— Конечно, хочу! — оживилась Надя.
И Илья стал громко читать очень тяжелый, наукообразный текст, в котором на каждом шагу упоминалось имя Сталина, и из которого ничего не было понятно. Кстати, имя руководителя государства прозвучало в речи людей впервые, что немного удивляло и даже разочаровывало женщину — она ожидала более частого славословия этого человека в жизни. Хотя и в будущем люди же не упоминали имена руководителей государства на каждом шагу.
— Погодите, погодите, Илья Семенович! — остановила его девушка.
— Очень тяжело слушать! Вы попробуйте проще, как будто самому товарищу Сталину и рассказываете, говорите спокойно, не торопясь, но так, чтобы понятно было.
— Кроме того, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! У вас есть возможность нарисовать все те костыли, ходунки и накладки, про которые вы рассказываете? Вот и сделайте это, а перед докладом дайте возможность рассмотреть эти рисунки.
— А еще было бы лучше, если бы вы заранее договорились с сыном Николая Ивановича, чтобы он сделал костыли, а вы бы и их показали на конференции. И надо обязательно упомянуть его как мастера-изготовителя, ему будет приятно. А уж накладки сделать надо обязательно.
— И еще, я вам говорила про регистрацию изобретения. Вы узнали про это?
— Да, мне отец, он тоже врач, обещал помочь.
— Вот и сделайте это прямо в ближайшее время, причем до конференции, хотя бы заявку подайте. И обязательно скажите об этом в своем докладе. Идея же нетрудная, легко можно повторить, обидно будет, если кто-то другой ею воспользуется! — и Надя строго поглядела на врача
— Вы знаете, а ведь вы правы! — воскликнул парень. — Я все сделаю, — и он, озадаченный, вышел из палаты.
Тут же зашла и улыбающаяся тетя Дуся, с которой Надя уже подружилась. Санитарка также часто заходила в ее палату и между делом рассказала девушке о ценах в магазине и на рынке. Надя объяснила ей, что в детдоме все были на казенном содержании, а сейчас она должна будет сама обеспечивать себя, поэтому ей надо все знать, чтобы спланировать свои расходы. Похвалив девушку за хозяйственный подход к жизни, нянечка стала знакомить ее с ценами на основные продукты.
Так, по ее словам, за три рубля можно было приобрести полтора литра молока или килограмм макарон. Мука за килограмм стоила четыре рубля, хлеб рубль сорок копеек за килограммовую булку, сахар-песок около четырех рублей.
Тут санитарку отвлекли, а в палату зашла Зиночка. Надя решила продолжить знакомство с реалиями времени и совместить урок арифметики и чистописания. Она попросила девушку принести чернильницу и ручку с пером. Удивленной медсестре она объяснила, что хочет потренироваться перед экзаменом в техникуме и записать для себя цены на продукты.
Девушка, войдя в роль учителя, строго сказала:
— Так, записывай! Десяток яиц стоит от пяти до шести рублей, картофель пятьдесят копеек, мясо от двенадцати до семнадцати рублей, колбаса варёная шестнадцать рублей, колбаса копченая двадцать три рубля, масло сливочное двадцать пять рублей, сыр около тридцати рублей.
— Самое недорогое — это крупы — пшено — два рубля, ячневая — один рубль, овсянка столько же, макароны по три рубля. А вот самые дорогие крупы — это гречка за четыре рубля, и рис за шесть.
Надежда вздохнула, вспомнив ажиотаж по гречке, когда цена за килограмм доходила до ста рублей, и убедилась, что цены на отдельные продукты достаточно «кусачими» были всегда.
Высунув по детской привычке кончик языка, она продолжала писать, осваивая нелегкую науку чистописания. Тут Зиночка отвлеклась, и Надя пошевелила затекшими с непривычки пальцами:
— Нет, конечно, если не хочешь стоять в очереди, можно покупать продукты на рынке, но там все дороже — говядина стоит шестнадцать рублей за килограмм, масло топлёное пятьдесят семь, молоко четыре рубля за литр, яйцо куриное четырнадцать рублей за десяток, картофель два рубля, а капуста свежая четыре рубля,- горячо завершила свой «диктант» девушка.
Получалось почти также, как и в двадцать первом веке, когда за «экологически чистые» продукты переплачивали намного больше, чем в магазине.
— Теперь давай решим задачу! — важно продолжила девушка.
— Давай, — спохватилась задумавшаяся Надя.
— Итак, что можно купить на… — она призадумалась и продолжила, — пусть на три рубля, если батон стоит рубль, сахар — около четырех рублей, чай — шесть рублей за сто грамм, а карамельки четыре рубля?
— Только чаю попить хватит, — грустно прошептала Надя, и они с Зиночкой переглянулись и резко замолчали.
Их разговор могли посчитать провокационным по тем временам, так что, переглянувшись, девушки почти одновременно приложили палец ко рту и помотали головами, показывая, что ничего не слышали и никому не расскажут об этом.
Краткий курс истории СССР можно скачать здесь:
https://sheba.spb.ru/shkola/istoria-04 1955.htm?ysclid=lrg6665ndk702341407
Цены на продукты взяты из данного справочника:
https://istmat.org/files/uploads/45311/spravochnik_otpusknyh_i_roznichnyh_cen_na_prodovolstvennye_tovary_po_g._moskve_-_1937.pdf
https://ru.wikipedia.org/wiki/Рентгенография. История ренгенографии.
https://istmat.org/node/54710 — (СЗ СССР 1931 г. № 21, ст. 181) Положение об изобретениях и технических усовершенствованиях.
https://student-servis.ru/spravochnik/patentnoe-zakonodatelstvo-perioda-1931–1959-gg/ - Патентное законодательство периода 1931 — 1959 гг.
Глава 11Зарплаты, цены, обучение
Глава 11. Зарплаты, цены, обучение.
Разговор прервался, Наде осталось только поблагодарить Зиночку и в шутку сказать, что из нее получился бы неплохой учитель. Немного успокоившаяся девушка горячо ответила, что будет только врачом и станет получать большую зарплату, ведь тот же Илья Семенович, как молодой специалист, уже имеет около двухсот пятидесяти рублей, а многие врачи — еще больше, до четырехсот-шестисот рублей, в зависимости от стажа, должности и квалификации.
— Учителя тоже неплохо получают, вот у нас недавно лежала учительница, Анна Николаевна, и муж у нее директором школы работает. Рассказывала, что ее зарплата составляет около трехсот рублей, а у мужа и до пятисот доходит. Ей и за классное руководство доплачивают пятьдесят рублей, и за проверку тетрадей, и за стаж. Конечно, молодые учителя поменьше имеют, но жить можно.
Сама же Зина, как медсестра, получает около ста двадцати рублей, в зависимости от количества смен.
Девушка проговорилась, что уже некоторое время копит на зимнее пальто, которое в магазине стоит двести рублей, и на сапоги, за которые нужно отдать еще около ста рублей. Она, вздохнув, мечтательно призналась, что можно сшить пальто и в ателье, но тогда это будет еще дороже, больше трехсот рулей.
А Надежда в очередной раз поблагодарила детдом за заботу — в ее чемоданчике, как она уже видела, лежало теплое пальто с беретиком, видимо, тоже выдали при выпуске.
Расширила знания девушки и тетя Дуся, которая как-то призналась, что при зарплате нянечки в восемьдесят рублей с премиями, сильно шиковать не приходится, но ее выручает небольшой участок при домике, в котором она даже козу и поросенка умудряется держать.
Оказалось, что тетя Дуся жила на окраине города, в Бескудниково, которое в той истории давно стало большим микрорайоном города, а в это время там было еще очень много бараков и своих домов, вокруг которых возникали стихийные огородики и стайки с мелкой живностью. Жили здесь в основном приезжие из деревень, вот и старались люди вести привычный уклад жизни.
Однажды вечером Надя из окна углядела, как санитарка уходит домой с двумя бидончиками, скорее всего, с остатками пищи от больных, это были «вкусняшки» для ее мекающей и хрюкающего подопечных. Тетя Дуся оглядывалась по сторонам, ей явно не хотелось, чтобы ее заметили, поэтому девушка быстро спряталась за штору.
Все многочисленные данные девушка запоминала и записывала в свою книжечку. Она уже понимала, что обнаруженных ею денег явно будет недостаточно для жизни в большом городе, да еще и за обучение в училище надо было заплатить — никакой стипендии учащимся тогда не полагалось, наоборот, они должны были платить за учебу.
Правда, плата за обучение будет введена через год, в сороковом, да и Надя, как сирота и воспитанница детдома, скорее всего, от нее будет освобождена. Более того, ей должна полагаться материальная помощь на приобретение одежды и обуви, а также другие социальные выплаты, как и в двадцать первом веке. Бесплатным было обучение не только сирот, но инвалидов, малоимущих и ряда других категорий, например, детей военных.
Но Надежда помнила со слов своего мужа, который был чуть постарше и застал эту систему, что платное обучение будет существовать еще долгие годы, до середины пятидесятых годов, причем станет оно таковым и в старших классах школы, а не только в техникумах и вузах, и цифры эти будут значительными.
Муж рассказывал, что самым дорогим было, как и сейчас, обучение в школах Москвы и Ленинграда, а также в столичных городах союзных республик, там платили двести рублей в год; дешевле обходилось обучение во всех остальных городах, а также в селах — сто пятьдесят рублей в год.
Платным было и обучение в высших учебных заведениях. Так, за институт в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик, где обучение считалось, как и в будущем, более престижным, нужно было заплатить четыреста рублей в год. А вот его друг учился не в столичном вузе и платил меньше — триста рублей в год. Самым дорогим было обучение в художественных, театральных и музыкальных учебных заведениях — уже пятьсот рублей в год, что было еще накладнее. Столько платила их подружка — будущая музыкант-пианист, но поскольку она была из обеспеченной профессорской семьи, это ее мало задевало.
Но были и льготы — учащиеся, которые имели в процессе учебы две трети и больше оценок отлично, а остальные оценки не ниже четверки, за учебу не платили, так что «ботаном» в это время было быть не только престижно, но и выгодно. С началом войны список льготных категорий расширился, а в сорок втором- сорок третьем годах в половине республик платное образование отменили. Так что для бесплатной учебы в техникуме или вузе достаточно было просто хорошо учиться.