Хоппер ускорил шаг, пытаясь его догнать.
– Что я слышу, Бэнкс? Да ты перепуган!
Толстяк не ответил. Ему вдруг невероятно захотелось признаться, что он боится не столько исчезнуть или быть загрызенным, сколько того, что, в отличие от Хоппера, в его случае даже некому будет об этом рассказать. Впрочем, он сдержал порыв – открывать душу этому болвану Бэнкс ни за что бы не стал: они ведь не друзья, а просто напарники.
– Это он, – буркнул толстяк, увидев впереди невысокую фигуру у тележки.
– Это он?
– Я же так и сказал: «Это он».
Они подошли к немолодому мистеру в залатанном пальто, кожаном летном шлеме и круглых защитных очках. Он опирался на ручку тележки, на которой стоял ржавый компрессор. Рядком над ним висели воздушные шарики: в основном красные, но среди них был даже один полосатый – черно-белый. На дощатом бордовом борту тележки золотистой краской было выведено: «Лучшие в городе, невероятные, чудесные воздушные шары Баллуни!».
– Вот и ты, Баллуни! – добавив в голос железа, сказал Бэнкс.
Продавец воздушных шариков отреагировал именно так, как отреагировал бы любой человек, к которому парочка полицейских внезапно обратилась бы со словами «Вот и ты!». Он задергался и завертел головой, пытаясь отыскать пути для побега.
Тем не менее, видимо, посчитав, что бежать бессмысленно, продавец шариков остался на месте, лишь крепче схватился за ручку тележки.
– Д-добрый д-день, господа констебли, – сбивчиво сказал мистер Баллуни. – Вам ведь не шарик понадобился?
– Верно. Нам от тебя нужно кое-что более весомое.
Хоппер, почесав подбородок, занудно вставил:
– Думаю, почти все более весомое, чем воздушные шарики, Бэнкс. К примеру, чайник, или брикет мыла, или туфля. Нужно точнее.
Бэнкс раздраженно покосился на напарника и уточнил:
– Нам нужны сведения, Баллуни. Мы разыскиваем опасных злоумышленников. На месте преступления был найден твой шарик. Вот этот. – Толстяк извлек из кармана обрывок шарика с чердака.
– З-злоумышленники н-не п-п-покупают мои шарики. Все мои клиенты – б-благонадежные и…
– Это уже мы решим. Нам нужно узнать, кому ты продавал шарики в последнее время. Скажем, в последние три дня. И если будешь сговорчивым, мы не станем подвязывать к делу твою жалкую персону.
– Но я… н-ничего… Это в-возмутительно!
– И советую тебе говорить правду, – добавил Бэнкс, наклонившись к продавцу шариков. – Мы ведь знаем, чем ты промышляешь, помимо продажи этих резиновых уродцев. Я сейчас говорю о твоей… кхм… ночной работе, если ты понимаешь, о чем я.
Мистер Баллуни был шмуглером, то есть занимался переправкой через канал запрещенных товаров и перевозкой различных сомнительных лиц на своем воздушном шаре. На настоящем воздушном шаре.
О, он понимал, о чем говорит Бэнкс. Его глаза под стеклами защитных очков еще лихорадочнее забегали по сторонам.
– Я… я все расскажу. Да это и не тайна никакая, господа констебли. Прекрасно помню всех, кто покупал мои шарики за последние три дня.
– Сколько шариков было куплено?
– Ровно пятнадцать.
– Пятнадцать?! – взвыл Хоппер. Это что, им теперь проверять полтора десятка подозреваемых?!
Впрочем, мистер Баллуни его быстро успокоил:
– Большую часть – общим счетом в дюжину – купил у меня мистер Гуффин, шут из «Балаганчика Талли Брекенбока» – он сообщил, что они ставят новую пьесу – то ли «Нытик», то ли «Жалобник» она называется – не помню точно. Ну и шарики нужны, чтобы лопать их за кулисами и тем самым имитировать выстрелы. Он и прежде покупал у меня шарики для подобных целей.
– Звук лопнувшего шарика не очень похож на звук выстрела, – проворчал Хоппер.
– Отложим театральную критику на потом, Хоппер, – оборвал напарника толстяк и спросил у мистера Баллуни: – Кто купил остальные?
– Еще один купила вдова Тоун.
– Зачем взрослой женщине воздушный шарик? – с подозрением поинтересовался Бэнкс. – У нее есть дети?
– Насколько мне известно, нет. Но шарик ей нужен был для… как же она это назвала?.. а, точно! Читательского эксперимента.
– Это еще что за странность?
– Вдова Тоун и еще несколько дам, живущих поблизости, состоят в дамском книжном клубе – они собираются в лавке «Переплет» и обсуждают книги. Она сказала, что они хотят проверить какую-то теорию сыщика из книжки и для этого им понадобился шарик.
Толстяк раздраженно щелкнул языком.
– Очень интересно… зевательно интересно. Что с остальными шариками?
– Последние два купила молодая мисс с коляской для своих близнецов.
– Вот тут поподробнее. – Бэнкс аж передернулся. – Что за мисс? Что за близнецы?
– Близнецы – это сыновья четы Хейвуд, очень разбалованные, можно даже сказать, хулиганские мальчишки. Они живут с матерью и отцом на улице Слив рядом с аптекой. А мисс – их новая няня. Единственное, что я о ней знаю, так это то, что она носит траур. У нее даже коляска черная. Чей младенец в коляске, мне неизвестно. Может ее, а может, она просто за ним присматривает.
– Значит, няня-в-трауре, – прокомментировал Хоппер.
– Замечал за этими близнецами что-нибудь странное, Баллуни?
– Странное? Вы о чем?
– Ну, не знаю… Зубы у них странные, на людей бросаются…
– Ничего такого я не замечал. Но зато я отметил, что с появлением новой няни близнецы стали спокойнее, перестали носиться повсюду, швыряться каштанами и дергать парковых кошек за хвосты. Откуда-то у них появилась вежливость. Они даже поблагодарили меня за шарики. Видимо, воспитание новой няни сказывается благотворно.
– Последний вопрос Баллуни. Когда эта няня здесь появилась?
– Около недели назад. До этого я ее не видел.
– Выходит, неделя… Что ж, мы узнали, что хотели.
– Могу я заняться своим делом? – робко спросил мистер Баллуни. – Вы всех покупателей распугали.
– Да никто особо и не покупал твои шарики, – бросил Бэнкс, и они с Хоппером, развернувшись, направились к аллее, что вела к боковому выходу из парка.
– Думаешь, мы нашли, кого искали? – спросил здоровяк.
– Зуб даю, это близнецы. Ну и няня эта подозрительная тут неспроста. Она не впервые всплывает в этой истории. Помнишь, что говорил торгаш каштанами? Какая-то женщина с коляской ошивалась у тумбы Доббса, незадолго до его исчезновения. Видимо, это была няня.
– Но кто она такая? И чего взъелась на констеблей?
– Полагаю, мы это скоро выясним.
Он хотел добавить что-то еще, когда за спиной неожиданно прогремел выстрел, и оба констебля подпрыгнули на месте. С ветвей деревьев с карканьем вспорхнули перепуганные вороны.
Обернувшись, Бэнкс и Хоппер увидели в руке у мистера Баллуни повисший на нитке обрывок шарика. Наслаждаясь произведенным эффектом, продавец глядел на них с легко читаемым ехидством.
А потом вдруг сделал то, что по-настоящему испугало Хоппера. Он раскрыл рот и клацнул зубами, как будто сделал укус.
После чего исчез – подплывший клок тумана заволок мистера Баллуни вместе с его тележкой…
…К выходу из парка Бэнкс и Хоппер подошли не в лучших чувствах.
Хоппер испытывал настойчивое желание заглянуть в аптеку – благо, она тут в двух шагах – и купить микстуру от мании преследования. Менее щепетильный Бэнкс испытывал тяжесть в животе: кажется, пирожок с рыбой впрок не пошел.
Впрочем, тяжелые мысли обоих улетучились, как только они оказались у ворот парка. Там их ждало нечто исключительно неожиданное.
Сигнальная тумба братьев Тромпер, стоявшая в нескольких ярдах от ограды, напоминала… форт?
Вокруг нее были навалены набитые чем-то мешки, ящики, сундуки, чемоданы и пара десятков стульев, словно где-то неподалеку произошло ограбление театра.
На самой тумбе был закреплен, видно, самодельный пропеллер, исполнявший роль громадного антитуманного зонтика – его лопасти проворачивались с натужным скрежетом, но работу свою исполняли. По периметру укреплений было зажжено несколько фонарей.
Сами братья Тромперы, увалень Тедди и зануда Терри, были на посту. Тедди взгромоздился на стул с высокими ножками и лесенкой (Бэнкс сразу понял, откуда он его позаимствовал, ведь во всем городе такой стул был лишь в одном месте – в аптеке Лемони). Оттуда он наблюдал в бинокль за улицей Слив. Терри внизу раскладывал фейерверки.
– Эгей, Тромперы! Что это у вас тут такое?! – удивленно воскликнул Бэнкс, когда они с напарником подошли.
От окрика констебль Тромпер-младший дернулся и едва не свалился со своего насеста, а старший рухнул на тротуар и спрятался за мешком.
– Бэнкс?! Хоппер?! – яростно прикрикнул Тедди, когда узнал коллег. – Да провалитесь вы пропадом – нельзя же так подкрадываться, в самом деле!
Терри выглянул из укрытия.
– Да они на пулю нарываются, Тедди! Или на фейерверк в задницу!
Бэнкс расхохотался.
– Ну вы и учудили. Рассказать парням – вот смеху-то будет.
Тедди плюнул в него со своего стула, но толстяк ловко отпрыгнул в сторону. Терри глядел волком.
– Смейся-смейся, Бэнкс. Посмотрим, будет ли тебе смешно, когда и ты пропадешь. Ну а нас тут никому не взять. Не хотелось бы, знаешь ли, исчезнуть, как Доббс, Уилкс и Хоуни.
Бэнкс вмиг помрачнел.
– Ладно-ладно, – примирительно сказал он. – Форт у вас, надо признать, вышел неплохой. Чайком угостите?
Братья Тромперы, не сговариваясь, глянули на сложенные у тумбы ящики с консервами, пакетами с чаем и коробками папиреток – кажется, они решили залечь здесь надолго.
– Прости, Бэнкс, у самих чая немного.
– Ну ладно, без чая так без чая.
Терри смерил их с Хоппером подозрительным взглядом.
– А вы чего это по городу расхаживаете, когда должны быть на вокзале?
Хоппер пожал плечами и уклончиво ответил:
– Да вот расследуем кое-что.
– Что?
– Ищем вокзального воришку, – нашелся Бэнкс – рассказывать коллегам правду о расследовании было рискованно – еще, чего доброго, донесут Гоббину.
– След привел на улицу Слив, – добавил Хоппер и подхватил вранье: – Наш «сверчок» напел, что воришки где-то здесь живут. Может, вы их знаете?