Смотрим мы на Анютку, которая доедает блин и улыбается от уха до уха.
— Очень! — отвечает она за себя. — Люся лучшая няня на свете! Даже если блины у нее голят!
— Вот видите, — улыбается Максим. — Главная задача выполнена.
И уходит на работу, оставляя нас убирать последствия нашей кулинарной катастрофы.
А я стою и думаю: "Люся, кажется, ты попала не просто к олигарху. Ты попала в семью, где тебя принимают такой, какая есть. Даже если ты катастрофа с толстыми ногами!"
И знаете что? Это самое лучшее чувство на свете!
Глава 6
Если кто-то думает, что самое страшное в жизни олигарха — это падение акций или враждебный захват бизнеса, то этот кто-то никогда не возвращался домой после рабочего дня к няне-катастрофе и дочери-мифутке.
Ехал я домой в прекрасном настроении успешного бизнесмена, который провел день в привычной атмосфере переговоров, сделок и цифр. В голове крутились планы расширения, стратегии развития, а в груди теплилась непривычная радость — дома меня ждали.
Да-да, Максим Гром, человек-айсберг, радовался возвращению домой! Еще неделю назад квартира была для меня просто местом ночевки между рабочими днями, а теперь...
Теперь там жили мифутка и пышка-няня, которая умела превращать обычное утро в праздник с фейерверком из муки.
Поднимаюсь в лифте, предвкушая мирную домашнюю идиллию: Анютка играет с игрушками, Люся что-то готовит на ужин, в квартире пахнет домом...
Открываю дверь ключом — и попадаю в эпицентр урагана категории "детский хаос плюс деревенская изобретательность".
— ПАПА! — раздается радостный вопль, и на меня летит рыжеволосая торпеда в розовом платье. — Ты пришел! А мы тут такое делали!
Обнимаю дочь и оглядываюсь по сторонам. Картина, достойная кисти Пикассо в период тяжелой депрессии: в прихожей валяются подушки, на полу разбросаны одеяла, а из кухни несется подозрительный звук, как будто там воюют с особо злобным пылесосом.
— Анютка, а что вы делали? — спрашиваю я с подозрением человека, который уже научился бояться ответов на подобные вопросы.
— Крепость строили! — гордо объявляет мифутка. — А потом дракона победили! А потом Люся в ванной застряла!
— Как это застряла?
— Ну застряла и все! Сидит там и плачет!
Прекрасно. Моя няня заперта в ванной, квартира выглядит как место проведения вечеринки викингов, а дочь рассказывает об этом так, как будто это обычное развлечение.
Иду на звук борьбы с пылесосом и вижу... Господи, что я вижу!
Люся торчит из ванной комнаты. То есть она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО застряла! Задом застряла в дверном проеме, а спереди размахивает руками и пытается выбраться!
— Максим Игоревич! — кричит она, краснея как помидор в теплице. — Ой, не смотрите! Я тут... того... немножко застряла!
— Вижу, — сухо отвечаю я, пытаясь сохранить остатки серьезности. — Давно?
— Минут двадцать уже! Анютку мыли, а я... ну вот...
Анютка высовывается из-за меня:
— Папа, а ты поможешь Люсе выблаться? А то она там совсем глустная!
Подхожу ближе и оцениваю ситуацию профессиональным взглядом человека, решающего сложные логистические задачи. Люся действительно застряла — ее округлые формы заклинило в дверном проеме, который, очевидно, проектировался для людей более... компактных габаритов. Я никогда об этом не задумывался. Черт. Надо было делать двери побольше.
— Люся, а как вы умудрились вот так встрять? — интересуюсь я, скрестив руки на груди.
— Ну... — она еще больше краснеет. — Анютка на мыле поскользнулась, я к ней бросилась помочь, обычно я бочком, а тут побежала и эта дверь... она такая узкая!
— Поздравляю, — говорю я с интонацией хирурга, сообщающего диагноз. — Вы застряли в двери моей ванной комнаты.
— Я знаю! — всхлипывает она. — И что теперь делать?
— Думать, — отвечаю я. — Логически рассуждая, если вы туда влезли, то и выбраться должны.
— Но я не могу! Я пробовала!
— А может, нужно похудеть? — невинно предлагает Анютка.
— Анютка! — одергиваю я дочь, хотя сам чуть не усмехнулся.
— А что? — удивляется мифутка. — Люся говорила, что она толстая! Вот и похудеет немножко! Дня тли посидит там и вылезет. Помнишь как Винни-Пух?
— Люся не может тут торчать три дня как Винни-Пух, — объясняю я. — Это технический вопрос, а не диетический.
Начинаю изучать проблему с инженерной точки зрения. Люся застряла, зажатая между косяками.
— Попробуйте втянуть живот, — предлагаю я.
— Втягиваю! — пыхтит она. — Не помогает! У меня…бедра застряли.
— Тогда попробуйте расслабиться.
— Как расслабиться, когда я тут торчу как пугало огородное?!
— Спокойно и методично, — отвечаю я тоном бизнес-консультанта. — Паника — враг логики.
— А может, папа тебя вытащит? — предлагает Анютка. — Как лепку!
— Как репку? — переспрашиваю я.
— Ну да! Дедка за лепку, бабка за дедку! Только тут папа за Люсю!
Идея, прямо скажем, спорная. Тащить застрявшую няню за... за что тащить? За руки? За плечи? И главное — не развалится ли при этом дверной проем?
— Люся, — говорю я, — попробуйте повернуться.
— Куда поворачиваться? Я же застряла!
— Боком.
Люся начинает изгибаться, как удав в попытке завязаться узлом. Пыхтит, сопит, краснеет еще больше, но толку ноль.
— Не получается! — плачет она. — Я навсегда тут застряну! Буду жить в дверном проеме!
— Люся, не плачь! — утешает ее Анютка. — Мы тебе еду носить будем!
— Не будете вы жить в дверном проеме, — говорю я, закатывая рукава.
Подхожу сзади и оцениваю ситуацию. Нужен правильный подход к проблеме. В бизнесе я привык решать самые сложные задачи, неужели не справлюсь с застрявшей няней?
— Сейчас будем вас освобождать, — объявляю я. — Методом инженерной логики.
— А как? — всхлипывает Люся.
— Очень просто. Беремся за плечи и... — я кладу руки ей на плечи и понимаю, что совершил ошибку.
Потому что Люся теплая. И мягкая. И пахнет чем-то домашним, уютным... И я, Максим Гром, человек-айсберг, вдруг чувствую себя растерянным подростком, который первый раз держит девушку за плечи.
— Максим Игоревич? — тихо говорит она. — Что-то не так?
— Все так, — бурчу я, приходя в себя. — Просто... рассчитываю угол приложения силы.
— А-а-а, — кивает она, хотя явно ничего не понимает.
— Папа, а ты Люсю обнимаешь? — интересуется Анютка.
— Я ее вытаскиваю, — отвечаю я, стараясь звучать строго.
— А зачем обнимать, чтобы вытащить?
Хороший вопрос. Действительно, зачем? И почему я все еще держу Люсю за плечи, вместо того чтобы просто дернуть?
— Анютка, отойди в сторону, — командую я. — Будем операцию проводить.
— Какую операцию? — пугается Люся.
— По извлечению няни из дверного проема, — серьезно отвечаю я. — Анютка, считай до трех.
— Один! — кричит дочь.
— Люся, дышите глубже, — командую я.
— Два! — продолжает Анютка.
— Расслабьтесь, — говорю я Люсе, чувствуя, как она дрожит под моими руками.
— Три! — завершает мифутка.
Тяну. Люся вылетает из дверного проема как пробка из бутылки! Мы оба падаем на пол в обнимку — она сверху, я снизу, Анютка аплодирует стоя.
— Ула! — кричит дочь. — Папа спас Люсю!
А мы лежим на полу, смотрим друг другу в глаза, и я понимаю, что происходит что-то странное. Люся не торопится вставать, я не тороплюсь ее отпускать, а между нами повисает какое-то электричество, которого точно не было в техническом задании для няни.
— Спасибо, — шепчет она, и дыхание ее касается моего лица.
— Не за что, — отвечаю я, и голос звучит как-то хрипло.
— А можно я тоже упаду? — спрашивает Анютка. — Выглядит весело!
Мы вскакиваем, как ошпаренные. Люся краснеет до корней волос, я отряхиваю костюм и пытаюсь вернуть контроль над ситуацией.
— Все, операция завершена, — объявляю я официальным тоном. — Пострадавшая извлечена, жертв нет.
— А почему вы оба класные? — интересуется мифутка.
— От физической нагрузки, — быстро отвечаю я.
— А-а-а, — кивает Анютка. — А теперь ужинать будем?
— Будем, — соглашается Люся, все еще красная как рак. — Я котлетки сделала. И пюре. И салатик.
— Домашние котлетки? — уточняю я.
— Домашние! Сама лепила!
Идем на кухню, и я вижу, что Люся действительно готовила. На столе стоят тарелки с аккуратно разложенной едой, салфетки, даже свечка какая-то появилась.
— Красиво, — признаю я.
— Люся говолит, что еда должна быть не только вкусная, но и класивая! — объясняет Анютка. — Чтобы глаза ладовались!
Садимся за стол. Я пробую котлету — и удивляюсь. Вкусно! Не ресторанная изысканность, а простая, домашняя вкуснота.
— Люся, а почему у тебя получается вкуснее, чем в лесторанах? — спрашивает Анютка.
— Не знаю, — смущается няня. — Может, потому что с любовью готовлю?
— А в лесторанах без любви? — удивляется мифутка.
— В ресторанах за деньги готовят, — объясняю я. — А Люся для нас готовит.
— А лазве мы Люсе не платим?
— Платим. Но она готовит не потому, что мы платим, а потому, что...
Замолкаю. А потому что что? Потому что любит? Но это же няня! Наемный работник!
— Потому что мифутки должны вкусно кушать, — заканчивает Люся. — Это закон мифуток.
— А какие еще законы мифуток? — интересуется Анютка.
— Закон первый: мифутки должны быть счастливыми, — начинает Люся. — Закон второй: мифутки должны смеяться каждый день. Закон третий: мифутки должны обнимать папу!
— А папы должны обнимать мифуток? — спрашивает дочь, глядя на меня.
— Должны, — отвечаю я и обнимаю Анютку. Она пахнет детским шампунем и счастьем.
— А Люсю папы должны обнимать? — продолжает допрос моя дочь.
Люся краснеет еще больше, я кашляю в кулак.
— Люся не мифутка, — говорю я дипломатично.
— Как не мифутка? — возмущается Анютка. — Она же доблая! И смешная! И блинчики умеет! Она большая мифутка!
Смотрю на Люсю — румяную, смущенную, с мукой в волосах и улыбкой до ушей. И понимаю, что Анютка права. Люся действительно большая мифутка. Добрая, смешная, и... очень привлекательная.