– Его зовут Шмель! – кричит мне мой спаситель уже из глубины дома. – Ты со мной зашла, тебя не укусит.
Хорошенькая рекомендация. А если я без него зайду?
Прохожу за Михаилом.
Он распахивает какую-то дверь. Явно приглашает меня. Комната. Спальня. Очень напоминает гостевую.
Личный вещей никаких нет. У стены стоит шкаф и комод с крохотным зеркалом. Напротив кровать.
– Прости, тут неуютно, гостей нечасто привечаю. Но, будем надеяться, ты тут ненадолго!
– Спасибо, – только и успеваю пискнуть я, как он уже ставит чемоданы и выходит.
Ну вот!
Хоть бы показал, где руки помыть с дороги.
Вздыхаю, открываю шкаф.
Ой… Что такое!
Мне показалось, или по комнате прошмыгнула какая-то тень?
Собака? Или кошка? Или…
– Мамочки!
Глава 4
Инга
– Мамочки! – я аж подпрыгнула от неожиданности. – Ты меня напугала!
Передо мной стояла крохотная девчушка с очень взрослыми, немного озорными глазами.
– Я – Инга! – протянула я девочке руку.
Та удивленно посмотрела на мою ладонь, но все-таки ее несмело пожала самыми кончиками пальцев.
– Наверное, правильнее было бы представиться Инга Ивановна, – чуть с опозданием вспомнила я. – Я тут буду новой учительницей! Буду вас учить читать и писать. Придешь ко мне на уроки? Я обещаю рассказать, почему дует ветер и идет дождь. Будем рассматривать картинки диковинных животных, – мечтаю я. – Даже сказки читать будем! – вижу, что у девочки загораются глаза, и вхожу в раж. – Ты любишь сказки?
– С кем это вы тут… – слышу в коридоре знакомый бас. – Лиза! – смотрит на девочку строго. – Это Лиза, моя дочь! – поясняет мне, но тут же снова оборачивается к девочке. – Тете с дороги отдохнуть надо, пойдем.
– Она мне ни капли не мешает! – спешу заверить его я. – Мне, наоборот, очень приятно, что есть с кем поговорить, – оборачиваюсь к ней и подмигиваю, а девочка широко улыбается и забирается с ногами на мою постель.
– Поговорить? – рычит он, но не может сопротивляться взгляду дочки.
Хмыкает.
– Вещи пока разложите, а я поесть соберу, – он выходит из комнаты, оставив дверь открытой.
Ну вот!
– И вовсе мне не надо отдыхать! – чуть передразниваю его я, вызывая у Лизы улыбку. – А вот что мне действительно надо, – я округляю глаза и понижаю голос, – так это туалет! Покажешь где? А то я стесняюсь спросить у твоего папы!
Малышка с готовностью кивает и спрыгивает с кровати.
Нужное мне место обнаруживается в торце коридора. Санузел совмещенный, но это большая светлая комната с длинным прямоугольным окном под потолком. У стены стоит угловая ванная, вся уставленная по борту игрушками и цветными пузырьками. Тут же на полке шампунь с принцессой, висит пушистый розовый халатик, около зеркала коробка с кучей заколочек, резиночек…
Да уж. Папа девочку явно любит. И украшает, как может. А вот женской косметики тут нет. Ни тебе бальзама для волос, ни крема для лица.
Странно.
Есть дом. Есть мужчина. Есть ребенок. А женщина?
Не буду об этом спрашивать. Вдруг это какая-то трагедия?
Делаю свои дела, мою руки, ополаскиваю лицо с дороги. У меня были накрашены ресницы, но мне кажется, по жаре все растеклось.
Прав был Федька. Краситься я не умею.
Вздыхаю.
Ну и ладно.
Зато ж с детьми общий язык нахожу.
Выхожу из ванной и с удивлением обнаруживаю, что Лиза меня ждет под дверью.
– Ой, – распахиваю глаза, – тебе тоже надо?
Она отрицательно мотает головой.
– Тогда пошли на кухню, – протягиваю ей руку, и девочка уже совсем без страха вкладывает свою ладошку в мою. – А то, что это такое, мы целых две девочки, а готовит один папа. Не порядочек.
Приговаривая это, поворачиваю к кухне и чуть не спотыкаюсь о совершенно разъяренный взгляд.
– А мы… – я теряюсь. – Мы пришли вам помогать.
– Мне не надо помогать! – недовольно рявкает мужчина. – И хозяйничать в моем доме тоже не надо! И не ваше это дело, что тут один папа!
– Послушайте! – я с опозданием понимаю, что он слышал окончание нашего с Лизой разговора и воспринял это как упрек. – Я не хотела…
– Я не знаю, что вы там хотели или не хотели! Но будьте добры, оцените гостеприимство, не лезьте, куда вас не просят!
– Михаил Юрьевич, – мне на глаза наворачиваются слезы.
– На ужин суп и мясо с макаронами! – орет на меня хозяин, словно это самое страшное ругательство. – Если я буду нужен – я во дворе!
И вылетает из дома, громко хлопнув дверью.
Я стою посередь коридора, оглушенная…
Я же…
Я хотела как лучше.
С девочкой помогать шли…
А он…
Он…
Мужлан!
Медведь неотесанный!
Ишь, нашелся! Орать на меня! Да я…
– Давай порежем? – вдруг услышала тихий голосок сбоку.
Малышка достала откуда-то большой огурец и протягивает мне.
– А? Ой! Ну, конечно! А я умею розочками, хочешь научу?
Снимаю с магнитного держателя нож, Лизонька находит доску…
Ничего.
Вот приедет глава поселения… Я извинюсь, наверное, оплачу за постой…
Внутри что-то коробит. Я поднимаю взгляд, всматриваюсь в Лизоньку, которая так неуловимо похожа на отца…
Не заплачу.
Еще громче орать будет.
Эх! Буду ему по гроб жизни обязана. Куда ж деваться, если приехала без предупреждения?
А все Федька с этой крашенной козой.
Поджимаю губы, шмыгаю носом…
Воспоминания больно жгут изнутри.
Нет, любви к Федьке, кажется, и нет уже. Только обида за свою глупость и боль от предательства.
– Не плачь, – Лиза аккуратно касается моей руки, – он хороший.
– Конечно, – стараюсь улыбнуться как можно дружелюбнее, – разве может у такой хорошей девочки быть не хороший папа! Конечно, хороши… Ой…
Я вдруг замечаю, что он стоит в дверях и очень внимательно наблюдает за нами.
– Мы салат решили порезать, – встаю я. – Лиза у вас просто чудо. Она…
– У меня есть две новости, – бесцеремонно перебивает меня он, – хорошая и плохая. С какой начинать?
Ох! Кажется, плохих новостей с меня достаточно. Федька, уехавший автобус, отсутствующий председатель, разрушенная школа…
– Давайте с хорошей, – несмело прошу я.
Михаил коварно сверкает глазами и гордо объявляет:
– Я дозвонился до председателя!
Глава 5
Инга
– И? – я, чуть расправляя плечи, подаюсь вперед, окрыленная надеждой.
– Это была хорошая новость, – заканчивает Михаил и спокойно садится за стол.
Пододвигает к себе салатник, задумчиво перемешивает покрошенные огурцы…
– А плохая? – очень тихо спрашиваю я.
Михаил Юрьевич отрывает взгляд от наших с Лизой неровных розочек, смотрит на меня пару секунд, потом раздраженно поджимает губы и отворачивается к окну.
– Никто не будет ремонтировать школу… – догадываюсь я по его лицу.
– Ну не Петрович точно, – морщится Михаил. – Он решил подать в отставку! Твой приезд, – смотрит на меня с вызовом, – считает своим последним исполненным долгом перед жителями!
– Но… – начинаю я несмело. – Но кто-то же придет на его место? Там же должны быть бюджеты и запланированные работы… – поднимаю взгляд на Михаила. – Разве нет?
Он фыркает и рывком встает из-за стола.
Нет.
Если бы жесты и движения можно было записать словами, то это совершенно точно было бы “нет”.
Михаил открывает холодильник, достает сметану в стеклянной банке. Явно домашнюю. Щедро заливает ею огурцы, солит…
Все это делается с таким выражением лица, будто непосредственно огурцы виноваты в моем сюда приезде. Или в чем-то еще…
– Они школу хотят закрыть! – наконец рявкает он. – В деревне полный первый класс набрать можно! А они говорят, что проще детей в Костенки возить! Автобус готовы выделить! По нашим дорогам! Час туда, час обратно, а в распутицу все два, если вообще доедешь!
Михаил раздраженно бросает ложку, та громко звякает, и в кухне повисает тишина…
– Он считал, что к нам никто не поедет учителем, – вздыхает Михаил и вдруг поднимает взгляд на меня.
Совсем другой. Не такой, как раньше. Сейчас он смотрит не с претензией, а с любопытством и вроде как даже с одобрением.
– И откуда ты такая взялась?
– Из Москвы, – отвечаю коротко и опускаю взгляд.
Не буду же я каждому встречному-поперечному рассказывать, что меня жених бросил… Или не жених он мне был… Жених – это тот, кто жениться собрался, а он…
Вдруг снова в горле встает ком, и, наверное, что-то такое видно по моим глазам, что Михаил вздыхает и, немного растягивая слова, миролюбиво упрекает меня:
– Так! Договаривались же сырость не разводить! – откидывается на спинку стула.
О чем-то думает, потирая короткую бороду.
– Ты права, раз ставку учителя не закрыли, значит, и бюджет на ремонт школы должен был быть. Надо-ка узнать, – он сводит брови. – В обход Петровича. Ну, – награждает меня почти добродушным взглядом, опять вздыхает, – а пока поживешь тут. Думаю, за пару недель мы поймем расстановку. Считай, – он снова взял ложку, подхватил салатник и щедро насыпал мне на тарелку огурцов, – ты в отпуске!
– В смысле тут? – я распахиваю глаза. – А что, в деревне никто больше жилье не сдает?
Михаил аж замирает, с недонесенной до рта вилкой.
– А чем тебе мой дом не угодил? – спрашивает с явной угрозой в голосе.
– Я… – с опозданием понимаю, что сморозила. – Я… просто не хотела вас стеснять.
– Дом на четыре спальни, нас двое, – ответил, как отрезал, – не стесняешь!
Мне осталось только перестать спорить и благодарно кивнуть.
Макароны с мясом после дороги показались пищей богов, а потом Михаил вскипятил еще и сладкий чай, а к нему подал варенье. В общем, к концу ужина я уже не думала о трудностях трудоустройства и действительно чувствовала себя почти в отпуске.
– Позвольте, я помою, – попробовала я взяться за грязные тарелки после ужина. – Хоть как-то отблагодарю, – пожала плечами.