Ольга ВерескНяня-Пышка, Мифутка-малышка для вредного олигарха
Няня – пышка, Мифутка – малышка для вредного олигарха.
Ольга Вереск
Аннотация:
Максим Гром – циничный олигарх, чья идеальная жизнь рушится, когда курьер доставляет ему… четырехлетнюю дочь, шепелявую «мифутку». В поисках спасения от этого розового безумия он сталкивается с Люсей Петровой – пышной, неуклюжей, но невероятно доброй деревенской няней, способной устроить хаос из ничего.
Их быт становится полем битвы, где сарказм Максима сталкивается с наивностью Люси, а его безупречный порядок летит к чертям.
Глава 1
Моя жизнь была выверена, как швейцарские часы, только без этих раздражающих кукушек, выскакивающих из ниоткуда. Подъем в шесть, спортзал, безупречный костюм, завтрак из трех яиц всмятку (сваренных лично моей домработницей, которая знала, что переварить яйцо для меня – это преступление против человечества), потом – офис, где я, Максим Громов, властелин миллиардов и повелитель сарказма, вершил судьбы мира. Ну, или хотя бы своей корпорации. И вот, в самый разгар онлайн совещания, когда я, словно древнегреческий оратор, вещал о перспективах добычи марсианского песка (да, это был мой новый гениальный проект, и да, он был абсолютно логичен, в отличие от всего остального в этом мире), раздался звонок. Не телефонный. Не звонок судьбы. А, мать его, звонок в дверь.
Я нахмурился. Моя квартира – это святилище, куда без моего личного благословения не ступала даже пыль. А тут – звонок. В домофон.
— Кто там?! — мой голос был похож на рык голодного льва, которому только что сообщили, что его стейк прожарен well done.
— Курьерская служба "Доставка Счастья", — пропел в ответ голос, настолько бодрый, что хотелось немедленно уволить его из жизни. — Вам посылка. Крупногабаритная.
Посылка? Крупногабаритная? Я ничего не заказывал. Разве что новый бомба-генератор, но тот, по моим расчетам, должен был приехать не раньше пятницы. А сегодня, как назло, среда. День, когда мой уровень мизантропии достигал апогея.
Мой помощник, некто Игорь, обычно невозмутимый, как статуя Будды, открыл дверь. И тут же побледнел, словно увидел призрака. Или, что еще хуже, меня без кофе. За ним стоял курьер, державший за руку... маленькую девочку. Девочка была рыжая в розовом комбинезоне, с бантами размером с уши слона на голове и таким же гигантским плюшевым медведем, который, казалось, весил больше, чем она сама. И смотрела на меня. Прямо на меня. С нескрываемым, мать его, любопытством. Как будто я был экспонатом в зоопарке, а не успешным бизнесменом, у которого каждая минута расписана по секундам.
— Это… вам, — пробормотал курьер, протягивая мне сложенный листок. Его голос дрожал, словно он только что пережил встречу с йети. Или с моим бухгалтером.
Я взял записку. Почерк Лизы. Моей бывшей жены. Витиеватый, надменный, словно выведенный куриной лапой, которая только что выиграла тендер на строительство небоскреба.
«Это твоя дочь, можешь не проверять, похожа на твоего отца, короче, разбирайся сам. Мне срочно нужно улететь на ретрит по поиску себя в Тибет. Вернусь, когда найду. Или не найду. В общем, Анюта теперь твоя проблема. Целую, Лиза.»
Я перечитал. Потом еще раз. Потом посмотрел на девочку. Девочка смотрела на меня. Ее глаза, огромные и синие, как два озера в горах, изучали меня с такой дотошностью, с какой я обычно изучал финансовые отчеты.
— Дядя, — прошепелявила она, склонив голову набок, и это "дядя" прозвучало, как приговор. — А ты мой папа? А почему такой кишлый?
"Кишлый"? Что за черт? Это был новый вид оскорбления? Или диагноз? Я был "кишлый"? Да я был воплощением успеха, силы и… ну, ладно, вредности. Но не "кислости"!
— Потому что дети – это аллергия на здравый смысл, — выдал я свою первую, совершенно искреннюю реакцию. Мой мозг, привыкший оперировать цифрами и стратегиями, явно отказывался переваривать эту розовую, шепелявую сущность.
Девочка надула губы. — А я не аллергия, я мифутка!
"Мифутка", — эхом отозвалось в голове Максима. Это было словно новый вирус, который только что проник в мою идеально отлаженную систему. Кажется, моя жизнь только что превратилась в абсурдный спектакль, где я был главным героем, а сценарий писал явно кто-то очень пьяный.
Курьер, почуяв, что воздух вокруг меня начал густеть, а его зарплата висит на волоске, быстро ретировался, словно перепуганный заяц. Он оставил меня наедине с моей "посылкой", "аллергией на здравый смысл" и "мифуткой".
Первая попытка наладить быт началась с еды. Я, человек, который не помнил, когда в последний раз готовил что-то сложнее, чем тост (и то, если его делал тостер), решил, что еда – это просто. Заказал суши. Много суши. Разнообразных, как моя коллекция швейцарских часов. С лососем, угрем, креветками, авокадо – полный набор для гурмана.
— Вот, — сказал я, подвигая к Анютке тарелку с роллами, которые выглядели как маленькие произведения искусства. — Ешь. Это полезно. Рыба, рис. Витамины.
Анютка понюхала. Сморщила свой маленький носик, который, казалось, был создан для того, чтобы выражать максимальное отвращение.
— Фу, шырая рыба! Я ем две шашки манной каши!
"Шырая"? "Шашки"? Что это за язык? Я чувствовал себя археологом, который наткнулся на древний манускрипт, написанный на языке, которого не существовало в природе.
— Что значит "шашки"? — уточнил я, чувствуя, как мой мозг, привыкший к четким формулировкам, начинает закипать.
— Ну, шашки! — Анютка развела ручками, пытаясь изобразить размеры. Ее движения были такими же нелепыми и очаровательными, как попытка слона станцевать балет. — Ну из них шай пьют!
В итоге, после получаса бесплодных попыток накормить ребенка "шырой рыбой", я сдался. Моя гордость олигарха была растоптана маленькой девочкой, которая предпочитала нечто под названием "шашки манной каши". Я заказал манную кашу из ближайшего круглосуточного кафе, которое, к моему удивлению, вообще предлагало такую архаичную еду. И был несказанно удивлен, когда Анютка, кряхтя, съела две "шашки" порции. Мой мир рушился.
Вечерняя программа обещала быть еще более "увлекательной". Я, человек, привыкший ложиться спать в полной тишине, где даже комары боялись пискнуть, решил, что Анютка тоже должна быть к этому готова. Логично же? Сказки – это для тех, кто не умеет читать биржевые сводки.
— Спать, — скомандовал я, указывая на огромную кровать в гостевой спальне, которая была больше, чем вся ее предыдущая жизнь, судя по всему. — Сказки – это для тех, кто не умеет читать биржевые сводки. Или для тех, у кого нет акций на Уолл-стрит.
Анютка посмотрела на меня, потом на кровать. Ее глаза, минуту назад похожие на озера, теперь стали похожи на два грозовых облака.
— А шказка? Без шказки не засну!
— Никаких сказок, — отрезал я, чувствуя, как моя вредность достигает критической отметки. — Ты уже большая девочка. Большие девочки спят в тишине. Как взрослые.
Через пять минут из гостевой спальни раздался такой пронзительный вой, что, казалось, стекла в окнах задрожали. Это был не плач. Это был настоящий вой сирены, способный остановить движение на автостраде и вызвать панику на бирже. Анютка рыдала, требуя сказку, маму, и чтобы "папа не был таким вредным".
Я ворвался в комнату, пытаясь унять эту "сирену", как я ее тут же окрестил. Мои нервы, обычно стальные, сейчас были похожи на перетянутые струны, готовые лопнуть. Я пытался уговорить ее, пригрозить, даже подкупить черным шоколадом (который она, к слову, отказалась есть, потому что "невкусный"). Бесполезно. Она продолжала выть, пока, наконец, не затихла, уснув посреди своих слез, словно маленький, измученный штормом кораблик.
— Отлично, — прошипел я сквозь зубы, глядя на это спящее чудо в розовом. — Теперь у меня дома живет сирена. И, кажется, я начинаю понимать, почему Лиза сбежала в Тибет. Мне срочно нужен план. План по нейтрализации этой... мифутки. И, кажется, мне нужна няня. Срочно. Иначе я сам сбегу в Тибет. Или на Марс.
Глава 2
После ночи, проведенной в объятиях детской истерики и под аккомпанемент шепелявых требований "шказки" (что бы это ни значило), я понял одно: мой мир, выстроенный на логике и стальных нервах, дал трещину. Трещину размером с Великую Китайскую стену, и по ней ползла маленькая, розовая, шепелявая мифутка. Мне нужна была няня. Срочно. Как воздух, как новый контракт на миллиард, как возможность выспаться хотя бы до семи утра.
Мой помощник Игорь, который после вчерашнего выглядел так, будто сам провел ночь в Тибете, но не в поисках себя, а в поисках смысла жизни, получил четкое задание: найти няню. Лучшую. Самую квалифицированную. Ту, что сможет справиться с четырехлетним экспертом по вредности. Я дал ему карт-бланш и пригрозил, что если он не найдет мне эту чудо-женщину, то его следующая командировка будет на Марс, без обратного билета.
Игорь, надо отдать ему должное, подошел к делу с присущей ему педантичностью. Утром следующего дня мой пентхаус превратился в филиал кастинг-агентства для нянь. Это был парад абсурда, достойный пера самого Беккета, только с большим количеством розового цвета и детского шепелявенья.
Первой явилась некая мадам Полянская. Сухощавая, как ветка саксаула, с пучком на голове, который, казалось, был зацементирован намертво. Она вошла, словно полководец на поле боя, с папкой, полной сертификатов, и взглядом, способным заморозить даже кипяток.
— Здравствуйте, Максим Игоревич, — ее голос был резким, как звук отбойного молотка. — Я – Антонина Петровна. Мой опыт работы с детьми – двадцать пять лет безупречной службы. Я воспитала трех олимпийских чемпионов по художественной гимнастике и одного вундеркинда, который в шесть лет знал таблицу Менделеева наизусть.
Я кивнул, пытаясь скрыть зевок.
— Отлично. А с мифутками вы работали?
Анна Петровна нахмурилась.