Алина заставила себя вернуться к действительности. Мечты о славе, конечно, приятны, но если она опоздает на тренировку, вредная Маргарита может отстранить ее от предстоящего в конце месяца первенства Москвы, а тогда и Уимблдона ей не видать, как своих ушей.
Девушка, на бегу натягивая пуховик, вылетела из подъезда и припустила к метро. Она просто обязана успеть к началу тренировки! Иначе лекция о том, что смазливая мордашка не гарант жизненного успеха, ей обеспечена. Вообще Алина считала, что Маргарита Эрнестовна слишком строга и порой даже несправедлива к ней. А все почему? Да потому, что тренерша старая и страшная, она, несмотря на то, что когда-то была известной теннисисткой, так и не смогла сделать хорошую партию, оставшись в свои сорок старой девой, Алина же молода, красива, и мужики сходят по ней с ума. Так что причина каждодневных придирок не в скромных способностях ученицы, а в банальной женской зависти.
Подошел поезд. Алина заскочила в него, кинула сумку на сиденье, сама же осталась стоять – еще выпачкает свои белые брючки в какой-нибудь гадости, отстирывай их потом. Вообще к вещам Алина относилась очень бережно, носила их аккуратно и подолгу. А что поделаешь, если сама ты только что окончила школу, мама работает медсестрой, получая гроши, а отца у тебя отродясь не было?
– Девушка, с вами можно познакомиться?
Избитый вопрос прозвучал над ухом Алины, когда она уже собралась выходить.
– Нет, – автоматически буркнула девушка и придвинулась к двери.
– А почему?
Алина вскинула глаза на приставучего идиота, на поверку оказавшегося довольно симпатичным пареньком ее возраста, и отчеканила:
– Потому что.
После чего вышла, даже не глянув больше на расстроенного поклонника. Алина уже привыкла резко «отшивать» таких вот малолетних почитателей своей красоты. Они ей были ни к чему. Мужчины, с которых нечего взять, ее не интересовали. Уже лет в пятнадцать Алина поняла, что представителей сильного пола красит не атлетическая фигура или точеный профиль, а счет в банке. Поэтому молодые стройные студенты, интересные и милые сердцу ее ровесниц, ей были глубоко безразличны. Что они могут предложить Алине, красавице, умнице, спортсменке? Свое сердце? Обожание? Неуемный темперамент? Нет уж, увольте. Гораздо приятнее, когда у твоих ног весь мир. Пусть и положил его к этим самым ногам толстый, пожилой язвенник…
Алина вышла из метро. В лицо сразу ударил порыв ледяного ветра. А она-то и не заметила поначалу, до чего на улице промозгло. Что и не удивительно – осень.
Девушка надвинула на голову капюшон и, перепрыгивая через лужи, быстрым шагом двинулась к знакомому зданию спортшколы, в которой занималась уже восемь лет. Пришла сюда Алина по своей воле, а не как большинство детей, записанных в секцию по прихоти родителей, мечтавших о головокружительной карьере своих чад. Помнится, мама ее долго отговаривала, заманивала в хореографию или на гимнастику, но Алина бредила теннисом. И видела себя только на корте. Причем сама не знала, почему именно на нем. Ведь тогда, восемь лет назад, теннис не был символом успеха, в него не играли ни президент, ни олигархи. Да и самих олигархов, как, впрочем, и президента, в России еще не было.
– Азарова! – окликнули ее из темноты.
Алина обернулась, приготовившись оправдываться. Она опоздала-таки на две минуты и предполагала, что Маргарита так просто этого не оставит.
– Азарова, ты случайно не знаешь, меня никто не искал? – спросила тренерша, приближаясь. Она почему-то редко называла Алину по имени.
Девушка облегченно выдохнула – видимо, взбучки она избежала, так что можно расслабиться.
– Нет, Маргарита Эрнестовна, а что?
– Да девочку сегодня должны привести, Снежану Ганину. Может, слышала о такой?
Алина отрицательно замотала головой и поинтересовалась:
– А кто это?
– Очень одаренная теннисистка. С перспективами. Взяла юниорский кубок мира в Нидерландах и все возможные в родной Белоруссии. Теперь к кубку Кремля готовится.
– А вы при чем? – не очень вежливо осведомилась Алина, обидевшись на комплимент в адрес другой спортсменки. Она была очень ревнива к успеху других, особенно если его признавала Маргарита, от которой ничего кроме «нормально сыграла» ей самой слышать не доводилось.
– У меня тренироваться будет.
– Так она же из Белоруссии.
– Сейчас девочка с родителями перебралась в Москву. Сменила гражданство. На предстоящем кубке будет представлять Россию.
– И сколько девочке?
– Как и тебе, семнадцать. – Маргарита хмуро взглянула на подопечную и добавила: – Но смотри, чего она уже добилась!
Алина вспыхнула и, не говоря ни слова, развернулась, чтобы уйти. Однако тренерша схватила ее за рукав:
– Если увидишь Ганину, проводи ко мне.
Алина буркнула «ладно» и убежала в раздевалку.
Настроение было испорчено. И даже восхищенные, с оттенком зависти, взгляды девчонок, бросаемые на ее налитую грудь во время переодевания, не смогли его улучшить. Алина злилась. От злости швыряла полотенце, носки, резинку для волос. И надо было этой Ганиной-Фиганиной припереться именно в ее школу, навязаться именно ее тренеру! Теперь все будут охать, ахать, умиляться при виде провинциалки-новенькой, особенно Маргарита, вечно недовольная результатами своей подопечной Азаровой. Вот, скажет, посмотри на Снежаночку, кубков у нее – на полке не помещаются, а у тебя только три. И упорная она, и быстрая, и серьезная...
Алина зло пнула дверцу своего ящика. И имя-то у этой Ганиной, будто по заказу: звучное, красивое. Не то что у нее. И выглядит она, наверное, при таком-то имени о-го-го. Скорее всего, блондинка с белоснежной кожей, не зря же ее родители Снежаной назвали. Алине от таких мыслей стало еще хуже. Она ведь привыкла быть королевой. Если не корта, то хотя бы красоты.
– Азарова, чего зависла? Ну-ка марш в зал! – услышала Алина грозный окрик тренерши и поспешила из раздевалки.
Но на протяжении всей тренировки образ белокурой соперницы не давал Алине сосредоточиться. Успокоилась она только тогда, когда в темном коридоре школы юный легкоатлет признался ей в любви.
2
Алина проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо. Она открыла один глаз и увидела перед собой недовольное мамино лицо.
– Чего тебе? – хриплым со сна голосом спросила Алина.
– Вставай.
Девушка посмотрела на часы – они показывали десять минут девятого – и недовольно отмахнулась.
– Рано еще, мне сегодня к десяти. – Она отвернулась от матери, проворчав: – Поспать не дадут.
– А мне дадут? – истерично выкрикнула мама Галя. – Я с ночной пришла. Только легла, а тут этот твой...
Алина села на кровати, соображая, кого подразумевает мама. И только теперь, когда сон совсем слетел, услышала пронзительный звук автомобильного гудка, врывающийся в квартиру с улицы через приоткрытую форточку.
– Эдик, что ли, приперся?
– А кто еще? – более спокойно сказала мать. – Сигналит, дурила, уже пятнадцать минут. Весь дом, наверное, разбудил.
– И правда, дурила, – хмыкнула Алина.
– Выгляни хоть, а то не уберется ведь до вечера, – устало произнесла мама, выходя из комнаты.
Алина подбежала к окну. Выглянула. Во дворе, сияя серебристыми боками, стоял красавец-автомобиль марки «БМВ». Рядом с ним, сверкая фарфоровыми зубами, маячил Эдик – мужчина, не в пример своему авто, неказистый, даже несмотря на дорогое пальто и ботинки из змеиной кожи.
Алина высунулась в форточку и крикнула:
– Ты чего расшумелся?
– Алина! – обрадовался Эдик. И, подняв голову к ее окну, прокричал: – Я подарочек тебе привез!
– Какой?
– Вот! – Он вытянул вверх руку, в которой была зажата большущая плетеная корзина. – Ты же говорила, что тебе перед кубком надо хорошо питаться, вот я и купил все необходимое. – Эдик залез своей короткопалой пятерней под бумагу, закрывавшую гостинцы, и вытащил белый пузырек. – Даже витамины достал, про которые ты говорила. Еще тут икра, лосось, печеночный паштет... что еще... мюсли, йогурты и прочая полезная гадость.
– Поднимайся, – милостиво скомандовала Алина, после чего захлопнула форточку.
Девушка накинула халатик, причесалась и даже чуточку подкрасила щеки, отметив, что выглядит удивительно хорошо. А как еще может выглядеть юная девушка с длинными русыми волосами, синими бархатными глазами и пухлыми губами?
В дверь позвонили, и Алина пошла открывать. Как и следовало ожидать, явился Эдик с корзиной. Вообще-то вот уже лет шесть мужчину звали Эдуардом Петровичем – величать просто по имени столь солидного бизнесмена, да еще и отца троих детей-подростков, никто не решался. Познакомились Алина и Эдик на одном столичном турнире, в котором она принимала участие, а господин предприниматель выступал в роли спонсора. К слову, Алина тогда позорно проиграла, но в качестве утешительного приза получила господина предпринимателя.
В первый же день знакомства Эдик повел Алину в ресторан, где они провели прекрасный вечер, к концу которого ошалевший от сексуального магнетизма юной теннисистки бизнесмен сделал ей непристойное предложение. Кроме отказа в тот памятный вечер он получил еще и стаканом по голове.
Так завязался их роман. Хотя, по большому счету, их отношения назвать романом можно было с большой натяжкой. А сводились они к следующему: Эдик заваливал Алину подарками (между прочим, не слишком дорогими, поскольку, видите ли, считал, что дорогие могут ее оскорбить) и все ждал, когда неприступная она ему отдастся, девушка же тянула время, набивая себе цену. Знала, что девственность стоит дорого, и намеревалась продать ее за очень большие деньги.
Сейчас Эдик с корзиной в руках проследовал за Алиней на кухню. Он шел на пару шагов сзади, и взгляд его, вожделеющей и тоскливый, буравил ягодицы девушки. Алина обернулась и, увидев выражение лица своего ухажера, хмыкнула – ей нравилось его дразнить. И шелковый халатик, еле-еле прикрывающий попку, она накинула не случайно, ведь выглядит в нем особенно соблазнительно. К тому же вырез у него был настолько глубоким, что если резко повернуться, ее небольшие, но округлые, по-взрослому спелые грудки просто вываливаются наружу.