И все же нападения темных сил, вроде тех, что я вам описал на примере Аннелизы Михель, совершаются как бы снаружи, извне. Здесь еще речь не идет об одержимости в собственном смысле слова, в самом сильном варианте его значения. Одержимость как потеря себя начинается, когда человек теряет контроль над своим телом и начинает произносить богохульства и проклятия, делать неприличные или агрессивные жесты. Часто человек, одержимый взявшими над ним власть демоническими силами, начинает прибегать к оккультным практикам и даже напрямую к Сатане, пытаясь с их помощью добиться успехов в мире сем. Договоры с дьяволом и в самом деле существуют, и порой дело и вправду доходит до подписи кровью[158].
Но бывает и так, что одержимый человек, наоборот, остается благочестивым, верным молитве и щедрым в жизни. Отец Шенансо, один из тех редких во Франции священников, кто верит в одержимость и занимается экзорцизмом, это подтвердил: одержимые часто оказываются людьми, всецело преданными Богу. В истории мистики хорошо известны случаи мистиков и святых, которые страдали одержимостью. Посмотрим несколько таких примеров.
Мария де Валле (1590–1656) подвергалась неоднократным сеансам экзорцизма. Обуявшие ее демоны говорили на еврейском, греческом и латинском языках. По обычаям той эпохи на ее теле искали зоны, потерявшие чувствительность, как след печати дьявола. Напрасно. Тогда церковные власти признали ее одержимой, но невиновной. Например, ее принуждали произносить богохульства. Рукописный источник того времени поясняет: «Бог позволил такому случиться, потому что это язык ада, и чтобы показать, что она носила в себе жуткое состояние вечного осуждения, со всей его невыносимостью. Все это происходило без какой бы то ни было вины со стороны сестры Марии… Она предвидела, что с ее губ сорвутся богохульства, чуть заранее: они причиняли ей огромную боль… Ее дух и воля были от них в ужасе…»[159]
Святой Павел Креста (1694–1775) тоже познал это искушение постоянными богохульствами, невозможность сдержать обуревающие тебя проклятья, до наваждения. Это уже малая форма одержимости, особенно если это выливается в поступки. Как при любых формах наваждения, речь здесь идет о борьбе, которая должна вестись все время, не прекращаясь ни на минуту, ни на секунду, о постоянном давлении, избавиться от которого можно, лишь поддавшись на искушение. Но, конечно, вслед за этим сразу возникает раскаяние и чувство вины, которое в свою очередь порождает чувство обиды на Того, Кого запрещено обижать, а значит и новое желание отомстить Ему богохульством и местью за невыдержанное испытание. Такое постоянное искушение, как мы видим из его дневника, было одним из самых тяжелых испытаний Павла Креста. Длилось оно около 50 лет, и, как видно из его переписки, окончательно так никогда и не исчезло из его жизни. Тот, кто был готов выстрадать все, что пошлет ему Бог, не прося ни о чем другом, кроме следования Божье воле, тут порой не выдерживал и взывал к Божьему милосердию: «Эти дьявольские слова убивают сердце и душу. От этих искушений против Бога прошу Тебя, избавь меня. Пострадать не страшно, но что душа не может вытерпеть, так это искушение против своего Бога». В итоге, похоже, святой Павел Креста порой произносил проклятия против Бога или против Пречистой Девы[160]. Можно, конечно, выискивать в подобных случаях наваждений феномены, хорошо известные психологам и психоаналитикам, копаться в корнях проблемы, связанных с полученным в семейном воспитании образом Бога, транслируемым затем церковью. Но тот, кому знакомы козни дьявола, не удивится, что тот воспользовался психологическими недостатками Павла Креста, для того, чтобы полностью его дестабилизировать. Да и в том, что церковь порой искажала образ божий, неужели вы думаете дьявол никак не поучаствовал?
Екатерина св. Августина (1632–1668), в 16 лет уехавшая из Нормандии в Квебек, тоже проходила через такое испытание в течение семи лет. Феномен начал проявляться, когда сестра Екатерина хотела защитить девушку, уже подвергнувшуюся колдовству. Бесовские атаки были одновременно и внешними, и внутренними. «Демоны, разъярившиеся от того, что матушка так заботливо старалась сохранить чистоту этой девушки, являлись ей в жутких формах, оскорбляли и били ее. Раны и синяки, остававшиеся на ее теле после этого, подтверждали, что это была не иллюзия, а реальность. Ее исповедник рассказывал, что однажды видел, как у нее рука буквально почернела от полученных синяков. Она мужественно сносила все это, не умаляя щедрости, не жалуясь, ничего не говоря даже своей общине, из боязни их напугать». В видении демон увлек ее даже в ад, стараясь внушить, что она уже осуждена навеки, и что не стоит поэтому уклоняться от удовольствий мира сего.
Все это усугублялось искушениями самого разного рода. В видении она видела демонов, докладывавших Сатане, «как они поработали в Квебеке, Бопре, Труа-Ривьер и Монреале». Речь тут идет, можно сказать, о «классическом» типе видений, весьма известном еще со времен египетских отцов-пустынников. «Все чаще и чаще Екатерина видела их усилия, предпринимаемые для того, чтобы вовлечь души во грех или искусить их, используя слабые места. И сама она испытывала величайшие искушения богохульством и нечистотой». В итоге и она произносила «отвратительные богохульства. …Мне страшно подойти ко святому причастию. Лучше бы мне оказаться в руках ирокеза или войти живьем в огонь, чем принять нашего Господа…»[161].
Мария Иисуса Распятого (1846–1878), более известная как Мариам Баоуарди или Мариам из Галлилеи, причислена к лику блаженных в 1983 папой Иоанном-Павлом II. Она также испытала на себе кризисы одержимости, конечно, не соглашаясь на все то, что демоны пытались заставить ее сделать. Речь здесь снова идет о выдающемся мистике, одном из тех поразительных случаев, которые церковь все еще не умеет или не хочет оценить по достоинству. Тут мы видим полный набор паранормальных явлений: экстазы, левитация, стигматы, пронзенное сердце, явления, пророчества, ясновидение, билокация, одержимость ангелами и т. п. Еще когда она была в монастыре кармелиток в По, она предупредила, что у нее будет первый приступ дьявольской одержимости: «Иисус даст Сатане власть мучить меня 40 дней; я буду сильно страдать. Дьявол будет силен лишь над моим телом, душа моя будет укрыта. Иисус пообещал мне спрятать ее в ящик, так что дьявол не сможет до нее добраться. Дьявол заставит меня совершить много внешних ошибок, но это не будет грехом; моя воля не будет в этом участвовать. Я буду похожа на малого ребенка, разум которого еще дремлет и который неспособен на грех».
«В итоге ровно в полдень 26 июля лицо послушницы покрыла печать грусти. Ее тело сотрясла легкая дрожь. Сатана вошел в нее. Богохульства, ругательства, призывы к непослушанию, гнев, ярость на собственное тело, вплоть до просьбы дать нож, чтобы вырезать „противные знаки“ (стигматы): таковы были первые симптомы одержимости… Каждую неделю легионы демонов, сменяя друг друга, мучили ее… Но было кое-что, что даже Сатане пришлось признать и уважить: чистота послушницы. В один из самых страшных приступов в ее ногах послышался голос демона: „Покройте арабочку! Хозяин запретил нам поступать нечестно, потому что против честности она ни разу не согрешила. Мы можем лишь попробовать ее убить“. И вслед за этим: „Эта проклятая арабка, я сломлю ее! Я хотел бы удушить ее еще в лоне матери!“ Он терзал ее тело, словно железными когтями; он тряс ее, как тростник на ветру; он заставлял ее кричать от боли…»[162]
Сатана всеми способами пытался заставить ее начать умолять о пощаде. Она отказалась уклониться от испытания, дозволенного Богом. В итоге именно Сатана попросил Бога освободить его от этого и позволить покинуть Мариам. Но Бог велел ему оставаться на ней, пока не истекут 40 дней.
Несколькими годами позже она снова испытала одержимость в кармелитском монастыре в Мангалоре в Индии. Но ситуация с этой новой обителью оказалась весьма трудной, и этот феномен плохо приняли и настоятельница, и сестры, поэтому Мариам отослали обратно в По.
Сатанинские секты
К сожалению, встречаются и такие люди, кто добровольно идет в услужение к Сатане. Как правило, внешне они ничем не отличаются от других, не носят бросающихся в глаза знаков. Они остаются хозяевами своих поступков и жестов. Сатане нет надобности физически овладевать их телом, чтобы заставить их исполнять его волю вопреки их желанию, как в случае одержимости, потому что они сами, добровольно и без принуждения, этой воле подчиняются. Такие слуги Сатаны могут сделать очень много зла, поскольку главная их задача — уловить в сети хозяина других его потенциальных служителей. Так они образуют настоящие секты.
Мы можем это наблюдать и в наши дни. Я говорю тут не о тех, кто играет в «напугай меня» или предается фольклорным обрядам, о чем порой показывают передачи по телевизору или печатают репортажи в журналах. Это часто молодые и даже совсем юные ребята, подсевшие на алкоголь или наркотики и пытающиеся «на самом деле» испытать то, что их захватило в фильмах ужасов. Они, как правило, погружаются с головой в «готический» или «макабрический» фольклор, символизирующий для них принадлежность к настоящему тайному обществу. Это не самые опасные случаи, хотя и тут встречаются такие выверты судеб, что порой реально становится страшно за человека.
Следующие случаи уже можно отнести к «опасным для жизни»:
В Тулоне восемь юнцов, увлекшихся неонацизмом, от 20 до 23 лет, все из «хороших семей», практиковали сатанинские обряды, извлекли из могилы тело женщины, изуродовали ей лицо и вонзили в грудь перевернутый крест[163].
В Милане одна история прошумела широко в прессе и по итальянскому телевидению. Они сами называли себя «зверями Сатаны», и это была одновременно секта и группа рок-музыкантов-любителей. Они «предавались мерзким церемониям, насильственным сексуальным актам, использовали черные свечи, змей, козлиные черепа, имели склонность к цифре 666, иными словами, ко всему антуражу сатанинских сект».
Первые жертвы «были ими убиты в 1998. Речь идет о Фабио Толли-се, подростке шестнадцати лет, и Кьяре Марино, девушке девятнадцати лет. Обе жертвы были членами секты. Толлис был главным певцом их группы хэви металл. Убийцы в своих извращенных умах решили, что юная Марино воплощает в себе Деву Марию и потому должна умереть. Толлис был убит за то, что воспротивился этому плану»[164]. Третья жертва была убита шесть лет спустя, в 2004. Ее похоронили еще живой и добили ударами лопаты. Еще один их друг вынужден был покончить жизнь самоубийством. Все члены группы были в возрасте от 23 до 30 лет, все из «хороших семей». В суде они признали, что были связаны «пактом с дьяволом». Специалисты в данной проблематике, священники и психологи, сомневались при этом, что тут имело место прямое влияние Сатаны. Уже в 2005 году признали, что количество подобных «сатанинских сект» в Италии насчитывает больше тысячи.
Но настоящие сатанинские секты остаются оккультными и не известными широкой публике. Все встречавшиеся мне исследователи данной проблемы остаются анонимными. В этой области более, чем в какой другой, ценен завет даосизма: «Тот, кто знает, не говорит; тот, кто говорит, не знает». Только те, кому выпала редкая миссия сопровождать кого-то из редких перебежчиков, смогли хоть немного узнать о внутренних распорядках подобных сект. К тому же, не стоит слишком уж доверять рассказам разных «обращенных», потому что в этой области, как и во многих других, люди могут рассказывать что угодно ради денег или известности. Массимо Интровинь, глава Центра исследований новейших религий в Турине и преподаватель Афинского католического папского института Regina Apostolorum рассказывает кратко историю одного американского писателя, евангелиста, который представил себя как бывшего Великого жреца Сатаны в одном бестселлере, прославившем его. Два других евангелиста его разоблачили. Желание убедить в чем-то людей может иногда завести нас не пойми куда[165].
Проводником в этот жуткий и пугающий мир может стать для нас рассказ одного немецкого пятнадцатилетнего подростка. Рассказ этот похож на страшную выдумку, на низкопробный фильм ужасов. Он настолько соответствует нашим представлениям о том, какими должны быть сатанинские ритуалы, что становится почти смешно. Но ему предшествует свидетельство священника, рассказавшего, как в его приходе школьник был убит тремя своими товарищами, насмотревшимися сатанинских кассет и начитавшимися таких же книжек. Серьезные опросы показали, что около 1 % немецких старших школьников уже попробовали на опыте, что это такое, сатанизм. То есть это тысячи мальчиков и девочек, уже успевших испытать на себе это влияние. Не лучше положение во Франции и многих других странах. Книга, в которую попала эта история, кроме прочего содержит на последней странице адреса разным центров в немецкоязычных странах, где вам могут помочь выпутаться из подобных сект. Да, такие центры и в самом деле существуют. Я проверял. Зато я, конечно, не смог встретиться напрямую с жертвой. И вы поймете, почему. Идет ли тут речь о подлинном случае, когда все происходило точно так, как описано в рассказе, или же о компиляции, сделанной на основании разных историй, я не знаю. Но по другим свидетельствам понятно, что все в этой истории, к сожалению, очень правдоподобно. Итак, вот ее краткий пересказ.
Лукас
Лукас родился в очень бедной семье. Его мать вышла второй раз замуж за турка, устраивавшего пьяные дебоши и рукоприкладства, и не могла защитить от него пятерых своих детей. В свои одиннадцать лет Лукас попросил отдать его в интернат, чтобы быть подальше от такой семьи. В пятнадцать лет на свой день рожденья он получил в подарок два дня отлучки. Но он поостерегся вернуться к матери. Он пошел к сестре. Дирекция интерната разрешила ему и дальше видеть сестру по мере надобности. Тогда он начинает ходить на дискотеку, чтобы вкусить свободы и попробовать пиво. Там его случайно встречает старый друг детства, Петер. Петер хочет познакомить его с другими приятелями и провести вместе сеанс спиритизма, с дощечкой.
Петер увлекает его в промышленную зону. Они идут через лес, потом вдоль железнодорожных путей, и наконец попадают в большой зал, где уже собрались странные персонажи, одетые в длинные коричневые одеяния до пят, с капюшонами на головах, немного похожие на монахов. Один из них подходит к Петеру, и тот представляет ему Лукаса такими словами: «Хозяин признал его одним из наших. Он поможет ему в строительстве его собственного Царства». А странный персонаж ответил: «Он рожден христианином. Сегодня он установит контакт с миром иным». Петер на миг отошел в сторону, а затем вернулся, одетый в ту же одежду, что и остальные.
Следующая сцена похожа на худшие фильмы ужасов. Они вошли все в огромный зал, освещенный лишь светом свечей. В своеобразной процессии псевдомонахи шептали непонятные молитвы, держа в руках что-то вроде четок с костяным крестом перевернутым головой вниз. Они встали хороводом вокруг бетонного алтаря, на котором стояла чаша в форме черепа без крышки, купель, наполненная кровью, лежали ножи и кинжалы. По четырем углам алтаря были повешены цепи с замками, словно для того, чтобы сковывать случайную жертву. Петер вышел и круга и поставил Лукаса перед алтарем. Оттуда вышли четыре человека, одетые в черное, и с ними жрец, которому Петер представил Лукаса. Жрец медленно льет кровь из купели в чашу, поднимает чашу и шепчет примерно такие слова: «Тварь Христова пришла в наш круг и желает соединиться с миром иным. Во имя его величества Сатаны…»
Лукас в ужасе. Он уже видит, как его принесут в жертву Сатане. С облегчением, хотя и с отвращением, он видит, как жрец подносит ему чашу-череп с кровью со словами: «Эта кровь должна тебя очистить». От первого глотка у него сжимается сердце. Он изо всех сил сдерживает рвоту. Второй идет легче. Тогда жрец берет другой сосуд, тоже полный крови, обмакивает туда палец и рисует перевернутый крест на лбу, висках, носу, подбородке и горле Лукаса.
Затем длится бесконечная церемония по-латыни, с песнопениями, как в церкви. Лукас ничего в ней не понимает, у него кружится голова; его единственное желание — не упасть и не привлечь тем самым к себе внимание. В конце он слышит блеяние барана. Бедное животное простерто на алтаре, четыре лапы скованы железными цепями, так что он не может даже пошевелиться. Тогда жрец хватает кинжал с рукояткой в форме перевернутого креста и распарывает животному живьем живот. Затем погружает руки во внутренности барана и достает оттуда кровоточащее сердце. Он протягивает его четырем помощникам, откусывающим по кусочку, затем он ест, что осталось, прожевывая медленно, словно желая продлить удовольствие.
По окончании церемонии все выходят. Лукас остается сидеть снаружи, в полном оцепенении. Тогда жрец подходит к нему. Лукас взрывается гневом. Он не вернется больше на их литургию. Он не хочет войти в их братство сумасшедших и грозит донести в полицию. Жрец объясняет ему, что тем самым он подпишет смертный приговор своей младшей сестре, своей подружке, всем прежним друзьям, а после всех убьют и его. Чтобы понятнее все это объяснить, он сжимает ему руку и этим пожатием ломает большой палец.
Вернувшись в интернат, Лукас все же надеется, что ему удастся от них ускользнуть. Но в следующую пятницу Петер звонит ему по телефону. «Я приду за тобой к твоей сестре завтра в 10 часов. — Как ты меня нашел, откуда ты знаешь мой номер телефона? — Мы знаем о тебе все», — отвечает Петер.
Стоит вспомнить, что речь идет о пятнадцатилетнем подростке, убедившемся в хладнокровной жестокости сатанистов и понявшем, что те без колебаний отомстят его родным за любую его попытку бегства. Продолжением инициации было медленное и все более глубокое погружение в ужас. На втором сеансе Лукаса раздели по пояс, приковали к решетке и жестоко избили по лицу и всему телу ударами кулаков и дубин. Он потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил, что прикован к рельсам железной дороги. Ему объяснили, что он должен умереть, раздавленный, как и они все, тем поездом, который им дал Сатана. И действительно, вскоре он услышал характерный звук приближающегося поезда и почувствовал, как дрожат рельсы. Он потерял сознание и очнулся совсем голым, распростертым на алтаре, когда ему смазывали кровью раны и рисовали ею на теле загадочные знаки.
Вернувшись, Петер объяснил ему, что история с поездом — это монтаж, устроенный с помощью видеокассеты и нескольких трюков. Главное — сам опыт страха, к которому ему следует привыкнуть. В ходе церемоний их обучают. Они должны стать жестче, научиться бить христиан где угодно на улице. Венцом их усилий станет окончательная победа Сатаны, и они будут хозяевами мира. Все будет им принадлежать. Любые женщины, все равно какие. Настоящая любовь в Царстве Сатаны запрещена. В ходе всех этих бесконечных проповедей им объясняли, что у них нет никаких шансов спастись от власти Сатаны. Никакая жалоба в полицию не поможет, потому что у секты свои люди на самом высшем уровне. Им называли имена высокопоставленных людей из правительства, которые тоже были членами секты, и они строго следят, чтобы слухи об их деятельности никуда не просочились. С их помощью секта получает и всю необходимую информацию о каждом шаге каждого своего члена и знает, где они находятся и что делают. Кроме того, любая попытка бегства или бунта карается медленной смертью в страшных мучениях. Так что скорее угрозами, чем обещаниями счастья или удовольствий, жрец поддерживал единство рядов своей жуткой церкви.
Лукас подумал тогда о своей подружке, Сандре. К счастью, он никогда не говорил о ней Петеру. Нужно спасти ее во что бы то ни стало. Но единственный способ — это расстаться с ней. Тогда происходит ужасная сцена, когда Лукас, ради спасения Сандры, гнусно с ней обращается и даже упрекает ее за любовь к нему. Бедная девочка ничего не понимает. Ее слезы разрывают ему сердце, но, ради любви, он остается непреклонным.
Жизнь в интернате постепенно становится невозможной. Лукас все время перевозбужден, на грани срыва, жесток. Его товарищи начинают его бояться. Его учителям и наставникам уже не удается держать его под контролем. Иногда Лукас выходит из интерната и начинает бегать, словно за ним гонятся. Ночью ему снятся кошмары, он испускает жуткие крики и произносит непонятные слова.
Сатанинское образование Лукаса продолжается. Инициации следуют одна за другой. В ходе следующего сеанса он должен съесть живого хомяка. Когда он пытается сопротивляться, жрец хватает его за левую руку и ломает ему мизинец, угрожая, что, если он откажется, то на этом алтаре его самого принесут в жертву. Он должен взять голову животного в рот и зубами перекусить ему шею. Но и этого недостаточно! Он должен медленно сжевать, кусок за куском, все тельце животного. Следующее испытание будет состоять в том, что он должен ударами кулака унизить всех своих друзей.
В следующий сеанс он присутствует в зале на жертвоприношении новорожденного младенца. Другой раз он должен на кладбище принять участие в оргии, в ходе которой сначала приносят в жертву козла. На могильно плите распростерта молодая обнаженная женщина почти без сознания, запястья и щиколотки скованы цепями. Один из жрецов льет ей на грудь кровь козла, рисуя пентаграмму, а на лбу перевернутый крест. Внезапно он издает жуткий крик, срывает одежду, бросается и начинает ее дико насиловать. Новый победный крик означает, что ему все удалось. За ним то же самое делают и другие жрецы. Наконец возвращается первый жрец, подходит к ней незаметно. Он высоко поднял руки. В одной руке кинжал. И эта рука опускается и вонзает лезвие прямо в тело женщины. В этот раз Лукас больше не смог смотреть. Он опустил глаза, отвернулся. Серьезная ошибка! Все участники должны глаз не спускать со жреца. Они должны закалиться, созерцая то, что нужно. Они не должны ни под каким предлогом смотреть на товарищей. Приходят другие женщины. Каждый выбирает себе одну. Лукаса тошнит. Появляется жрец. Лукас не смеет не подчиниться.
Но слабости Лукаса не скрылись от внимания главного жреца. Во время следующей церемонии его наказывают тем, что голого опускают с головой в бочку, наполненную человечьей кровью и внутренностями, а затем распластывают на кладбище прямо сверху на трупе. В следующий раз он должен присутствовать при убийстве предателя Сатаны. После чего он должен избить свою единственную подругу, Натали. Удары, которые они ей наносят, столь сильны, что она не только теряет ребенка, которым беременна, но вообще больше никогда не сможет иметь детей. В награду ему дают женщину.
Лукас начинает жить в новой разновидности ада. У него галлюцинации, его грызет тоска. У него постоянно чувство, что за ним наблюдают. Тогда ему оказывают милость. Он поедет в США с главным жрецом, Петером и несколькими товарищами, продолжать учебу. Эта перспектива его ужасает, и в то же время притягательность путешествия делает его послушнее. Ему сложно угадать, что же его ждет. Он узнает долгие, многочасовые моменты, о которых не сможет вспомнить потом, что же он в это время делал. Ему представят девушку, повелев заняться с ней любовью. Он совершит свое первое ритуальное убийство: барана.
Однако по возвращении из Америки их отношения с Петером начинают сходить на нет. Каждый не знает, какое место занимает другой у жрецов. И оба знают, что среди тех испытаний, которые скоро от них потребуют, есть одно: когда нужно уничтожить, принести в ритуальную жертву друга детства. Кто из них первым получит такой приказ? Вот тогда Петер объясняет ему, почему он втянул Лукаса в западню этой секты. Во время первого ритуального убийства Петер дал слабину. Его рвало; его рука, взрезавшая животное, дрожала, как лист на ветру. В качестве искупления Петер должен был привести в секту новобранца. Петер пытался незаметно, утверждал он, отвести от Лукаса самое худшее. Но что его беспокоит больше всего, это видеть, что теперь Лукас начинает и сам соблазняться злом. Петер продолжает, быстрее и понизив голос. Однажды он и сам получил приказ убить кого-то. Но у него не было права выбора. Ему пришлось убить своего шурина, с которым у него было столько общих воспоминаний!
Петер сбежал в другой город. Он тогда рассказывал Лукасу, что был на каникулах, но на самом деле пытался сбежать из секты. Увы! Они быстро его нашли, нанесли на грудь глубоки раны и посыпали их солью. В тот день они окончательно сломили волю у Петера. Два друга начинают прикидывать, не смогут ли они вместе, вдвоем, надежнее, чем по одиночке, вырваться из секты. Но их вывод, что единственный выход тут — самоубийство.
У Лукаса появляются новые друзья, Даниелла и Тобий. Наконец, он рассказывает им все. Они обсуждают все втроем, пытаясь найти решение. Наконец, эти двое друзей подготовили все для поездки в Америку и предлагают ее Лукасу. За три дня до отъезда Тобий убит сектой. Новая поездка Лукаса в США, но без Даниеллы и с сектой.
Часы, о которых он не помнит, что в них было, множатся. По возвращении в Германию, учащаются галлюцинации. В баре он начинает приставать к бедной девушке, ему кажется, что на него набрасывается мужчина, он дерется, пытается убить его и вдруг замечает, что бьет не его, а эту самую девушку. Тогда секта ему заявляет, что ему придется убить девушку.
На этот раз Лукас чувствует, что этого он никогда не сможет сделать. Но отказаться — значит вызвать гнев жрецов. Тогда он решает наказать себя сам. Он запирается в комнате, разбивает окно, насыпает куски стекла в постель, ложится сверху и катается по битому стелу голый. На этот раз он уже не смог ничего скрыть от своих наставников. Его поручили группе специалистов по борьбе с такого рода сектами. Но галлюцинации и паранормальные феномены усилились. Он оказался в психиатрической клинике. Там он встретил девушку, Петру, тоже потрепанную жизнью. С помощью этой группы, с новыми документами, новым именем, в другом городе, где тоже у него есть группа поддержки, он пытается начать жизнь заново, но галлюцинации, кошмары, приступы депрессии продолжаются, неизгладимые воспоминания и изменения психики будут сопровождать его до конца жизни. Священник, написавший предисловие к этому рассказу, уверял, что это правда.
Такие запредельные истории сейчас, увы, встречаются все чаще и чаще, по мере того, как сходит на нет влияние церкви. Отцу Жоржу Морану пришлось столкнуться с подобными случаями напрямую. Он пояснил, что приверженцам Сатаны для их черных месс нужны освященные гостии, а потому им нужна помощь какого-нибудь настоящего священника, вот такой получается непредвиденный реверанс в сторону церкви Божией. Но как этого добиться?
«Я вспоминаю случай со священником, которого соблазнили возможностью „взглянуть“ на проститутку. В комнате была скрытая камера, и начался жуткий шантаж, под натиском которого он сдался и выдал им несколько освященных гостий. Но затем они привязали жертву, начались бесконечные песнопения хозяев и сатанинские ритуалы, профанация Тела Христова (т. е. освященных гостий), жертвоприношения Сатане, черные мессы, справляемые на теле женщины, жертвенное убийство животных, кровь которых разбрызгивали на женщине-алтаре, все это было посвящено Сатане… Верхом ужаса стало жертвоприношение новорожденного младенца, оторванного от матери и расчлененного на куски!.. Все это нужно знать, пишет далее отец Жорж Моран, то, что сущуествет потаенно и в тени, — во Франции, без сомнения, наберется определенное количество таких групп. И членами их становятся не просто какие-то „чудики“, люди умственно отсталые или с психическими отклонениями, нет. Это образованные люди с значительным социальным положением, вполне себе почтенные и влиятельные, у которых мало кто мог бы заподозрить их двойную и скрытую жизнь. Свою преступную извращенность они прикрывают подкупающим чистосердечием: „Ведь это всего лишь одна из числа религий, религия Сатаны!“
Я желаю всем тем экзорцистам, кто верит лишь в „силы зла“ и утверждают, что никогда не встречали настоящих „одержимых“, встретиться разок-другой с этими палачами или их жертвами. Может, тогда у них откроются глаза на реальность сатанинской деятельности, какова бы она ни была, либо в чистом и режущем глаза виде, как в вышеперечисленных случаях, либо в прикрытом и разбавленном, как это чаще всего бывает…»[166]
Все эти случаи одержимости или сатанинских сект — лишь надземная часть гейзера, по которой можно только догадываться, от одного места к другому, от одного момента к другому, о тех подземных силах, которые могут выйти на поверхность. Но порой эти силы прорываются и затопляют землю. Они могут подчинить своему контролю целые нации. От Карла Маркса, Ленина, Сталина, Гитлера, Чаушеску, до Франко, Мао, Пола Пота, и даже до… тут вы можете сами вставить имена. Это те, кто приложил свои силы в концентрационных лагерях, как доктор Менгеле, и кто и без сатанинских ритуалов совершал не менее жуткие деяния. Это все то же развязывание сил гордыни и ненависти, которое периодически потрясает весь мир, от Синаххериба и Чингисхана до наших дней. Но зло может принимать и более утонченные формы. «Сильные мира сего» нередко всеми средствами защищают свои интересы: эксплуатацией других, убийствами, революциями, разжигаемыми секретными службами, войнами, развязываемыми под ложным предлогом… Весь мир предан Маммоне, богу денег, вплоть до создания благотворительных фондов с плакатами, на которых большими буквами прописаны «щедрые» жертвователи. Очень по-фарисейски!
Сатана проникает в сердца и умы тех, кто, из жажды денег и власти, извращает часто средства массовой информации, пытаясь привлечь на свою сторону самое хрупкое и ранимое, что есть в человеке, чтобы заработать на этом побольше денег. И даже не одобряя репрессивную мораль Ватикана, нельзя не признать засилье порно в любое время и в любым программах, которое нам предлагают постоянно с экранов компьютеров, мобильных телефонов, сексуальный туризм в беднейшие страны под предлогом защиты «исчезающих обычаев», а на деле с «продающими» себя подростками. Можно лишь кричать и бить в набат о катастрофе при виде всех этих видеоигр, соперничающих друг с другом в реализме сцен насилия, число которых уже превзошло количество кинолент. Мы удивляемся все возрастающему числу самых жутких преступлений, совершенных совсем юными людьми, почти детьми, не испытывающими затем никаких угрызений совести, никаких чувств, даже в присутствии жертв. Но ведь наркотики все больше и больше подчиняют себе молодежь и их воздействие становится все сильнее и сильнее. Все чаще случаются самоубийства, совершенные чтобы положить конец пресному существованию, лишенному смысла. Происходит самая настоящая дегуманизация. Нужно и в самом деле быть слепым, чтобы не увидеть, что стоит за этой эволюцией. Это творение Божие, мир Божий, который «он» пытается разрушить. Жорж Бернанос хорошо это понял, он писал еще в прошлом веке: «Мы ничего не поймем в современной цивилизации, если не признаем сразу, что тут налицо всеобщий заговор против любой разновидности внутренней жизни».
Я признаю, что вам может показаться преувеличением видеть повсюду Сатану. Это слишком похоже на тенденцию видеть за всеми историческими событиями мировые заговоры, вроде еврейского или масонского… Не вдаваясь в подробности, я все же думаю, что и на самом деле существуют разные тайные соглашения между сильными мира сего, и что часто этими «сильными мира сего» оказываются вовсе не те, кого мы видим по телевизору или в газетах. Но их борьба за власть часто приводит к тому, что они и сами друг друга нейтрализуют. То, что меня интересует, тоньше, глубже спрятано и действует эффективнее, и часто стоит за разными противоборствующими группами. Это все тот же эгоизм, та же жажда власти, та же ненависть, та же гордыня, их пускают в ход в любой борьбе, на любом уровне: индивидуальном, семейном, клановом, племенном, региональном, национальном. Меня интересуют те силы, что стоят у истоков любой вражды. Вот тут и действуют силы зла, демонические силы. Но чтобы это признать, нужно быть внимательнее к некоторым аспектам реальности. Осветим лишь некоторые из них.
Карл Маркс
Положение Карла Маркса было весьма тяжелым, как в социологическом, так и в психологическом плане. Он был еврей, так что большая часть населения его просто ненавидела. Но его родителям пришлось «обратиться» в протестантизм, в лютеранство, чтобы отец Карла смог продолжить занимать должность адвоката. Так что Карл оказался изгоем и среди евреев, считавших его ренегатом. Он был крещен и получил религиозное образование в лицее, в который ходил до последнего класса, пока не получил аттестат.
До нас дошли его ранние, юношеские тексты. В «Единении верующих со Христом» Карл писал: «Единение со Христом состоит в самом тесном и живом общении с Ним, в том, что мы всегда имеем Его перед глазами и в сердце своем и, проникнутые величайшей любовью к Нему, обращаем в то же самое время сердце наше к нашим братьям, которых Он теснее связал с нами, за которых Он также принес себя в жертву. … Сочетание со Христом внутренне возвышает, утешает в страданиях, успокаивает и дает сердце, открытое человеческой любви ко всему великому, благородному, не из-за честолюбия, не из стремления к славе, а только ради Христа». Те же выражения мы находим и в еще одном его юношеском тексте «Размышления юноши при выборе профессии»[167]. «По окончании лицея, в его аттестате в рубрике „религиозное воспитание“ значилось: „Хорошо и основательно ознакомлен с верой и христианской этикой. Обладает также некоторыми знаниями по истории Церкви“»[168]. Конечно, все это теперь вряд ли поможет нам узнать, до какой степени и в самом деле юный Карл был верующим. Но очевидно, что ему была понятна внутренняя логика христианства и даже его красота. Он даже отдал ей дань в гораздо более позднем тексте, когда сам уже успел стать воинствующим антирелигиозником: «… наиболее подходящей формой религии является христианство с его культом абстрактного человека, в особенности в его буржуазных разновидностях, каковы протестантизм, деизм и т. д.»[169].
Карла Маркса часто причисляют к атеистам. Но он не был атеистом в подлинном смысле этого слова. Он бунтовал против Бога, а это совсем другое дело. Его философская эволюция, питаемая Гегелем, Фейербахом и многими другими, привела его к оптике, в которой во всех религиях видится, по его знаменитой формуле, «опиум для народа»: «Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья»[170]. Итак, он был радикально антирелигиозен, был противником всех религий, как веры предков, так и той, в которой он был воспитан. Но такой интеллектуальной эволюцией, как бы радикальна и глубока она ни была, невозможно объяснить появление целой серии текстов, в которых выражается не сомнение в существовании Бога, но, напротив, ненависть к Богу. Я не могу здесь воспроизвести глубокое исследование по этой проблеме, проведенной пастором Вурмбрандом, с привлечением самых разных тексов на разных языках: немецком, французском, английском, русском. Мне придется ограничиться лишь несколькими цитатами, но очень советую тем, кого заинтересует эта тема или у кого останутся сомнения, прочитать всю книгу целиком. В жизни Карла Маркса, очевидно, произошло что-то, о чем мы ничего не знаем, но что-то ужасное, после чего он написал в одном из своих стихотворений: «Я хочу отомстить Тому, Кто царит над всеми нами». Именно по его стихам мы можем, хотя бы издали, прикоснуться к той внутренней драме, которая разъедала автора:
Так, стихотворение «Оуланем» начинается следующим образом:
«Так Бог вырвал из меня всё моё
В проклятии и мучении судьбы
Все миры Его невозвратимо исчезли!
Мне не осталось ничего, кроме мести!»
И далее, читаем:
«Адские испарения поднимаются
И наполняют мой мозг,
Пока не сойду с ума
И мое сердце в корне не переменится.
Видишь этот меч?
Князь тьмы продал его мне».
И еще далее:
«Мир должен быть разрушен с проклятиями.
Я сдавлю руками его упрямое бытие.
И, обнимая меня,
Он должен безмолвно угаснуть
И затем вниз — погрузиться в ничто,
Совершенно исчезнуть,
Не быть, — вот это была бы жизнь…»
И снова, в той же поэме:
«Всё сильнее и смелее я играю танец смерти,
И он тоже, Оуланем, Оуланем,
Это имя звучит как смерть.
Звучит, пока не замрет в жалких корчах.
Скоро я прижму вечность к моей груди
И диким воплем изреку проклятие всему человечеству».
Или вот другое его стихотворение, «Воззвание отчаявшегося»:
«Я чтил его, но только до поры —
Его бесчинств невиданных не счесть.
Разят судьбы слепые топоры,
И выход мой — одна лишь злая месть!
Он растерзал мои остатки сил,
Презренный бог, усевшийся на трон.
Все лучшее, что было — поразил.
И ненавистью будет поражен!
Я вознесу поверх любых вершин
Мой бастион в отверженной стране,
Где правит Смерть в безрадостной тиши,
И Ужас вместе с нею наравне.
И если взглянет чей-то светлый взор,
То пусть замрет он, холодом объят,
Пусть тьма запечатлеет свой узор,
И страх в него вольется, словно яд!
Когда-то попытается вдруг бог
Испепелить мой мрачный бастион,
Но Вечностью отмерится мой срок,
И бог падет, раздавлен и сражен!»[171]
Пастор Вурмбрандт пишет, что в еще одном своем стихотворении автор «признается, что целью его было не сделать этот мир лучше, не реформировать его или привести в революционное состояние, нет, но просто способствовать и содействовать его уничтожению, чтобы таковым насладиться». Маркс заявляет без обиняков:
«С презреньем я швырну мою перчатку
Прямо в лицо миру.
И увижу падение пигмея — гиганта,
Которое охладит мою ненависть.
Тогда богоподобный и победоносный
Я буду бродить
По руинам мира
И вливать в мои слова могучую силу,
Я почувствую себя равным Творцу».
Стихи эти были написаны во время тяжелой болезни, вызванной той внутренней драмой, которую переживал Карл Маркс. Но причина этой драмы так и осталась нам неизвестной. Видимо, она очень интимна, поскольку, несмотря на чрезвычайную болезненность ситуации, никаких сведений о ней так и не просочилось вовне, кажется, не знал точно даже никто из друзей.
Не думаю, что можно свести эти тексты к наследию романтизма, вроде прекрасных «Песен Мальдорора» Лотреамона. Это совсем не соответствует тому, что мы знаем о характере Карла Маркса, отнюдь не романтическом, но холодном, напрочь лишенном сантиментов, кроме презрения и ненависти будь то к евреям Германии или к русским. А значит нужно читать эти стихи в их контексте, с помощью других документов, позволяющих установить круг общения автора и то, как его слова и дела воспринимались его окружением.
Вот, например, несколько отрывок из его переписки с отцом. 10 ноября 1837 Карл пишет отцу: «Завеса пала. Моя Святая Святых разворочена, и нужно установить новых богов». Святая Святых и павшая завеса — аллюзии на иерусалимский храм. Отец ему отвечает: «Не буду настаивать на необходимости объяснений по поводу одного весьма таинственного вопроса, тем более что он мне кажется сильно сомнительным». В другом письме отец признается, что мечтал о том, что сын сделает блестящую карьеру. Затем добавляет: «Но, если твое сердце осталось чистым, если оно бьется в унисон с человечеством, и если никакому демону не удалось лишить его самых благородных чувств, только тогда я буду совершенно счастлив». Чего же боялся отец Карла? Марксист Франц Меринг в своей книге «Карл Маркс», кажется, дает нам ответ на этот вопрос: «Хотя отец Карла Маркса умер несколькими днями раньше двадцатилетия своего сына, он, видимо, успел заметить силой своей проницательности, что его любимый сын одержим демоном… Генри Маркс не предполагал — да и как такое предположить? — что тот багаж буржуазной культуры, которым он оделил своего ребенка как ценным наследством, послужит лишь еще одной карьере еще одному демону, а демонов он боялся очень»[172].
Известно, что Карл Маркс создавал Первый Интернационал вместе с Бакуниным. А этот великий мыслитель Революции был еще и великим почитателем Сатаны: «…Сатана, вечный бунтовщик, первый свободный мыслитель и эмансипатор миров. Он пристыдил человека за его невежество и скотскую покорность: он эмансипировал его и наложил на его лоб печать свободы и человечности, толкая его к непослушанию и вкушению плода науки». И еще, о пролетариате: «Одна лишь социальная революция, действительно мировая и радикальная, более всемирная и глубокая, нежели об этом мечтают немецкие социал-демократы, могла бы разбудить спящего в нем чорта»[173]. Бакунин и сам считал Прудона, в то время друга Карла Маркса, поклонником Сатаны. В то время у него еще не было столь узнаваемых шевелюры и бороды, по которым мы теперь опознаем Маркса, и, очень вероятно, что он подпал под влияние странной сатанинской секты, возглавляемой жрицей по имени Иоханна Cоткотт. Прудон ведь тоже носил густую шевелюру с бородой.
Вряд ли Карл Маркс создавал действительно организованную сатанинскую секту. Но он оказывал на окружающих его людей влияние именно в таком духе. По крайней мере, такой смысл вычитывается из адресованного ему письма жены, написанного в августе 1844: «Ваше последнее пасторское письмо, о великий пастор и епископ душ, вновь принесло покой и мир вашей бедной овечке». Это что-то вроде языка параллельной церкви. Или вот письмо его сына, которое начинается словами: «Мой дорогой дьявол…» То есть речь тут идет в первую очередь о контексте, в котором явственно присутствует Сатана.
Демонологи знают, что поклонники Сатаны распространяют вокруг себя несчастье. Не избежала этого правила и семья Карла Маркса. Преждевременные смерти в то время были в Европе не редкостью. Но вряд ли можно то же самое сказать о самоубийствах. Лаура, дочь Карла Маркса и жена социалиста Лафорга, потеряла троих детей. И она, и ее муж покончили с собой. Другая дочь, Элеонора, вышла замуж за Эдварда Авелинга, друга теософки Анны Безант. Эдвард читал доклады, в том числе и об «извращенности Бога». И она тоже решила покончить с собой, тоже вместе с мужем. Она умерла, а он, в последний момент, от замысла отказался. Маркс и сам умер в отчаянии.
Интересно, что та же эволюция прослеживается и у других теоретиков коммунистического социализма. Энгельс был глубоко верующим христианином. Остались его чудные ранние стихи с исповеданием веры, которую он, со слезами, потерял потом, читая одного «либерального» богослова: «Слезы стоят у меня в глазах, когда это пишу; я очень глубоко тронут, но чувствую, что не погибну. Я приду к Богу моему, к Кому так стремится моя душа…» Энгельс хорошо понял, как я и попытался вам показать, что же лежит в основании истории Европы, да и всего мира. Сатана вмешался в ход Французской революции, чтобы обернуть ее к собственной выгоде. Но нужно признать, что и сама церковь нередко позволяла управлять собой князю мира сего, как назвал Сатану святой евангелист Иоанн. Революция эта стала бунтом против Бога и церкви еще скорее, чем бунтом против королей. «Со времен ужасной Французской революции, — писал Энгельс, — дух дьявола, совершенно новый, проник в большую часть человечества, и атеизм нагло и умело поднял свою голову, угрожая всему, так что можно решить, что настали времена, о которых пророчили в Писании пророки»[174]. (О, я вполне согласен с этим приговором, но не сочтите меня за такое согласие роялистом!)
Я могу здесь лишь предложить вам самими прочесть замечательную книгу пастора Вурмбрандта о глубоких связях между победоносным шествием в мире марксистского движения и тем, как через него действует Сатана.
Гитлер
Случай с Гитлером еще более показателен. Здесь тоже мне остается лишь изложить вам вкратце содержание книги, озаглавленной Жаном Приёром «Гитлер, медиум Сатаны»[175]. Жан Приёр жил в Австрии и в Англии с 1935 по 1936 и с 1945 по 1953. Ему мы обязаны множеством исследований и опросов по необычным феноменам, всегда очень квалифицированных и показывающих глубокие познания в предмете.
Из этого труда вы узнаете, что отец Адольфа, наполовину еврей, был настоящий помешанный, тиранивший жену и бивший детей. Старший брат Адольфа сбежал из дому в 14 лет. Гнев отца после этого побега обрушился на Адольфа, которому было в ту пору только 10 лет. Поняв, что отец наслаждается его страданиями, мальчик решил ни за что не кричать и не плакать. Он просто молча считал удары[176].
В 1903 отец умер, Адольфу было тогда 14 лет. В 1907, в 18 лет, он бросает школу, так и не получив аттестат. В Вене он пытается поступить в Академию художеств. Но его не берут ни на живопись, ни на архитектуру. В конце того же года умирает мать. В Вене, а затем в Мюнхене он вращается в кругах оккультистов и антисемитов.
Вы сможете прочесть в той же книги, как некто Претцше непосредственно ввел Гитлера в «сатанинскую секту, практиковавшую сексуальную магию, проклинавшую евреев и водружавшую свастику». Глава этой секты, Гвидо фон Лист, «утверждал, что открыл Кала, тайный язык древних германцев, и восстановил их эзотерическую доктрину». Эти мечтания помогали Гитлеру сносить тяготы бездомности, когда приходилось питаться в благотворительных столовых и ночевать в ночлежках.
В Первую мировую войну капрал Гитлер таинственным образом выходит невредимым из множества передряг, в которых были убиты все, находившиеся с ним рядом. Можно поверить в целую цепочку счастливых случайностей. Однако летом 1915 года сила, хранящая его, проявилась более очевидным образом. Гитлер сам об этом рассказал, годы спустя, английскому журналисту: «Я тогда ужинал в траншее вместе с многими товарищами, когда у меня возникло ощущение, что какой-то голос говорит мне: „Встань и иди туда!“. Голос звучат столь явственно и настоятельно, что я послушался его механически, как при военном приказе. Я тотчас встал и отошел на двадцать метров, забрав с собой котелок с едой. Затем я сел, чтоб продолжить ужин; на душе было спокойно. Едва я это сделал, как послышался грохот, и траншею, из которой я только что ушел, сотряс взрыв. Там разорвался снаряд, внутри все были убиты»[177].
Похожий случай произошел и в 1917 году, с несколькими дополнительными подробностями. Когда все вокруг было спокойно, Адольфу приснился кошмар: «будто он погребен под грудой земли и раскаленного железа. На груди его растекается пятно еще теплой крови, он еле дышит, задыхается, чувствует, что умирает. Он делает невероятное усилие, чтобы выбраться, и от этого — внезапно просыпается.
Встревоженный, обеспокоенный, он выбирается из траншеи, в которой мирно храпят его товарищи. Он чувствует потребность стряхнуть с себя пережитую агонию, глотнуть свежего воздуха, надышаться вволю. Движимый все тем же сном об агонии, он выходит на свежий воздух, бродит в поле, вдалеке от укрытия. Внезапно он говорит себе: „Но это безумие, все, что я делаю! Ведь именно тут я в большей опасности… меня может задеть любая шрапнель или шальная пуля“.
Однако внутренний голос говорит с ним тихонько и повелевает уйти как можно дальше от траншеи; и он продолжает идти, как сомнамбула. Внезапная вспышка огня и шум взрыва кидают его наземь. Прогрохотало совсем рядом; вражеская артиллерия обрушилась всей своей силой на тот участок, с которого он только что ушел.
Когда снова стало тихо, он бегом бежит к траншее, но ее больше нет. Вместо полкового укрытия там теперь огромная воронка с месивом из человеческих останков. Все его товарищи были убиты.
После этого дня он поверил в божественность своего призвания»[178].
Однако ж, его окружение отнюдь не было уверено в том, что призвание это «божественно». Французский посол в Германии Андре Франсуа-Понсе заявил, что Гитлер был «ненормальным, это был мрачный, полу-сумасшедший тип, персонаж Достоевского, одержимый». Герман Раушнинг идет еще дальше: «Каждому было понятно, что он отдается силам зла, над которыми сам не властен. Хотя сам он и считал себя хозяином своей судьбы, сатанинские силы уже одержали над ним власть, и он уже не мог избавиться от них». «Гитлеровский геноцид, — пишет Раймон Абельо, — был, на самом деле, операцией черной магии, в которой безумная лициферическая гордыня нацистов и их потребность в сатанинской одержимости усиливали друг на друга и дали двойной эффект».
После нескольких чудесных спасений от смерти во время Первой мировой войны, Гитлер продолжал оставаться счастливчиком и избежал нескольких покушений на его жизнь и после:
В 1929 одтн разочаровавшийся эсэсовец подложил бомбу под подиум во Дворце спорта, в котором Гитлер, тогда еще просто политический деятель, должен был выступать: «В тот момент, когда он уже собирался запустить самодельное взрывное устройство, он вдруг почувствовал неодолимую тягу отойти по нужде… он побежал в туалет и заперся в кабинке». Что с ним произошло? Когда он вернулся, было уже слишком поздно.
В 1936 Отто Штрассер попытался убить Гитлера во время Олимпийских игр в Берлине. Не вышло. Еще одна попытка на съезде Партии в Нюрнберге. Опять неудача. В 1937 Отто предпринимает еще одну попытку по случаю визита Дуче. Опять ничего не выходит. В 1938 в Дрездене он пытается привести в действие взрывное устройство. И опять поражение!
8 ноября 1939 года Георг Эльзер, рабочий-коммунист, поместил бомбу внутрь колоны в зале, где Гитлер должен был произнести речь. Бомба была запущена так, чтобы взорваться в 23.20. Но в 23.07 Гитлер резко прервал свое выступление и ринулся к выходу, не пожав никому рук и приказал своему шоферу мчаться в Мюнхен. Бомба взорвалась уже без него, 7 человек было убито и 63 ранено. Когда ему сообщили о катастрофе, которой ему удалось избежать, он воскликнул: «Теперь я абсолютно уверен! Тот факт, что я покинул „Бюргербройкеллер“ раньше, чем обычно, лишний раз убеждает меня в том, что у Провидения на меня свои планы».
13 марта 1943 года, операция «Вспышка»; группа людей подготовила новое покушение, в самолет пронесли бомбу под видом двух бутылок коньяка, но каким-то непостижимым образом, при том, что механизм бомбы продолжал работать, взрыва не произошло.
21 марта 1943 года, операция «Камикадзе»: на этот раз, чтобы наверняка избежать неудачи, офицеры-сопротивленцы решают стать настоящими камикадзе. Одни из них спрятал в карманы своей одежды две бомбы. Полковник Рудольф-Кристоф фон Герсдорф готов был добровольно пожертвовать жизнью. Гитлер должен был пройти на выставку армейских трофеев, захваченных у советских войск. Бомба должна была взорваться где-то через две минуты после запуска механизма. Но выставка, к несчастью, проходила в помещении с множеством окон, продуваемом и холодном, так что вместо двух потребовалось больше двадцати минут. Герсдорф уже запустил механизм, после чего заметил, что фюрер устал и провел на выставке только 8 минут. В итоге, Гитлер быстро пересек продуваемый всеми ветрами двор и быстро ушел. Герсдорф едва успел добежать до туалета, выключить взрывное устройство и выбросить все улики.
Ноябрь 1943, операция «Манекен»: Гитлер должен был апробировать новые зимние шинели для армии. Эту шинель должны были повесить на деревянный манекен. Заговорщики решили, что один из них займет место этого манекена с бомбами в карманах. Сценарий был продуман до мелочей. Все было готово, но раздался телефонный звонок, что визит Гитлера откладывается. После нескольких таких отсрочек, его вообще отменили. Каждый раз внутреннее предчувствие или голос предупреждали его об опасности.
20 июля 1944 года, операция «Валькирия»: это самое известное покушение из всех. В то время группа высокопоставленных офицеров решила убрать Гитлера, чтобы суметь договориться о капитуляции на приемлемых условиях. В ставке Гитлера в Растенбурге было назначено очередное совещание с генералами. Штауффенберг положил бомбу в портфель и поставил его под стол, в ногах у Гитлера. Затем он вышел под предлогом, что ему нужно срочно позвонить. В его отсутствие полковник Брандт передвинул портфель, мешавший ему, и поставил его к массивной ножке стола, по форме напоминавшей перевернутую трапецию. В 12.42 бомба взорвалась, 4 человека было убито, 7 ранено. Гитлер остался практически невредим, его спасла эта ножка стола. Ему оторвало штанину от брюк, которую он послал Еве Браун со словами: «Провидение меня хранит, и нам не нужно бояться врагов»[179].
Конец февраля 1945 года, операция «Фильтры»: Альберт Шпеер, министр вооружений, попытался запустить отравляющий газ прямо в бункер Гитлера через вентиляционное отверстие, которое он приметил в парке канцелярии. Он добыл газ, но, когда решил привести план в действие, заметил, что вентиляционное отверстие заменили трубой четырехметровой высоты. 24 февраля Гитлер еще раз сделал по радио свое столь удивительное заявление: «Голоса меня предупредили. Победа близка, она настанет в этом году. Мои враги исчезнут».
Детально исследуя причины поражения каждого из покушений, приходишь к выводу, что, очевидно, хранила Гитлера какая-то сила из мира иного. К сожалению, я не могу здесь излагать все эти подробности. Могу лишь порекомендовать вам книгу Жана Приёра. В итоге, очевидно, что источником этих сил был не Бог, а Сатана. С начала войны Гитлер заявлял своим генералам: «Гуманные чувства — изобретение XIX века. Нейтралитет не входит в нашу задачу! Если я, Гитлер, погибну в переделке, то Германия должна погибнуть вместе со мной». Эти слова случайно не напоминают вам Карла Маркса?