– Мы хотели его "тряхануть", а он привёз нам наследника одного из десяти богатейших Домов Республики…
– И корабль, который наши разведчики не могут даже засечь толком, – добавил глухо тактик. – Я не знаю, что хуже…
Кхарусс молча поднялся, прошёлся по мостику крейсера, а потом приказал:
– Полный проход. Не мешать. Отправить отчёт наверх, меткой "приоритет ноль". Пусть генералы сами чешут свои чешуйки. А вы готовьте досмотровую команду. И без эксцессов. Что-то мне подсказывает, что если бы он вёз какую-то “запрещёнку”, то вряд ли сам напрашивался бы на досмотр…
Когда шлюз между сблизившимися “Кхар-Руваном” и “Клинком Пустоты” наконец открылся, пограничники ожидали чего угодно – замкнутого отсека, тесного шлюза, может, с десяток камер и стандартный контроль. Но никто из них не был готов к тому, что они увидят.
Они шагнули в ангар, и их дыхание сбилось почти сразу. Это был не ангар. Это был зал. Храм. Куполообразное помещение простиралось на сотни метров вперёд, ввысь и вглубь. Потолок терялся в голографическом отблеске, а гладкие, изогнутые стены словно дышали мягким золотистым светом. Пол выглядел как чёрное стекло с вкраплениями металла, и был идеально отполирован. А над ним, почти бесшумно, парили манипуляторы – автоматизированные грузовые платформы скользили между контейнерами, словно по команде единого сознания. И уже в первые секунды офицеры начали переглядываться. Их тактические шлемы перегружались от количества сетевых соединений, биометрических маяков, шифрованных подсетей, которые улавливались внутри корабля. Всё казалось… слишком сложным.
– Чёрт, да тут… Этот ангар больше, чем весь наш вспомогательный отсек, – пробормотал лейтенант Мех-Гал, медленно вертя голову.
Вдалеке двигалась техника – механические погрузчики, но не стандартные – обтекаемые, гибкие, с гравитационными захватами вместо когтей. И, да… Были здесь и разумные. Несколько фигур, с отличительными признаками различных рас – один, возможно, бывший пиир, другой с кибер-черепом, скорее всего технобеженец, и даже пара явно модифицированных нурлов – работали в полной синхронизации с машинами, словно сами были их частью. Но при всей автоматизации, при всей тишине и сдержанности, что-то напрягало.
– Чрезмерная автономия, – прошептал сержант связи. – Половину процессов можно было поручить личному составу. Тут даже нет постов охраны…
– И в этом-то и дело, – откликнулся старший офицер досмотровой группы, командор Хар-Лак. Его голос дрожал, хоть он и пытался держаться. – Если корабль может позволить себе не использовать экипаж – значит, у него есть другие механизмы контроля. И… Силы…
В глубине зала по направлению к ним двигалась медленно и абсолютно спокойно широкая платформа – на ней стоял сам Серг, в своей неизменной тёмной одежде и лёгком бронежилете с застывшими линиями “живые” узоров, мерцавшими под тканью. Он выглядел спокойным, даже вежливым.
– Добро пожаловать на борт, – сказал он, когда платформа остановилась перед ними. – Я выделил вам зону осмотра. Можете работать столько, сколько потребуется. Доступ к критически важным системам ограничен – думаю, вы понимаете, почему.
Позади него были видны открытые шлюзы, уходящие вглубь корабля. Один из пограничников невольно выругался: за этими шлюзами был не коридор, а ещё один зал. И дальше – снова шлюзы. Это было не судно – это был плавучий город, чья структура вызывала одновременно трепет и тревогу. Система корабля, практически вся, казалась дышащей, разумной, почти как живой организм. И у большинства членов досмотровой группы появилась навязчивая мысль: А этот корабль вообще позволял им быть здесь… По доброй воле? Или просто… Пока что позволяет?
Разделившись на две группы, досмотровая команда начала медленно продвигаться вглубь корабля. У каждого были включены камеры фиксации, сканеры, генераторы импульсного спектра – всё для получения полной картины. Но картина никак не собиралась. Сканеры теряли сигнал – то отключались сами, то путались в ложных показаниях. Магнитометр сбивался каждые пару десятков метров. И даже самый примитивный визуальный анализ – глазами – давал слишком много непонятного.
Они шли по коридорам, чьи стены были живыми, не в биологическом смысле, а восстановимо-реагирующими: где-то на царапину появлялся слой самозалечивания, в другом месте бронеплита мягко втягивалась, пропуская кабель манипулятора. Всё было сделано с поразительной точностью, как будто в каждой мелочи вложено больше, чем в отдельные боевые отсеки их родных крейсеров.
– Ты это видишь? – Спросил один из младших инженеров, указывая на вертикальную шахту, где рой микродронов двигался с математической идеальностью, перекраивая одну из линий энергоснабжения. – Они перенастраивают энергосистему в реальном времени, под наш маршрут…
– Нас ведут, – хрипло произнёс сержант Хар-Лак. – Плавно. Без враждебности. Но ведут. Даже если мы этого не осознаём.
Внутри помещения, которое явно было техническим ангаром, они увидели автоматизированную сборку. Не просто хранилище, или ремонтный ангар, а полноценный конвейер. Роботизированные руки, синтезаторы материала, ванны нанопечати… и огромная капсула, заполнявшаяся каким-то сложным конструкционным гелем.
– Что это за производство? Боеголовки? Часть корпуса? Импланты? – растерянно пробормотал техник, входивший в их команду. Но ответа на его вопрос не было. Только глухой гул, ритмичный, глубинный – он шёл из самого ядра корабля. Кто-то из офицеров не выдержал и выключил внешний микрофон. Слишком нервно было слушать, как корабль "дышит".
А когда их провели в жилой сектор, нервы членов их группы начали сдавать окончательно. Ведь здесь даже отделка стен была не покрашена, а покрыта полимерной тканью с вплетёнными узорами. Свет – не лампы, а мягкое флуоресцентное свечение с цветовой адаптацией под настроение. Диваны и панели – “умные”, распознающие касание.
– Этот корабль… – начал кто-то. – …не сделан для войны. Он сделан… Для демонстрации… Возможно, для власти… Для символа… Такой – сам первым не атакует. Он приходит… Чтобы установить правила…
– Или судить, – Всё также глухо пробормотал Хар-Лак. – Если будет такая нужда.
Когда они вернулись в ангар, и снова увидели Серга, тот спокойно стоял возле одного из пультов и наблюдал, как платформа возвращает на место разобранную турель.
– Нашли что-нибудь интересное? – С виду равнодушно спросил он, но всё же не скрывая лёгкой иронии. Ответа сразу не последовало. Пограничники слегка растерянно переглянулись. Так как все они, внезапно для себя, поняли одну вещь… Им действительно просто позволили увидеть именно то, что хотели показать. Ни больше. Ни меньше. Хар-Лак, медленно сжав челюсти, наконец ответил:
– Ваш корабль… Вызывает уважение. Данных будет более чем достаточно. Благодарим за содействие.
Серг коротко кивнул.
– Всегда рад сотрудничеству с Республикой. Особенно, когда это взаимно выгодно.
И в этот момент каждый офицер мысленно дал себе клятву: никогда не становиться врагом этого судна. Или его капитана.
Когда десантный челнок отсоединился от внутренней платформы “Клинка Пустоты” и начал выносить группу обратно в космос, в ангаре огромного корабля гасли направленные огни. Всё было предельно вежливо. Всё – пугающе точно. Как и на входе, корабль Серга ни на миг не проявил ни малейшей угрозы.
И всё же воздух в кабине челнока был тяжёлым, как перед бурей. Никто не шутил. Никто не обсуждал, кто сколько бонусов получит. Только сержант Хар-Лак молча перебирал в голове варианты, кому и как подать этот доклад. Не потому, что боялся за карьеру. Он боялся… Что может допустить ошибку в формулировке.
Вернувшись на тяжёлый крейсер, досмотровая команда собралась в брифинг-зале. Система сбора показаний уже фиксировала данные с их камер, журналов сенсоров, телеметрии. Но главного – ощущения собственной незначительности – эти файлы передать не могли.
– Он знал, кто мы. Он знал, как мы действуем. И он заранее подготовил всё, чтобы мы не задали ни одного лишнего вопроса, – сухо проговорил Хар-Лак, глядя на остальных офицеров. – Нам показали корабль. Но не весь корабль. Нам показали только его фасад. И я не знаю, что хуже… То, что он позволил, или то, что скрыл.
– Мы хотя бы установили, что он провёл нашего гражданина. С подтверждённым торговым статусом, – тут же вставил младший офицер. – Это даёт основания считать его миссию… Не враждебной.
– Формально – да. Но с таким кораблём? И таким уровнем контроля над системами? Это не корвет-курьер с мехами или наркотиками. Это…
Он не закончил. Все знали, о чём он хотел сказать. Это был боевой призрак. Неучтённый тяжеловес, покрытый бронёй, которую сенсоры не могли даже прочесть. С автоматикой, опережающей стандарт Республики, как минимум, на поколение, если не на два. И с капитаном, говорящим мягко, но с глазами хищника, уверенного в себе до предела.
Спустя полчаса, в зашифрованной кабине связи старший офицер флота, являющимся самым старшим в этой группе, наконец-то принял решение. Он лично активировал закрытый канал на Теневой Уровень разведслужбы Республики. Именно туда, где шли сигналы, которые не фиксировались в стандартных архивах. Соединение открылось спустя пятнадцать секунд.
“ Доклад. Срочный. Контакт в Промежуточной системе К-12-Альфа. Обнаружен неопознанный тяжёлый корабль, под наименованием “Клинок Пустоты”. Расовая или государственная принадлежность – неизвестна. Внутренняя архитектура – атипична. Визуально – прототип. Автоматизация – аномально высокая. Броня и экранирование – не поддаются сканированию. Капитан – неклассифицированный субъект по имени Серг. Прибыл с торговой миссией. Доставил гражданина Республики, освобождённого из рабства. Поведение – вежливое, но настораживающее. Рекомендую классификацию: потенциальная экзистенциальная угроза.”
После отправки возникла недолгая пауза. Потом на экране появился текст:
“Принято. Идентификатор присвоен. Наблюдение активировано. Продолжайте стандартный патруль. Инцидент под контролем.