I. Ленин о двух типах идеологов
Книга Ленина "Что делать?" была написана для того, чтобы разоблачить оппортунистическую философию "экономистов", мешавших созданию единой централизованной политической партии пролетариата. "Экономисты" протестовали против теоретического и организационного единства революционного движения; главным с их точки зрения была борьба рабочих за свои непосредственные экономические интересы, стихийные выступления рабочих против притеснений со стороны фабрикантов. Роль сознательного революционера "экономисты" ограничивали помощью рабочим в этой их местной, непосредственной борьбе. Осознание же отдельных классовых столкновений как части, общей исторической задачи пролетариата, политическую пропаганду, освещающую отдельные моменты борьбы социалистическим учением, объединение отдельных выступлений в одно революционное политическое движение, ведущее к ниспровержению капитализма и победе социализма, — "экономисты" считали "насилием" над рабочей массой, грозящим оторвать от нее революционную интеллигенцию, сделать эту интеллигенцию ненужной и чуждой массам. "Экономисты" утверждали, что социалистическую сознательность вырабатывает стихийное движение, само по себе, по мере своего роста.
Ленин разгромил эту оппортунистическую "теорию" и доказал, что "экономизм", отвлекая пролетариат от политической борьбы, по существу побуждает рабочих отказаться от разрушения капиталистической системы, ограничиться лишь тем, чтобы несколько улучшить положение отдельных рабочих групп; Ленин же ближайшей задачей революции считал свержение самодержавия, которое служило капиталистам в России надежнейшей защитой. Отрицание организационного единства, отрицание социалистического просвещения масс, возвеличение стихийности-все это делает "экономистов" проводниками буржуазного влияния на рабочий класс, сторонниками реформизма, тред-юнионизма, являющегося одним из столпов, на которых буржуазия утверждает свое господство.
Книга Ленина "Что делать?" нанесла сокрушительный удар не только русскому, но и международному оппортунизму. Отныне стало ясно, что умаление роли социалистической теории, социалистической сознательности означает усиление влияния буржуазной идеологии. Книга Ленина непоколебимо утвердила "значение теории, сознательности, партии, как революционизирующей и руководящей силы стихийного рабочего движения"[1]; она неопровержимо доказала необходимость партии, соединяющей рабочее движение с социализмом.
Разрабатывая идеологические основы марксистской партии, разоблачая буржуазную суть реформистских "теорий", Ленин противопоставляет друг другу два типа идеологов: тип революционного трибуна и тип бюрократа. На Западе в то время уже оформился бернштейнианcкий ревизионизм, уже совершилась измена Мильерана; эти явления были характерны для буржуазного перерождения руководителей реформистских партий в период империализма. В России 1902 года тред-юнионистские тенденции порождались, главным образом, молодостью и незрелостью рабочего движения, развитию которого препятствовал жесточайший царистский террор, лишавший революцию многих ее лучших и наиболее сознательных деятелей. Но в России уже чувствовалось и влияние бернштейнианства, западного тред-юнионизма; оппортунизм всегда стремится использовать недостаточную сознательность масс, чтобы оправдать и увековечить первоначальную, стихийную форму рабочей борьбы и не дать ей вырасти в последовательную социалистическую революцию. В то время, когда Ленин написал "Что делать?", тип тред-юнионистского бюрократа преобладал среди руководителей рабочих партий на Западе и среди интеллигентов, близких к рабочему движению, в России. Чтобы подготовить построение марксистском революционной партии, Ленину необходимо было разъяснить, какими качествами должен обладать профессиональный революционер, дающий движению сознательно социалистический характер Вместе с тем, Ленин, впервые в истории марксизма, вскрыл самые глубокие корни оппортунизма:
"… идеалом социал-демократа должен быть не секретарь трэд-юниона, а народный трибун, умеющий откликаться на всей всякие проявления произвола и гнета, где бы они ни происходили, какого бы слоя или класса они ни касались, умеющий обобщать все эти проявления в одну картину полицейского насилия и капиталистической эксплуатации, умеющий пользоваться каждой мелочью, чтобы излагать пред всеми свои социалистические убеждения и свои демократические требования, чтобы разъяснять всем и каждому всемирно-историческое значение освободительной борьбы пролетариата"[2].
Материал книги "Что делать?" взят из русской действительности начала- девятисотых годов. Но типы идеологов изображены Лениным так обобщенно и вместе с тем конкретно, что это ленинское определение сохранит свое значение еще долгие годы.
Чтобы понять глубину ленинского противопоставления двух типов идеологов, надо проследить весь ход ленинского анализа капитализма. Реформистское перерождение, в котором одна из главных ролей принадлежит бюрократическим представителям рабочей аристократии, захватывает большую часть рабочих партий в период империализма; противоречия становятся острее и, соответственно, уточняется и их анализ в работах Ленина. Но общая характеристика явления дана уже в "Что делать?", а законченное изображение бюрократии, как неотъемлемой части капиталистического общества, Ленин дал еще до этой работы.
Вполне естественно, что Ленин, исследуя этот вопрос, не ограничивался анализом рабочего класса и его организаций. Выдающие себя за "чисто-пролетарских теоретиков" вульгаризаторы марксизма изолировали проблемы пролетарского движения от жизни всего общества; часто такой "метод" демагогически оправдывали необходимостью оберегать пролетарскую мысль от всего, что ей чуждо. Ленин восстановил истинное положение вещей; он доказал, что судьба рабочего класса многообразно и неразрывно связана с судьбой всего общества. Пролетариат не может освободить себя, не уничтожив угнетение и эксплоатацию всех трудящихся классов и групп; и нет "и одной социальной или экономической тенденции существенной для дальнейшего общественного развития, которая не отражалась бы в бытии пролетариата как класса.
Неверно было бы, однако, говорить, здесь только о прогрессивных тенденциях; нет, сковывающие прогресс и даже (в период империализма) паразитарные тенденции тоже проникают в рабочую среду. Вскрывая сущность империализма, Ленин выяснил, что паразитарность этого периода нельзя рассматривать узко: она характерна для всего империалистического общества и не может не повлиять, в известной мере, на часть пролетариата. Вследствие возрастающей (реакционности капитализма, "вследствие подкупа "рабочей аристократии", вследствие всеобщего развращения политической жизни — в реформистских рабочих партиях также возникает тенденция к бюрократизму, к отрыву от масс.
Для капиталистического строя бюрократия необходима, она представляет собой естественный продукт буржуазной классовой борьбы. Бюрократия была одним из сильнейших средств буржуазии еще в ее боях с феодализмом; и чем больше приходится буржуазии защищать свое господство от революционизирующегося пролетариата, чем больше ее классовые интересы приходят в очевидное и непримиримое противоречие с интересами трудящихся масс, тем ей становится нужнее широко и крепко оплетенная бюрократическая сеть. В царской России бюрократизм принимал особенно гнусные и разнузданные формы; но было бы заблуждением считать, что относительно больший общественный контроль, пре- доставляемый парламентаризмом, мог быть сколько-нибудь полон и мог бы отнять у бюрократии, как особого слоя, ее привилегированное положение. "Отчего это?" — спрашивает Ленин и отвечает: "Оттого, что полная демократизация его лежит в интересах одного лишь пролетариата: самые передовые слои буржуазии защищают некоторые прерогативы чиновничества, восстают против выборности всех чиновников, против совершенной отмены ценза, против непосредственной ответственности чиновников перед народом и т. п., ибо эти слои чувствуют, что подобной окончательной демократизацией воспользуется пролетариат против буржуазии"[3].
Итак, бюрократизм характерен для самой сути буржуазного общества.
В настоящей статье мы постараемся изложить, какие выводы из ленинского противопоставления — трибун или бюрократ — следует сделать для культуры и, в частности, искусства. Но, чтобы понять, почему бюрократизм и его отдельные основные признаки характерны для всего капиталистического строя в целом, почему они в капиталистическом обществе необходимы, надо внимательно рассмотреть, что такое "стихийность", с которой Ленин неизменно связывает возможность возникновения и развития бюрократизма. Прежде всего скажем об ограничении сознания людей одними лишь непосредственными интересами и целями.
Интерес к достижению ближайшего результата есть, конечно, исходная точка всякой человеческой деятельности. Особенность "теории стихийности" состоит в том, что она возводит непосредственность в главный принцип, отвергает все, что ведет дальше непосредственной реакции на отдельные явления, — в особенности же вооружается против подлинной теории, построенной на широком понимании истории. "Экономисты", — основная группа, представлявшая в русском рабочем движении до II съезда РСДРП уклон к бюрократизации, — выдавали свое преклонение перед единичными, местными фактами за "чистое пролетарство"; однако после ленинской книги для подавляющего большинства революционеров стало очевидным, что ограничение одной лишь защитой лучших условий труда и оплаты труда заставляет рабочий класс — не на словах, а на деле — отказаться от уничтожения капиталистического рабства, отказаться от борьбы против эксплоататорского строя, от борьбы за социализм.
Ленинская постановка вопроса была резка и нова. В то время как "ортодоксы", вроде Каутского, старались представить разногласия с Бернштейном, как опор по отдельным тактическим вопросам, Ленин ясно увидел и безоговорочно заявил, что вся "бернштейниада" есть отказ от социализма и даже от осуществления революционно-демократических лозунгов; сущность "ревизионизма"- это введение в обиход рабочей партии тех понятий, которые полностью приемлемы для либеральной буржуазии. Ленин распознал в "ревизионизме", с самого его начала, попытку ликвидировать марксизм из