– О боже! – выдыхаю, уже совершенно не обращая внимания на самого Михаила или его мимику. – Как?..
.
Михаил
– Как?.. – ее лицо искажено от ужаса, в глазах блестят слезы. – Как вы вообще могли это допустить? Как можно? Такого человека? О чем вы думали? Как?..
Черт!
Знала бы ты, девочка, сколько раз я сам задавал себе этот вопрос…
Вдох-выдох…
Молчу… Не могу сейчас ничего сказать физически… Перед глазами личико дочки, которая вдруг распахнула ротик и… ничего не сказала… Больше вообще ничего не сказала! Словно решила и правда перестать быть…
Она перестала не только говорить… Играть, гулять и даже есть…
Это был ужас… Почти неделя настоящего кошмара…
Ту дрянь, думал, убью…
Ей жизнь спасло только присутствие Лизы.
Ну и то, что потом мне до нее не было дела. Мне надо было дочь спасать…
Неврологи, психологи, психоневрологи…
Потом бабки, экстрасенсы, ведуньи, заказанные молитвы в монастыре…
Черт, я все собрал, что мог…
Пока наконец один старенький профессор не взял меня за руку и не посоветовал тихо: “Увезите ее… Перестаньте мучить ребенка. Просто увезите ее… Туда, где не обязательно говорить…”
И вот я сижу в глухой деревне напротив молоденькой учительницы, рыдающей от боли за мою дочь и…
И понимаю, что безумно ей благодарен за эти обвинения.
Она первый человек, который не попробовал меня успокаивать, а прямо сказал – что я скотина!
И почему-то от этого легче.
– Спасибо вам, – произношу тихо. – За справедливость, – отвечаю на ее молчаливое недоумение. – Вы задали совершенно верный вопрос… Как я мог это допустить? – кривлюсь, словно от тошноты.
Меня и правда, кажется, уже тошнит от этих воспоминаний.
– Наверное, – продолжаю, – я никогда не умел выбирать себе женщин, – хмыкаю. – Как видите, сейчас в доме их нет, – дергаю подбородком. – И не будет! – тут же прихожу в себя. – Ну… Не считая вас. Но вы же няня!
– Вообще-то, я собиралась быть учительницей, – иронично и словно устало хмыкает Инга.
– Кстати! – встаю, направляюсь к посудомойке.
Удивительное дело, но этот разговор изменил гораздо больше, чем я думал. Все вдруг стало просто и понятно. Я – мудак, который не смог уберечь дочь. Она – умный педагог, с открытой душой и сердцем, которая заинтересована исключительно в своей работе. И в моем ребенке.
И вдруг общаться становится легко и, можно даже сказать, приятно.
– Там Петрович собирался со своей пассией вернуться в деревню. Не хотите прогуляться? Пообщаться с ним, так сказать…
– Я? – распахивает глаза. – А вы…
– И я, конечно, с вами, – отпущу я тебя одну к этому жуку, сейчас вот… – Только кухню приберу, – улыбаюсь. – Дочь решила, что моя очередь мыть посуду!
Оборачиваюсь и вижу почти сияющую от этого воспоминания Ингу.
– Все будет хорошо, – уверенно произносит она. – Вы большой молодец, а Лизонька просто чудесная.
Инга задумывается и прикусывает нижнюю губку… А я… Твою ж мать! Вот это что сейчас у меня в животе творится? Это я так на эту училку реагирую?
Черт!
Вот черт!
А хорошей ли было идеей поселить ее здесь?
Отворачиваюсь к посуде, излишне тщательно ее ополаскиваю, укладываю в моечный шкаф…
– Идемте, – зову ее, закончив. – Дойдем до школы. Посмотрим ее поближе. Может, внутрь зайти получится.
– Внутрь? – Инга спешит за мной, а я настолько злюсь на свою реакцию, что, наоборот, ускоряю шаг.
– Внутрь! – киваю.
– А разве ключи не у Петр… Ой… Главы поселения?
– Инга, – тяну почти осуждающе, – это же деревня, – закатываю глаза, а девчушка краснеет.
Так! Миха! Ну-ка сбавь обороты! Она не виновата в том, что от ее взгляда у тебя что-то там под ребрами дергается…
Но, если вдруг там квартира в нормальном состоянии, то лучше будет не препятствовать ее переезду…
Подходим к старой усадьбе, в которой последние шестьдесят лет учат детей…
– О-па! – хмыкаю. – А нас уже и ждут.
Школа открыта. И там явно внутри кто-то есть.
– Что, правда, нас? – спрашивает Инга.
Наивная! Но учительнице и положено быть такой.
– Сейчас узнаем, – прохожу внутрь и вижу потрясающую картину…
Глава 11
Инга
– А вот тут можно сделать бассейн!
Я смотрю на двух мужчин с лазерными рулетками, которые ходят по спортивному залу, примеряясь к высоте потолков.
Очень хороших, кстати, потолков! Высоких! И окна арочные. Громадные. Все, как я мечтала.
И вообще, я бы сказала, что ничего тут не рушится. Ну косметика требуется, конечно, но потолок на голову не падает! По крайней мере, в этой комнате. Но если сейчас затеять капитальный ремонт, то можно сильно затянуть сроки!
– А к сентябрю успеете? – спрашиваю я то, что первым приходит в голову.
И, видя обалдевшие взгляды мужчин, тут же спохватываюсь:
– Здравствуйте, – приветливо киваю им.
– А вы кто такая? – возмущенно спрашивает тот, что помельче и постарше. – И что вы здесь делаете?
Он агрессивно надвигается на меня, выпятив подбородок.
– Я? Я Инга Лаврушина, – мне становится не по себе, я тушуюсь, отступаю, чуть не спотыкаюсь о какой-то хлам. – Новая учительница.
– Это, между прочим, закрытый объект! – рычит все тот же старикашка, а я вдруг слышу из-за спины спокойный и очень уверенный бас.
– Петрович, привет.
Михаил заходит из коридора, в котором он чуть задержался, подходит ближе, становится рядом.
– Юрич! – старикашка вдруг бледнеет. – День добрый.
– Добрый, добрый, – кивает мой спаситель и скрещивает руки на груди. – Бригадира привел? – Михаил вскидывает бровь, глядя главе поселения прямо в глаза – Смету считаете? – он вдруг резко сжимает губы, от чего его лицо становится очень решительным и о-очень недобрым. – Что-то ты припозднился! Уж июль на дворе! Бассейн не меньше полугода делать.
– Ничего мы не считаем, – быстро-быстро отвечает побледневший вдруг Петрович. – Нечего считать! Денег у государства нет! Только мечтаем вот с товарищем стоим, – он кивает на второго, до сих пор молчавшего мужика.
– Да? – Михаил удивленно вскидывает брови, только вот взгляд его не меняется, по-прежнему проницательный и злой. – А мне сорока на хвосте принесла, что ты сам бюджет на ремонт не подал. А государство тут не при чем.
– Все я подал! Все я подал, – орет вдруг глава поселения. – Они сами бумажки потеряют, а потом не знают, на кого спихнуть! Вот видишь, – он вдруг радостно кивает в мою сторону. – Учительницу же выписал! И бюджет я подавал!
– Бумажки потеряют, – хмыкает Михаил. – Ну-ну… А ты чего друга своего не представишь? – он переводит взгляд на того самого мужика, который измерял все лазерной рулеткой.
Сам первый протягивает ему руку.
– Михаил, – и с нажимом добавляет. – Берг Михаил Юрьевич.
– Расков Александр Степанович, – машинально отзывается мужчина, не слишком много внимания уделяя рукопожатию.
Видно, что он удивлен и вроде как даже недоволен происходящим.
– Ну, я, пожалуй, поеду, – оборачивается он к главе поселения. – Я увидел все, что хотел, – поджимает губы, косится в сторону нас с Михаилом, – и даже немного больше.
– Подождите! – спохватывается Петрович. – Подождите! Нам бы еще обговорить, – он замолкает на полуслове, косится на Михаила. – А вы вообще зачем сюда приперли… – сам себя обрывает, откашливается. – Кхм… пришли?
– Так квартиру учительнице посмотреть надо, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, отзывается Михаил. – Ты же видишь? – кивает в мою сторону. – Нашлась. Приехала.
– Так, ясно, – недовольно цокает тот, кто представился Расковым. – Мне пора.
Быстро пожимает руку Михаилу и выходит в коридор.
– Подождите, – бежит за ним председатель, – Подождите!
Михаил смотрит им вслед, но едва они скрываются в коридоре, достает телефон.
– Леха, пробей мне Раскова Александра Степановича. Кто он, что он, что на нем висит. Должно быть что-то связанное с недвижкой.
Ответа не дожидается. Вероятно, это было голосовое сообщение. Очень похожее на приказ сообщение.
А день становится все интереснее. Кто он такой, если вот так отдает приказы? Насчет только что увиденного человека? Да и председатель его явно побаивается…
– Юрич, – возвращается запыхавшийся председатель, – Юрич, ты что ж творишь?
– А что я творю? – спокойно, но без наигранного недоумения переспрашивает его Михаил.
– Вот товарищи бы со зданием помогли, – картинно утирает пот глава поселения. – На реконструкцию бы взяли! Оно ж аварийное! Снесут к чертям и все! А так! Сохраним исторический памятник, – гордо рассуждает Сергей Петрович.
– А как насчет школы? – с вызовом спрашивает Михаил. – Школу сохраним?
– Да к чему тут нам школа? – почти кричит Петрович. – Школа – это не стены, это люди, а учить тут некому!
– Да что ты? – Михаил недвусмысленно кивает на меня. – Вон, приехала. Остаться хочет.
– Как приехала, так и уедет, – зло рычит председатель. – Как первый раз дров соберет печку топить, так и уедет, – смотрит он на меня. – Или, вы думаете, вам тут центральные газ и канализация? – вдруг возмущается. – Пойдемте! Пойдемте! Вы ж квартиру пришли смотреть! Так я вам покажу!
Он выбегает в коридор, я слышу где-то хлопки дверей, испуганно оглядываюсь на Михаила.
– Пойдем, – кивает он ободряюще.
Подходит ближе, и мне вдруг становится спокойнее…
Странно.
Все, что я знаю о нем, скорее, смущает…
Дом богатый, но большого огорода или техники во дворе не видно. Живет один, но женщины за ним охотились непростые. Безуспешно. Вот команды кому-то по телефону отдает.
Но, несмотря на полный мешок загадок, рядом с этим человеком я чувствую себя спокойно и уверенно. Совершенно точно понимая, что пока он у меня в союзниках, мне ничего не грозит.
Михаил придерживает для меня дверь, и я выхожу следом за ним и главой поселения в коридор.
Идем на шум.