Не все, что мы делаем, подпадает под категории добра и зла. Многие повседневные действия морально нейтральны, что человечество должно было понять, к примеру, на основе человеческой сексуальности. Многое из того, что ранее считалось аморальным, мы уже давно рассматриваем как морально нейтральное — что ведет к моральному прогрессу.
Моральные факты артикулируются как требования, рекомендации и запреты. От них отличаются неморальные факты, которые изучаются как естественными и техническими, так и гуманитарными и социальными науками и в случае успеха открываются ими. Неморальные факты не предъявляют нам никаких прямых требований. К примеру, мы знаем, что потребление алкоголя вредит нашему организму, но из одного этого не следует никакого ответа на вопрос, стоит ли нам пить алкоголь и сколько. Мы также знаем, что посредством открытий современной физики и их технического применения мы можем истребить человечество или способствовать его сохранению. Но из структуры исследуемого физикой универсума не следует, что люди вообще должны существовать и как мы должны с ними поступать.
Как мы должны поступать с людьми, которые, например, страдают от нейродегенеративного заболевания (например, болезни Альцгеймера), связано с тем, как протекает болезнь и какой отпечаток она накладывает на личность больных и их родственников. Но из исследования болезни самой по себе еще далеко не следует, как мы должны этически обоснованно обращаться с больными. Моральный прогресс возможен, только если мы признаем, что то, что мы должны самим себе, другим людям, другим живым существам и окружающему миру, хоть и связано с неморальными фактами, непосредственно из них не выводимо.
Мы уже давно знаем в этике, что моральные вопросы не полностью ограничиваются ближайшей областью пространства и времени. То, что мы должны делать или от чего должны воздерживаться, прямо или косвенно касается при модерне всех людей в настоящем и будущем, то есть еще и не существующих будущих поколений. Более того, наши обязательства превосходят область людей и касаются других живых организмов и окружающего мира (в смысле неодушевленной природы)[13]. Этика имеет дело с универсальными ценностями и превосходит горизонт малых сообществ, в которых мы ежедневно движемся как их члены.
Во все более громком сетовании о том, что ценностные основы Просвещения и либеральной демократии пошатнулись и история повернула вспять, в основном забывают указать на то, что́, собственно, такое ценности и что именно имеют в виду, когда констатируют их кризис. Такие основополагающие прояснения понятий тысячелетиями предпринимались философией, и именно они вновь и вновь приводили к импульсам Просвещения.
В данной книге речь идет о моральных ценностях, которые, в частности, отличаются от экономических ценностей (см. ниже, с. 333 и след.). В пику распространенному мнению, моральные ценности не субъективны в том смысле, что их существование не является выражением оценок, которые предпринимают люди (будь то индивиды или группы). Скорее ценности являются масштабом, по которому мы оцениваем представления о мире. Представления о мире могут определять индивидов или группы и задавать их образ жизни и групповую принадлежность. Представления о мире можно разделить на правильные и неправильные, если судить о них согласно моральным фактам.
Добро и зло задают крайние полюсы нашего морального мышления, в частности, они известны нам в форме достаточно однозначных примеров. Так, тысячелетиями святые, основатели религий и герои, которые вели человечество вперед, выполняют роль морального компаса. И наоборот, по крайней мере начиная со зверств тоталитарных диктатур XX века, мы знаем примеры радикального зла, проявлявшегося в применении оружия массового поражения, тотальных войнах и лагерях смерти. Культура памяти в Германии, которая приводит Холокост как беспримерный крайний случай зла, который вновь и вновь лишает нас дара речи, выполняет важную функцию, указывая нам на то, что зло действительно существует. Зло не исчезло с концом Второй мировой войны, но проявляется сегодня в образе таких фигур, как Асад, и многих других военных преступников и массовых убийц.
Добро и зло — это универсальные ценности: добро есть универсально морально надлежащее — независимо от групповой принадлежности, момента истории, культуры, вкуса, пола, класса и расы, — тогда как зло есть универсально морально запрещенное. В каждом из нас есть добро и зло, они проявляются в наших ежедневных мыслях и действиях. Эти универсальные ценности и их применение в конкретных, трудно обозримых ситуациях, в которых мы ежедневно оказываемся, являются темой этой книги.
Не было бы вообще никакой демократии, никакого разделения властей и этики, если бы человечество вновь и вновь не задавало самому себе вопрос о том, как все мы, каждый в каждом моменте своей жизни, могли бы поспособствовать моральному совершенствованию себя как индивидов и политическому — как политических сообществ. Учитывая обострившиеся ныне кризисы, не настало ли время для нового Просвещения? Далее речь пойдет не о чем ином, как о нем.
Я приведу аргументы в пользу того, что моральные ориентиры человеческого поведения существуют. Эти ориентиры шире культурных рамок, их действие универсально, и они являются источником для универсальных ценностей в XXI веке. Их значение не зависит от того, признает ли их большинство людей, поэтому в этом смысле они объективны. В этических вопросах есть истина и факты точно так же, как и в других областях человеческих размышлений и исследований, в этике факты также важнее любых мнений. Нужно, чтобы мы вместе отправились на поиски моральных фактов, которых мы до сих пор не учитывали. Ведь каждая эпоха предъявляет новые этические требования, и сложные кризисы еще только начавшегося XXI века можно этически преодолеть лишь с помощью инновационных инструментов мышления.
Эта книга представляет собой активную попытку привнести порядок в фактически существующий и действительно опасный хаос нашего времени. Поэтому я хотел бы создать философский ящик с инструментами для решения моральных проблем. Моя цель — придать новый импульс той идее, что задача человечества на нашей планете состоит в том, чтобы создать условия для морального прогресса через сотрудничество. Если нам не удастся посредством привлечения универсальных ценностей для XXI века — и вместе с тем всех людей — достичь морального прогресса, то мы окажемся в пропасти непредставимого масштаба. Социально-экономическое неравенство на нашей планете, усиливающееся коронавирусным кризисом, из-за которого многие миллионы людей, вероятно, скатятся в бедность, в долгосрочной перспективе неприемлемо. Поэтому мы не можем, например, использовать государственные границы, чтобы отстраняться от людей, испытывающих непредставимые страдания из-за последствий наших собственных действий. Такая стратегия замыкания морально предосудительна, а равно и обречена на экономический и геополитический крах. Хотим мы этого или нет, но все люди сидят в одной лодке, т. е. на одной планете, окруженной тонкой, хрупкой атмосферой, которую мы разрушаем неустойчивыми производственными цепочками и безответственными действиями. Пандемия коронавируса — это сигнал к пробуждению, как если бы наша планета активировала свою иммунную систему, она способствует именно тому, чтобы затормозить огромную скорость нашего самоистребления и хотя бы временно защититься от дальнейших напастей.
К сожалению, чистой правдой является то, что по крайней мере с финансового кризиса 2008 года мы оказались в очень глубоком ценностном кризисе. В ходе ощутимого регресса либеральной демократии в последние годы мы пережили стремительное распространение моделей авторитарного руководства государством, примерами которого являются Дональд Трамп, Си Цзиньпин, Жаир Мессиас (sic!)[14] Болсонару, Реджеп Тайип Эрдоган, Виктор Михай Орбан, Ярослав Александр Качиньский и многие другие главы государств. Сюда добавляются брексит, новые формы правого радикализма в Германии (которые сформировались у правого края АдГ[15]) и общее недоверие некоторых частей общества к естественнонаучной экспертизе в связи с отчасти вызванным человеком климатическим кризисом. Более того, реальную угрозу для мира труда представляют успехи в областях искусственного интеллекта, машинного обучения и робототехники, так что некоторые, к примеру легендарный предприниматель и миллиардер Илон Маск или недавно умерший физик Стивен Хокинг, даже предполагают, что нас, людей, превзойдет, подчинит себе или уничтожит грядущий сверхинтеллект, который таким способом возьмет на себя контроль над эволюцией на Земле[16].
Но не только вызванный прогрессом естественных наук и технологий климатический кризис представляет собой экзистенциальный риск, то есть угрозу существованию нашего вида через самоистребление, — обе мировые войны ХХ века также вызвали бурный рост вооружений в области информационных технологий, кодирования и декодирования сообщений, что привело к компьютеризации нашего жизненного мира начиная со Второй мировой войны. Последний этап компьютеризации, так называемая цифровизация, состоит в том, что смартфоны, социальные медиа, поисковые машины и системы управления нашей мобильностью (в автомобилях, самолетах, железнодорожном транспорте) определяют наши передвижения и паттерны мышления.
Этот процесс действительно угрожает нашему существованию, так как вся эта архитектура управления приводит к внедрению технологий искусственного интеллекта. При этом они способны вторгаться в наши мыслительные процессы, чтобы превосходить нас в них, как нынешние программы шахмат и го, против которых даже лучшие человеческие игроки уже давно не имеют никакого шанса. Так, несколько лет назад фирме