И все же сердце знало то, что знало, и настаивало на своем.
В субботу 1 мая 2021 года мы с Элизой отмечали нашу четвертую годовщину. Так, как могли это сделать в условиях продолжающихся пандемийных ограничений. Мы решили ненадолго поселиться в отеле с видом на парк. Нам повысили категорию забронированного номера до сьюта на 25‑м этаже, так что вид оттуда открывался сказочный. После ужина Элиза смущаясь напомнила мне, что несколько месяцев назад я спросил у нее, какой размер колец она носит. Я хотел знать это в качестве общей информации, уточнила она, или сейчас, по прошествии четырех лет, этот вопрос был задан с какой‑то конкретной целью?
– Подожди минутку, я сейчас вернусь – ответил я, встал и отправился в спальню.
Мой внезапный уход вкупе с бесстрастным выражением лица заставили ее переживать. Не дала ли она маху, размышляла Элиза. А потом я вернулся, протянул ей маленькую фиолетовую коробочку и сообщил ответ на ее вопрос. Это был один из очень немногих моментов, когда мне удалось ее полностью удивить.
Так произошла наша помолвка высоко в небесах над Центральным парком, и в каком бы положении ни пребывал тогда мир, никто бы не мог сказать, что мы не самые счастливые из людей.
– Ты – мой человек, – сказала она.
– Ты – мой человек, – ответил я.
Как сыграть приватную свадьбу в век нулевой приватности: 1. Не делай этого в Нью-Йорке. 2. Сделай это в Уилмингтоне, штат Делавэр, где выросла Элиза и никто не слышал твоего имени. Когда мы пришли получать свидетельство, дама-чиновница вписала в него мое имя, явно услышав его впервые. Мне пришлось диктовать ей его по буквам. 3. Пригласи своих друзей на обед и предупреди: никаких соцсетей.
Вот и все.
Мы поженились в пятницу, 24 сентября 2021 года, об этом знали все наши друзья и родственники, однако это ускользнуло от широкой общественности и оставалось неизвестным для нее на протяжении почти что года, и, наверное, продолжало бы оставаться таковым и по сей день, если бы не нож.
Это был чудесный день. Погода, наши друзья, церемония, радость. Мы объединили две наши традиции – надели друг на друга гирлянды (индийская традиция) и перепрыгнули через веник (афро-американская). Она произнесла адресованную мне речь в стихах – поэтический дар – ее суперсила, – и, чтобы поддержать величие момента, я включил в свои гораздо более прозаические слова, обращенные к ней, стихотворение э.э. каммингса “я ношу твое сердце в себе (твое сердце в моем)”:
я ношу твое сердце в себе (я ношу
его внутри своего) я не отпускаю его никогда (всюду
куда я иду идешь со мной ты, дорогая; и все что сделано
мною это то что сделала ты, моя любимая)
я боюсь
не судьбы (ведь моя судьба это ты, моя милая) я хочу
не миром владеть (ведь мой мир это твоя красота, моя настоящая)
это ты есть все то что вовеки несет нам луна
и все о чем только поет нам солнце тоже ты
это самый страшный секрет о котором не знает никто
(это корень всех корней и ствол всех стволов
и небо всех небес у дерева которое зовется жизнью; оно вырастает
выше чем может верить душа и разум втайне стремиться)
это то чудо что сохраняет все звезды на небе
я ношу твое сердце в себе (я ношу его внутри своего)
Моей семьи не было на свадьбе, поскольку в это время США из‑за коронавируса не допускали на свою территорию иностранцев. Мы взяли на церемонию ноутбук и установили его на подиуме, так что они наблюдали за всем происходящим из Лондона посредством новшества, именуемого Zoom и ставшего столь необходимым. Друзья и члены семьи говорили весело и трогательно. Сестра Элизы по поэтическому цеху Араселис Гирмай зачитала поэтический коллаж из многих стихотворений. После того что Хемингуэй назвал бы изысканным обедом (мы ели с благодарностью, и еда была отличной), мы, то есть Элиза, я и ее семья вместе с фотографом и его ассистентом отправились делать свадебные фотографии в изящный сад Мариан Коффин у подножия огромного здания под названием “Гибралтар”, которое сейчас пустует и ветшает. Через пару дней мы улетели в Лондон, где провели небольшое послесвадебное торжество для моей семьи и друзей по ту сторону океана. Я чувствовал, что моя жизнь получила новое начало.
Однако горе поджидало нас, до него оставалось меньше года.
Милан, Сардиния, Капри, Амальфи, Рим, Умбрия. Лето 2022 года. После затяжного пандемийного ретрита Италия казалась чудом, она заключила нас в жаркие дружеские объятия. Очень жаркие, если быть точным. Жара стояла аномальная, реки пересохли. Было невозможно выйти на улицу на полуденное солнце. Но Италия обновила нас. Она забирает у тебя старые поношенные части, вместо которых на нужных местах вырастают новые. Италия была улыбкой и праздником. Италия была музыкой. Мы провели там месяц. В Милане мы ужинали в моем излюбленном ресторанчике “Риголо” в районе Брера, и мне было приятно, что его владельцы вспомнили меня. На Сардинии я отметил свой семьдесят пятый день рождения в доме своих дорогих друзей среди гористого пейзажа, напоминавшего мне мир в романе, который я только что закончил, а хозяин, Стив Мерфи, в качестве подарка на день рождения спел, аккомпанируя себе на гитаре, одну из моих любимых песен Боба Дилана “Love Minus Zero/No Limit”. В Амальфи и Равелло мы снова встретили старых друзей, Альбу и Франческо Клементе, ночью на фестивале, посвященном святому Андрею. В 1544 году этот святой наслал шторм, разрушивший флот сарацинов, прибывший сюда, чтобы завоевать город, и с тех пор является святым покровителем для всех местных жителей, что ходят в море. Сначала люди подносят его статую к воде на паланкине, чтобы он мог благословить лодки. Затем проносят святого по улицам города и, наконец, поднимают по крутым ступеням в собор – любой неверный шаг, и произошла бы беда, но никто не сделал неверного шага. После шествия со статуей святого был фейерверк, мы смотрели его с террасы дома Альбы, расположенного высоко на горе над городской площадью, и нам казалось, что удивительные вспышки сверкают непосредственно перед нами. В Риме было слишком жарко, чтобы просто двигаться, и я купил Элизе веер (в Милане я купил ей сумку). В Умбрии мы участвовали в знаменитом писательском ретрите Чивителла Раньери, который проходит в замке XV века, принадлежащем семье Раньери. У них есть другой замок, где они живут, так что это их второй, запасной замок, но для нас он оказался весьма хорош. Мы отлично поработали там и приобрели много новых друзей. Днем мы писали, а вечером наступало время хорошей еды, вина и разговоров далеко за полночь. Я играл в пинг-понг с писателями в два раза моложе и не посрамил себя. В один из дней мы съездили в Ареццо и осмотрели фрески работы Пьеро делла Франческа, отдали должное памятнику Гвидо из Ареццо, изобретателю современной системы нотной записи, нотные станы, музыкальные ключи и все прочее. Я правил верстку “Города Победы”, и мне она нравилась.
Вырвавшись из этих прекрасных объятий, мы вернулись в Америку, поскольку Элиза создала фото- и видеоработы, которые составили визуальный ряд к “Кастор и Пейшенс”, новой опере, созданной Грегори Спирсом на стихи подруги Элизы, поэтессы Трейси К. Смит. Премьера оперы должна была состояться в Цинциннати в четверг 21 июля. Смена местоположения с итальянского замка на Цинциннати казалась немного радикальной, но премьера прошла успешно, и работу Элизы хвалили.
После этого нам оставалось еще двадцать дней нашей прежней жизни. Я начал планировать поездку в Лондон, чтобы повидаться с родными. В четверг 28 июля я внес самые последние, заключительные правки в верстку “Города Победы”, и роман был готов к печати. Во вторник 9 августа мы прочли, что Серена Уильямс планирует уйти из спорта после турнира U. S. Open. Конец эпохи, подумали мы вместе со всеми вокруг. В ту ночь мне приснилось, что на меня нападает гладиатор. В среду 10 августа мы устроили вечером свидание в итальянском ресторане под названием “Аль Коро”.
Мелочи повседневной жизни.
А потом, утром в четверг 11 августа, я в одиночестве улетел из аэропорта Джона Кеннеди в Баффало, откуда красивая женщина по имени Сандра отвезла меня по берегу озера Эри в Чатокуа.
Мы планировали, что Элиза поедет навестить своих родных в Делавэр, а я на неделю отправлюсь в Лондон к своим. Однако Элиза решила остаться в Нью-Йорке и устроить мне сюрприз, когда я вернусь из Чатокуа: мы сможем пробыть вместе ночь перед тем, как разъехаться по семьям. В это же время в Лондоне мои сыновья Зафар и Милан, моя сестра Самин и мои племянницы Майя и Мишка были воодушевлены моим скорым приездом, а Зафар рассказывал своей еще даже не двухлетней дочери Роуз, что скоро она познакомится с Дедушкой, что он придет на ее занятие по плаванию и будет наблюдать за тем, как она бултыхается. И мои издатели из Random House назначили мне встречу через Zoom, на которой вскоре после моего возвращения мы должны были обсудить подробности, связанные с выходом моей книги. Казалось, все шло хорошо.
А потом мир взорвался.
Подруга Элизы Сафия Синклер позвонила ей утром и дрожащим голосом спросила, все ли с ней в порядке. Так Элиза узнала, что на меня напали. А после она кричала возле телевизора, пока бегущая строка внизу экрана в эфире CNN не подтвердила эту новость. Казалось, что целую вечность было не получить подробной или надежной информации. Телефон звонил не переставая. Слухи были доступны вместо фактов, что только усиливало ее мучения. Я умер. Я ранен, но не убит. Меня поставили на ноги, и я покинул сцену в полном порядке.
В далеком Лондоне, который внезапно оказался таким далеким, как никогда прежде, словно Атлантический океан в одно мгновение увеличился в размерах, мои родные тоже нетерпеливо разыскивали новости с ужасом, написанным у всех на лицах. Они звонили Элизе, она звонила им, и никто не был ни в чем уверен. Источники Зафара в соцсетях сначала также не были надежны. Меня ударили ножом пять, нет, десять раз. Нет, со мной все в порядке. Нет, меня ранили пятнадцать раз. В Лондоне день подходил к концу, начинался вечер, большая часть моей семьи собралась дома у Самин, просто чтобы быть вместе, и правда медленно прояснилась.