжке.
— Наконец-то Англия открыла кредит! Банкирский дом Бруггало выдал десять тысяч золотых дукатов,— прочитала Христина.
— Великолепно! — Иоганна щёлкнула костяшками счётов и сбросила горку монет в объёмистый кошель.— Король будет доволен,— и, отвлекаясь от дела, она с улыбкой заметила: — Их Величество говорил, что прусские победы держатся на трёх китах: таланте полководца, его армии и английском золоте. Правда, золото он ставит на первое место.