— Хорошо, хорошо, выпишу я вас, только куда вы пойдете, не зная города?
— А мы с Василием договорились, что он сегодня придет к обеду и проводит меня, он и адрес училищ у себя в отделе обещал узнать, — Надя сделала вид, что не заметила, как приуныл молодой человек при упоминании имени «соперника».
— Тогда ждите, как освобожусь, принесу бумаги, — уже сухо сказал парень и вышел из палаты, чуть ли не хлопнув дверью.
Тут же влетела Зиночка и с улыбкой спросила:
— Чего Илья такой сердитый?
— Сама не пойму, попросила выписать меня, а он вот так, — Надя уже давно поняла, что Зиночка «неровно дышит» к врачу, поэтому не стала говорить, что тот ревнует ее к милиционеру. Короче, сплошная «Санта- Барбара».
— Так, пока не забыла, запиши мой адрес, я с мамкой в коммуналке живу, но если что, потеснимся. Ты не стесняйся, приходи к нам, мамка добрая, поворчит немного, не без того, но вдруг тебе общагу не дадут, и жить негде будет.
Предложение было кстати, действительно, с жильем в Москве всегда было туго, квартирный вопрос во уже всю «губил» москвичей, и тогда было много «понаехавших» из ближайших деревень, которые всеми правдами и неправдами старались здесь зацепиться, а ведь столица всегда была «нерезиновой».
— Да я пока не знаю, как все сложится. Надеюсь, с общагой что-нибудь решится, посмотрим. Вася должен проводить меня, я ведь Москву совсем не знаю.
— Вася! — улыбалась Зиночка, глядя на смутившуюся девушку. — А покраснела, покраснела, да ты не тушуйся, парень ведь действительно хороший.
Но тут из коридора послышался голос, который звал медсестру, и девушка выскочила за дверь.
Через некоторое время зашла тетя Дуся и тоже предложила, если что, приходить жить к ней:
— Домик у меня хоть и маленький, но уж как-нибудь помещу тебя. Я одна живу, муж еще в Гражданскую сгинул, детки от «испанки» сгорели, а ты девка справная, спокойная, мне все веселее будет. Да и сюда заглядывай, как устроишься, не забывай!
Надя не стала отнекиваться, записала и адрес тети Дуси, а сама радовалась, как ей повезло с людьми, с которыми она встретилась в этом новом мире.
После обеда пришел Вася, они поболтали немного, ожидая нужную справку. Парень принес девушке список всех педучилищ, которые существовали в это время в столице. А их было не так и мало, одно готовило специалистов для работы с дошкольниками, одно — учителей физкультуры, а целых шесть — специалистов по работе со школьниками младших классов.
Надя, подумав, выбрала училище номер один, которое располагалось почти в центре города — на Большой Ордынке, в сорок седьмом доме, и директором которого была Калашникова Клавдия Ивановна.
Ее привлекло наличие не только дневного, но и вечернего отделений, чего не было в других училищах. Она практично рассудила, что если ей будет трудно учиться днем, можно будет поискать работу и перейти на другую форму обучения.
Как убедилась девушка позже, выбор был правильный и счастливый, училище действительно имело славную историю, очень сильный педагогический состав и даже общежитие, что наблюдалось не всюду.
Вообще Надежда в очередной раз удостоверилась в рассудительности своей предшественницы — видимо, непростая детдомовская жизнь давала такой отпечаток.
Пока они с Васей мило болтали обо всем и ни о чем, в палату, постучавшись, медленно уже не вбежал, а вошел Илья. Критика возымела действие, да и перед милиционером он старался показать себя важным, степенным и официальным.
— Вот, гражданка Кузнецова, ваши документы и справка о прибывании в больнице. Желаю вам здоровья и успехов, — и он, пожав девушке руку, неловко сунул ей бумаги.
— И вам успехов, Илья Семенович! Пусть все у вас будет хорошо! И не забудьте все, о чем я говорила, все наши договоренности, — Надя улыбнулась молодому врачу, тот сразу повеселел, а Вася приуныл. Надежда веселилась уже, не скрывая своего отношения к этой ситуации — ей богу, как малые дети!
— Ну, ладно, мы пойдем, — и Надя подхватила свой чемоданчик, который у нее сразу отобрал милиционер.
Оглянувшись еще раз на палату, в которой она обрела новую жизнь, Надежда вышла из нее в коридор, где попрощалась с Зиночкой и от души обняла тетю Дусю, первых проводников ее в этой действительности.
Постояв немного на крылечке, чтобы запомнить адрес больницы и привыкнуть к яркому солнцу летнего дня, молодые люди чинно пошли по аллее.
https://3-mksd.ru/moskovskie-peduchilishha-1940-g/ — Педагогические училища г. Москвы. По справочнику 1940 года.
http://mno1941.ru/?p=167 — Школы Москвы в годы войны. Есть списки всех учебных заведений на 1940 год, в том числе и педучилищ со всеми данными.
https://dzen.ru/a/ZRpTVGsLJTs24kmL — Народное образование (просвещение) в СССР 1930–1943 гг.
Глава 13«Дорогая моя столица, золотая моя Москва»
Глава 13. «Дорогая моя столица, золотая моя Москва».
Надя искоса поглядывала на улыбающегося милиционера — он ей очень понравился, да и она ему, судя по его довольному лицу, тоже, и радовалась теплу и лету.
Ей пока не хотелось загадывать надолго, думать о тяжелых испытаниях Войны, которые совсем скоро предстоят пережить всем людям, и ей тоже. Пока было лето, молодость и симпатичный парень рядом.
Но надо возвращаться к прозе жизни — время шло, а им еще надо добраться до училища. Кстати, а насколько оно далеко? Об этом Надя и спросила:
— Вася, — окликнула она замечтавшегося парня, — А нам на чем надо ехать до училища? Ты знаешь, где оно?
— Далековато, но можно сначала на автобусе доехать, а потом выйти где-нибудь поближе к центру и пешком прогуляться. Согласна?
— Конечно, мне так хочется на столицу посмотреть! Побежали, вон автобус сейчас отойдет, — девушка заметила на остановке небольшой автобус необычной квадратной формы, какой сейчас только в кино про довоенную жизнь и увидишь. На похожем ездили по городу герои знаменитого фильма «Место встречи изменить нельзя».
Молодые люди почти на ходу впрыгнули в автобус и разместились на сиденье в самом конце салона. Подошедшая к ним кондукторша только взглянула на милиционера и козырнула ему и девушке — проезд для всех военнослужащих и сотрудников милиции был бесплатным, а Надю проехала без билета за компанию.
Девушка потихоньку поинтересовалась у Василия, а сколько, собственно, стоит проезд. Оказалось, что он обходился в среднем в десять копеек, в зависимости от расстояния, на которое ехал пассажир. За каждую следующую остановку нужно было доплатить еще пять. Но были и те, кто платил за пять остановок, а ехал десять, таких пассажиров называли «полузайцами», как с усмешкой пояснил милиционер.
— А вообще мы тоже часто проводим рейды в автобусе, задерживаем безбилетников, мелких карманников, пьяниц, разных хулиганов, — уточнил юноша.
Надя с интересом осматривала автобус, двери в салон которого открывались и закрывались шофером вручную. Внутри было пять рядов деревянных сидений — лавочек, и одно около водителя, то есть двадцать одно сидячее место, при этом еще восемь человек по норме могли ехать стоя, а в «час пик», скорее всего, их набивалось не считано.
Хотя автобус был сделан совсем недавно, звукоизоляции внутри практически не было, и при движении отчетливо были слышны шум мотора и скрип деревянного каркаса.
Кроме того, было очень душно, поскольку открывалось только ветровое стекло у водителя. А зимой, судя по всему, было холодно, поскольку никаких нагревательных устройств не было предусмотрено. Но в те времена на это никто не обращал внимание: главное, что в городах появился хоть какой-то общественный транспорт.
Народ постепенно все прибывал и прибывал, Василий даже уступил место полной тетушке с кошелками, которая сразу притиснула Надю, сидевшую у окошка и с интересом рассматривавшую виды города.
Запахи в автобусе сгущались — пахло потом от разгоряченных тел, но были и запахи духов и одеколонов, в основном, от молодежи. У девушек в фаворе в основном была «Красная Москва», в девичестве «Любимый букет Императрицы», которая изредка перебивалась резкими нотками «Красного мака», у мужчин — «Тройной одеколон». Но пока пользование парфюмом в повседневной жизни только начиналось, в основном душились на «выход», а набор хороших духов в красивой упаковке был очень дефицитным и ценным подарком.
От мужчин в возрасте пахло в основном куревом, но кое от кого и слабым запахом принятого вчера спиртного.
Но заметно было, что пьяных не наблюдалось — за этим строго следили, особенно на заводах, расслабиться позволяли люди себе только на выходных и в праздники. Народ вел себя более или менее спокойно, хотя и раздавались иногда недовольные реплики прижатых людей, да просьбы пропустить к выходу.
Постепенно целые кварталы маленьких домиков с огородами и садами сменялись каменными домами с квартирами-коммуналками, которые соседствовали с дровяными и угольными складами и бараками. Бараки были одноэтажными дощатыми строениями с единственной кухней и удобствами во дворе.
Планировалось, что это будет временное жилье, но «временное» всегда было крепче «постоянного», и многие здания просуществуют еще много десятков лет. Под окнами бараков росла только крапива и лебеда — другой растительности быть не могло — угольная пыль от многочисленных печек висела в воздухе, забивая легкие и землю.
Видно было, что Москва активно менялась: сносились целые кварталы, расширялись улицы, что-то копалось и строилось, в Москве уже появились первые станции метро, на которые девушка очень хотела взглянуть.
Но вот автобус, дребезжа, выехал, судя по всему, в центр — дома стали выше, было много старинных особняков и красивых строений. Но было видно, что и здесь город активно строится, ведь в тридцать втором году был принят Генеральный план реконструкции Москвы.
Основная идея проекта была в расширении кольцевых и радиальных магистралей столицы, причем. соответственно плана, чаще всего при расширении улиц дома просто сносили, но на улице Горького несколько домов передвинули за «красную линию».