Поэтому-то я и решил изобрести собственный способ. На основе мне уже известного, но добавив к нему кое-что для достижения окончательного успеха.
Я решил перво-наперво отыскать грешника, готового пойти со мной на сделку; потом выпить несколько чашек зеленого чая, чтобы побороть сон; после — усыпить грешника, дождаться, пока саньши покажутся у него изо рта, и заманить их в сосуд со слюной самых привлекательных девушек Хэфэя. Если духам нравится слюна, то они получат ее сполна.
Найти грешника было легко: Ма Сычжу.
Грех: закатить пирушку с ежевичным вином (от которого он к тому же и заснет).
Со слюной вышло немного сложнее, но под конец мне удалось получить и ее: целый месяц я должен был в обмен на слюну поставлять свежую рыбу одной семье, — сестрам Ма Вэньцзэ, — как ни странно, одним из самых ярых приверженок обзывательств.
Подумать только, свежая рыба в обмен на четыре ложки слюны!
Чистой воды грабеж!
Тридцать рассветов подряд провел я в своей лодчонке в ожидании клева. Я пожалел об этой нелепой сделке, но когда наконец добыл слюну и вино, все мои страдания остались в прошлом, ведь я был в шаге от поимки саньши.
Наступила назначенная ночь, Ма Сычжу опорожнил несколько бокалов вина. Поначалу пагубного эффекта от опьянения не наступало, но через некоторое время глаза его уменьшились и округлились — о ужас! круглые глаза! Он начал раскачиваться на стуле, словно дерево на ветру, и тут изо рта его посыпались всякие бессвязности. И по тому, как он менее чем за минуту дюжину раз повторил, что очень меня любит, я понял: наконец брат достиг должного опьянения.
Вскоре он свалился, потерпев поражение в схватке со сном. И я начал опрокидывать в себя чашечки зеленого чая, чтобы побороть охватывающую меня сонливость. Я был начеку, в одной руке держал свечу с длинным фитилем, а в другой — сосуд со слюной сестер Ма Вэньцзэ.
Но прошло три или четыре часа — и все впустую. Ни тени саньши. Ни намека на крошечную тень.
Порой я плутал в раздумьях, на которые нас обыкновенно наводит огонь (даже если это робкое пламя свечи). Размышлял, что все это, быть может, — лишь бессмысленная трата времени. И вот, когда я уже собирался прекратить свою охоту, вознамерившись поддаться сну, я заметил, что горло брата начинает странным образом пульсировать. Как бывает, когда мы глотаем что-то, но наоборот: вместо того, чтобы падать вниз, что-то пыталось выбраться наверх.
Рот его слегка приоткрылся.
Я задрожал от волнения. Так, что даже несколько капелек слюны пролились из сосуда прямо на свечу. Пламя дрогнуло несколько раз, напитавшись влагой и угрожая погаснуть.
Казалось, вот-вот комната погрузится в темноту. Но, к счастью, в конце концов победил свет, и, приложив немалые старания, свеча выстояла и вновь осветила меня.
Я наблюдал, как в горле брата нарастает бульканье.
Саньши! Я вот-вот поймаю саньши!
— Помоги мне, Ян Пу! Помоги! — гортанно произнес брат, выныривая из тяжелого сна, в котором пребывал до последнего момента.
— Потерпи немного, вот-вот появятся саньши! — попросил я, радостно поднося сосуд со слюной ему ко рту.
Бульканье нарастало.
Нарастало и мое волнение.
Просьбы о помощи доносились из глубины Ма Сычжу.
— Помоги мне, помоги!
— Тише, тише! Они уже выходят!
Я приблизился и заглянул ему прямо в рот.
И ровно в этот миг мощная струя рвоты, отдающей ежевичным вином, ударила мне прямо в лицо.
То, что вылетело из горла брата, никак нельзя было назвать саньши. Тошнотворная субстанция, окатившая мое лицо, не более чем симптом ужасного опьянения, вот что это было.
Больше двадцати минут я приводил себя в порядок: отмывал лицо и одежду, а после зажег новую свечу. Внутренний же хаос все еще не отпускал меня: с того самого дня не переношу ежевичное вино.
Я отбросил всякую надежду поймать саньши и собрался уже лечь спать рядом с братом, который почти моментально погрузился в глубокий сон. Устроившись в кровати, я хотел было погасить свечу, но тут снова заметил странное движение в горле Ма Сычжу. Мысль о том, что это, возможно, новый рвотный позыв, привела меня в бешенство.
Спазмы продолжались.
Послышалось бульканье.
Что бы то ни было, рвота или саньши, оно должно было вот-вот явиться на свет. Инстинктивно я прикрыл лицо руками, одним глазом все-таки подглядывая через решетку собственных пальцев.
Ма Сычжу приоткрыл рот, и вдруг саньши, словно альпинист по отвесной скале, с большим трудом взобрался по его верхней губе. Добравшись наконец до верха, он устроился на отдых, даже не замечая меня.
Движения мои всегда были неуклюжими, но вдруг какая-то загадочная сила подтолкнула меня, и я, быстро и осторожно, схватил пальцами саньши и поместил в сосуд со слюной, которая чудесным образом пережила разрушительные последствия рвоты. Иногда мы совершаем действия, которые сами не осознаем. Будто кто-то, более умный, сильный или смелый, на несколько мгновений овладевает нашим телом.
Возможно, каждый из нас, людей, это не одно существо. Может, мы представляем собой множество душ, одновременно обитающих в одном теле, и поэтому иногда удивляемся собственным поступкам. Как хорошим, так и плохим. Поэтому мы никогда не можем быть уверены в реальности собственных достижений.
— Ты саньши? — глупо спросил я, тут же поняв, что вновь превратился во всегдашнего неразумного Ян Пу.
— А ты как думаешь? — Дух, как и все вокруг, ответил вопросом на мой вопрос. — Чего тебе от меня нужно?
Я не нашелся с ответом. Увидев, как он скользит по поверхности слюны, я понял, что на самом деле у меня нет никаких причин держать его в плену. Я не до конца осознавал, зачем мне нужно было охотиться за саньши. Возможно, чтобы увидеть, на самом ли деле они похожи на нас, но для этого достаточно было просто посмотреть на саньши, когда он отдыхал на губе-скале Ма Сычжу.
— Отпусти меня, — приказал дух.
Мне захотелось в последний раз взглянуть на него перед тем, как вернуть в рот брату, поэтому я как можно ближе подошел к сосуду. Саньши расценил мои действия по-своему; скорее всего он вообразил, будто я собираюсь проглотить его, потому как в этот самый момент он испустил полный отчаяния вопль:
— Не ешь меня! Пожалуйста, не причиняй мне вреда!
Меня расстроили его слова, и я поспешил убрать сосуд со слюной от лица. Я уже было собрался объяснить саньши, что и не думал причинять ему никакого вреда, а хотел отпустить его, как вдруг из крошечного ротика духа последовало предложение, которому суждено было изменить мою жизнь:
— Если ты отпустишь меня, то я наделю тебя способностью видеть призраков!
Глаза у меня заблестели от волнения. Предложение саньши было весьма кстати, учитывая мою привычку изучать обратную сторону вещей. Мне бы открылась таинственная вселенная, прими я это предложение. Я бы всегда мог видеть призраков, привидения, ночных духов.
— Согласен! — выпалил я, долго не раздумывая. Несмотря на крошечные размеры саньши, от меня не укрылось, как спокойствие вновь овладело его чертами. Потом он попросил меня подойти как можно ближе. «Пока зрачок твоего правого глаза не коснется моего лица», — объяснил он. Я подошел вплотную, и мы замерли друг напротив друга. Саньши был лысый, с пробивающейся козлиной бородой. Через несколько секунд дух сказал прильнуть к его лицу левым глазом. Я подчинился.
— Готово! — довольно воскликнул саньши. — Один раз дунул — и с твоих глаз спала пелена смерти. Теперь ты будешь свидетелем всего, что происходит в потустороннем мире. Пелена смерти невидима, она в тысячи раз тоньше сеточки мушиного крыла, но несмотря на эту хрупкость, ни огонь, ни гром, ни голос самого дьявола не могут ее сорвать. Ее может убрать только дуновение саньши, пчелы или скорпиона, — с гордостью объяснил дух.
Я тут же огляделся, в надежде увидеть привидение, но саньши все понял и сказал:
— Если ты будешь искать привидений, то они никогда не придут. Дай им самим явиться, — отчитал меня он. — А сейчас верни меня в рот Ма Сычжу, ведь мне еще предстоит долгая дорога к небесному двору.
Я, будучи человеком слова, исполнил свою часть уговора и попрощался с саньши.
А потом, должно быть, настал черед привидений.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Призраки никого не могут напугать (разве что погрозят, потрясая мечом и извергая проклятия).
Призраки никого не могут напугать, потому что они тени, скользящие с осторожностью. Лишь порой встречаются оформленные фигуры, да и те исчезают, стоит только моргнуть.
Иногда в пелене смерти попадаются разрывы, и тень призрака достигает глаза, но человек, увидевший призрака, никогда не уверует в то, что это случилось на самом деле.
— Кто там? — тщетно вопрошает он.
— Я видел призрака, — неуверенно рассказывает он через два дня отцу или часовому, с которым вместе стоит на посту.
— Я видел тысячи теней, — отвечают ему, и тогда тот, кому явилось привидение, убеждается, что ему померещилось. Но это самообман, потому что призраки существуют. Они так же реальны, как ветер, качающий сосны. Как коготь, острый и черный, коготь красного волка.
Мне это известно с того самого утра, когда саньши дунул в мои глаза: «Призраки так же реальны, как мы с тобой».
Бояться их не стоит, однако.
Опасаться призраков нет нужды.
(Или есть?)
Гораздо хуже ветер, который может унести обжитый твоей матерью дом и уничтожить выращенный твоим отцом урожай.
Гораздо хуже ветер, который может потопить мою лодку, лишить жизни брата и выбросить меня три дня спустя на берег Острова Бессмертных.
Гораздо хуже черный коготь красного волка, который может одним ударом лишить тебя головы.
Гораздо хуже мы с тобой.
Но призрак подобен клопу, что всю жизнь прячется в матрасе. Или жаре и холоду. Они всегда с тобой, даже если ты их не замечаешь, потому что ни саньши, ни пчела, ни скорпион не дунули тебе в глаза.
(Сейчас, прямо в эту секунду, за тобой наблюдают, быть может, три призрака… Не оборачивайся, не отрывай глаз от страницы… Чтобы они не поняли, что ты их заметил… Если хочешь, чтобы они испарились, резко захлопни книгу… Хлоп! — и они исчезнут… Если хочешь понаблюдать за ними, то притворись, что увлечен чтени