В этой главе мы покидаем уровень волн, отвечающих только за передачу информации. Информация уже и сама по себе представляет ощутимое действие. Она на самом деле влияет на то, что происходит в мире. Но теперь мы обратимся к силам, воздействие которых будет еще более непосредственным, потому что оно уже не проходит через сознание «живущих на земле», к которым относимся и мы с вами.
Среди сил, образующих вселенную, и даже тот видимый мир, в котором мы живем, есть бесчисленное множество сил, невидимых не только для наших органов чувств, но и для наших приборов, но которые при этом постоянно находятся в действии и ощутимо влияют на наше сознание. Этот невидимый мир весьма плотно населен, и в первую очередь теми, кто жили до нас на этой земле, а теперь обрели другое, новое местожительства. Но чтобы начать лучше постигать область невидимого, очевидно, нужно начать с признания ценности тех сообщений, которых доходят до нас из того мира. Я знаю, что для большинства из вас такое требование покажется чрезмерным. Достаточно будет хотя бы допустить мысль, что жизнь продолжается, без перерыва, и после физической смерти. И еще хорошо бы после этого признать, что между тем, невидимым миром и нами возможно хоть какое-то общение. Я не могу здесь подробно изложить всю ту многочисленную документальную литературу, на которую ссылался в прежних своих книгах, ни привести хотя бы кратко те многочисленные свидетельства и исследования по данной тематике, которые уже были опубликованы другими авторами. Если вы еще не в курсе, и если вы и в самом деле хотите хоть немного понять, что делаете на этой земле, спешите погрузиться в литературу по этой теме. Все это гораздо серьезнее, чем может вам показаться вначале, и захватывает гораздо сильнее любого детектива. Но если смысл вашей жизни вас совсем не интересует, тогда, конечно, можете продолжать заниматься планированием ближайших выходных и походом в развлекательный центр.
Итак, я продолжу, как будто вы уже убедились, что смерть — это всего лишь изменение жизни, делокализация, и будто вы уже признали возможность общения между «умершими» и нашим миром. Я знаю, больше, чем кто бы то ни было, о том, что на эту тему существует море литературы очень разного качества. Бывают шарлатаны, и их великое множество, бывают те, кто честно записывают то, что им диктует собственное подсознание или воображение, и выдают это за сообщения из мира иного. Есть, к тому же, еще и великое множество текстов, которые, по всей видимости, действительно пришли к нам из мира иного, но которые при этом не представляют для нас никакого интереса. Я уже не раз публиковал результаты собственных исследований в этой области[99]. Но, к счастью, среди этого великого множества текстов есть такие, чью ценность трудно переоценить, и чья достоверность не вызывает у меня никаких сомнений.
А они говорят нам, что все, переживаемое нами, — это излучение волн: наши мысли, произнесенные или же нет; наши чувства, выраженные или же нет. Наши мысли, даже самые тайные, наши чувства, даже вытесненные в подсознание, наши желания и страхи, все это — излучения волн. Если слово это вам не нравится, можно сказать «силы» или «энергии», все, что угодно. Силы эти действуют. Они объединяются, срастаются, образуют «эгрегоры». В Писании часто говорится о том, что слово Божие не возвращается к Нему, не совершив того, что оно должно было совершить. Многочисленные свидетельства из мира иного подтверждают, что у наших мыслей есть сила.
Пьер Моннье
Так общался со своей матерью и Пьер Моннье, юный французский офицер, погибший на Первой мировой войне: с помощью «автоматического письма»[100]. Он был из очень верующей протестантской семьи. Его «письма» к матери приходили с 1918 по 1937 годы и составили семь огромных томов, примерно по 450 страниц каждый, текстов очень высокого духовного уровня. Знаменитый отец Зансон частично именно в них черпал вдохновение для своих докладов. Итак, Пьер Моннье тоже настаивает на важности всех наших мыслей: «Я говорил тебе, что ваши мысли становятся затем вибрациями, одухотворенными волнами, — по своей структуре такой поток похож на материю: она ведь тоже вибрирующая и одухотворенная; вот по тому же принципу и мысли воздействуют и зарождаются, в них содержится имманентная жизнь. Из этого следует, что ваши мысли живут и порождают жизнь.
То же самое, как я тебе говорил, происходит и с взглядом… луч, отразившийся в ваших глазах… это живой луч, психологически живой, если можно так выразиться»[101].
Что касается именно этого конкретного вопроса, то его изучил со своей стороны и Руперт Шелдрейк, и тоже подтверждает эту мысль: «Мы способны влиять на тех людей и предметы, что попадают в поле нашего взгляда, одним тем фактом, что мы на них смотрим… Многие люди в тот или иной момент ощущали, будто кто-то пристально в них вглядывается, и обернувшись, обнаруживали, что так оно и есть»[102].
Но Пьер Моннье, видимо, понимает все это в еще более расширительном смысле. В другом месте он говорит:
«Ищите! Работайте! Изучайте все феномены духовной телединамики… вы так близки к научному открытию всех этих потоков, сравнимых с электричеством, но связанных с жизнью интеллекта… В действительности, когда вы признаете, что мысль и в самом деле такая живая энергия, распространяющаяся и передающаяся, то уже даже не возникнет вопроса о механической или подневольной силе, ведь сразу станет ясно, что мысль не лишена воли; станет понятно, что решения здесь принимает деятельная воля: будь то решение двигаться вперед, или охранять уже достигнутое, ведь за любым таким решением стоит свободный выбор, приправленный личным мнением, плодом рефлексии»[103].
Я надеюсь, что вам удается следовать за этой мыслью, совершенно новой для нас, так что порой она даже может показаться безумной. Примите ее, для начала, как гипотезу, как открытие мира, о существовании которого мы даже не подозревали и который вдруг распахивает перед нами потрясающие перспективы. Мир тогда будет в каждое мгновение полем битвы сил, энергий, большая часть которых порождена нами, продолжает наш выбор, наши решения, но иногда проявляет и собственные инициативы, не имеющие к нам никакого отношения:
«И вот мы здесь, огромный народ, души, вышедшие от Бога, умножающиеся и дающие жизнь новым душам, и не только им, но и „духовным сущностям“ (вытекающим из их психических сил), „энергиям“, которые воплощаются и могут быть либо добрыми, либо извращенными, как я уже говорил. Иногда вам удается их заметить: рождаясь от возвышенных и чистых импульсов, они предстают перед вами в форме звезд, огней, порой даже призраков, мимолетных и субъективных, но могут они предстать и в ужасающем виде монстров и фантастических чудищ, если порождены греховными и низкими чувствами. Все те „злые духи“, в ужасающую силу которых так верили наши языческие предки, не сон и не галлюцинация, но „реальные сущности, наделенные бытием“ (если понимать бытие в глагольном значении, как то, что есть»[104].
«Во всяком случае существуют также и добрые духи, духи света, чьи белоснежные одежды сияют, как снег под солнцем, и это не ангелы, хотя они и не жили никогда во плоти. Они парят над нациями, как то, что их хранит, они порождены самыми глубокими мыслями, проросшими в сердце и уме народов. … Бог дарует дыхание жизни (я имею в виду душу) такой „энергии“, вышедшей из человечества. И она действительно становится независимой силой, выбравшей себе личность одного из бесчисленных своих родителей и хранящей место, которое было ее колыбелью и родиной, потому что она там рождается, как ребенок от своих предков»[105].
«Над этими служителями, этими „энергиями“ возвышаются ангелы, склоняющиеся над страдающим или воюющим человечеством… Дорогая мама, не могу тебе описать, какое их великое „множество“… Итак, вернусь к моему утверждению: жизнь — это разворачивание энергий, сменяющих друг друга, едва возникая: энергии всех видов, вышедшие из общего динамизма вашей души. Научитесь управлять этими силами, не только духовными, но и материальными»[106].
Ролан де Жувенель
Среди вестников из мира иного, чьи сообщения представляются мне особенно ценными, хотелось бы процитировать Ролана де Жувенеля, умершего в 1946, когда ему не было еще и пятнадцати лет. Жан Приёр, уже написавший предисловие к переизданию Пьера Моннье, занялся и публикацией сообщений от Ролана, изданных под именем его матери Марсель де Жувенель. Это семь прекрасных небольших томов, написанных поэтическим и мистическим языком одновременно, очень высокого уровня. И Ролан, в своей поэтической манере, полностью подтверждает то, что утверждал и Пьер Моннье:
«Без слов, без взаимообмена, одни идеи влияют на другие, смешиваются и перекликаются…
Вы никогда не будете полностью авторами чего бы то ни было, идеи вам просто выданы напрокат; вот почему они так редко оказываются привязанными к тому, у кого они возникли… Знайте, что у идей своя собственная жизнь, и что, если они действительно существуют, то они, как люди, ищут места, где им лучше, где они могут чувствовать себя как дома, вот почему в каждой из них есть толика бродяжничества и непостоянства. Но иногда случается, что по ошибке они оказываются не там, где им следует быть, и все потому, что их может охватить паника, и тогда они возвращаются туда, где появились на свет.
Идеи нужно приручать, потому что идеи похожи на диких птиц. Их отталкивает земля, и часто, едва приземлившись, они тут же взлетают.
У них, как и у людей, своя жизнь, они боятся, что их могут ранить или даже убить, те, кто будет с ними сражаться.
Приглашайте добрые мысли в мягкие гнезда, чтобы их удержать»[107].
Я возвращаюсь к Пьеру Моннье, который из всего вышесказанного сделал вполне определенные выводы:
«Ни один из испускаемых вами потоков не исчезает: никогда не встречая препятствий в бесконечности, они вечны… Я тебе это уже говорил: в области духа любой импульс вызывает волну, которая расширяется и отражается от духовных препятствий самим фактом встречи с ними… Во всяком случае, у этих противоречивых движений духовных потоков есть предел: они будут поглощены в Боге, Который есть Любовь, очистительная и полная милосердия…
Итак, представьте, что все ваши поступки, добрые или злые, образуют космократическое качество духа, если можно так выразиться, вселенских движений; в итоге, если вы поступаете плохо, духовная атмосфера, со своими волнами, лучами и т. д., будет вся пропитана губительными потоками; тогда как совершенное добро очищает духовный эфир (если взять понятное вам сравнение) и порождает чистые потоки… и не просто чистые, но очистительные»[108].
Мне кажется, вы начали, наконец, понимать, что из этого следует. Мысли, чувства, желания, страхи, ревность, ненависть всех разжигателей войны и их окружения, идущих за ними народов, всех этих армий, все это мощные волны, силы, способные действовать, и нейтрализовать их смогут лишь силы любви равноценной мощности. Речь здесь идет о гигантской борьбе сил, невидимых для нас, но от этого не менее реальных. Земные конфликты разворачиваются в двух планах одновременно, и на самом деле то, что нам предстает как два плана — воистину, одно целое. Я позволю себе снова процитировать Пьера Моннье с его грандиозной картиной:
«Я тебе уже давал понять, дорогая мама, что грандиозные битвы, свидетелями которых вы стали, всего лишь отзвук битв, разгоревшихся между духами… духовные битвы начались, продолжаются и еще усилятся, пока не установится новый мгновенный порядок вещей… я пишу: мгновенный.
Война была прелюдией духовной трагедии неслыханной прежде силы, всплеска насилия, борьбы сущностей. Война пробудила дремавший энтузиазм: облагораживающая концепция жертвы приготовила души, это было, если можно так выразиться, „чистка оружия перед походом“; но в то же время, увы! развязавшие битву силы, враждебные Любви, соперничающие с ней, организовались и приготовились.
Силы эти эманируют и из невидимых зон, и из земных; те и другие пополняют оба лагеря. Дорогая мамочка, победа должна достаться армии Христа!
Какой конфликт! Какой конфликт! Вы можете видеть всю его важность на земле»[109].
Эти силы происходят одновременно и из видимого, и из невидимого для нас мира, и развязали битву именно силы, «враждебные Любви». Это, конечно, совсем другой подход к пониманию Первой мировой войны. Наши учебники по истории обычно анализируют конфликт в терминологии противоположных интересов, соперничества, отголосков далеких войн, от времен Людовика XIV, Наполеона, до поражения 1870 года, и т. п. И все это, конечно, так и есть, но за всеми этими причинами и достоверными мотивами стоит гордыня людей, их жажда власти. «Я слишком любил войну», признался Король-Солнце на смертном одре! Недавно в одной телепрограмме показали документы пропаганды двух противоположных лагерей Великой войны, и в каждом из этих лагерей, из этих народов такое презрение и ненависть к другому лагерю! У немцев специфический запашок, они грязные, неотесанные, немножко недочеловеки… Французы, увиденные с другой стороны, тоже… потом недочеловеками стали считать евреев. Весь механизм презрения и ненависти был пущен в ход, чтобы каждого подтолкнуть, если понадобится, к самопожертвованию ради идеала, ради того, чтобы «спасти» цивилизацию. Я ничего не сочиняю, вы и сами все это знаете. Я даже ничего не преувеличиваю. Речь идет о работе, глубоко проникающей в сознание, в поколениях, вплоть до формирования подсознания целых народов.
Ангел из знаменитых «Диалогов с Ангелом», о которых я вам уже говорил, помогает нам углубиться в эту тайна зла, когда говорит о ней в своем резковатом стиле:
«Жестокое слово: добрая война. Будьте внимательны! Сила, не достигшая своей цели, опустошительна, разрушительна, она бы так никогда и ни перед чем не остановилась, если бы не было слабых, если бы не было жертв, готовых принять ее удар на себя.
Это прошлое, так было нужно. Зло, совершив свое дело, уже не может восстать. Жертва берет на себя весь его ужас. Гонитель находит гонимого, и смерть насыщена…
Слабый будет прославлен. Агнец не будет больше заклан на алтаре. Этой войне следовало быть. Горькая чаша уже наполнена. Не дрогните! Насколько она горька, настолько она полна Божественным Напитком, Вечным Покоем»[110].
Уже упомянутый нами Ролан де Жувенель подхватывает эту мысль, позволяя нам лучше понять, как именно функционирует этот механизм, в одном своем сообщении 1948 года:
«Мама, я должен предупредить, но без дат и уточняющих пояснений, что вас ждут новые беды. Течения еще раз встряхнут людей, столкновения хаотических волн станут мозговыми атаками. На этот раз это будет не война, наэлектризованность битвы замедлит разрядку, но партизанские вылазки будут долго потрясать планету; нужна открытая рана, чтобы кровь не переставала течь. Очаги искупления будут то и дело возникать на поверхности мира, перемещаясь из одного места в другое. Виновные и невинные будут гибнуть вместе.
Очаги битвы улавливают злые волны, пролетающие над вашей планетой; я думаю, что они приведут к повсеместности шоковых флюидов. Громоотвод примет на себя электрический разряд разгневанного неба. Может быть, молния не падет на вашу планету лишь благодаря этим нарывам, фиксирующим удары на местном уровне».[111]
В 1950 году он снова отвечает на вопрос матери об опасности новой мировой войны:
«Частично да, но те, кто умирают там, спасают тем самым тех, кто пребывает здесь, где и ты; нужно, чтобы кровь текла из раны; будь спокойна, смотри с оптимизмом, распространяй добрые слова, в настоящий момент Франции нечего бояться»[112].
Я думаю, вы уже начали понимать, о чем тут речь. Когда отрицательные силы начинают достигать определенного уровня, они концентрируются, образуют «нарывы», и тогда нужно, чтобы эти нарывы прорвало, чтобы эти силы ненависти суметь преодолеть. Маленькие местные конфликты могут помочь избежать развязывания новой мировой войны: «нужно, чтобы кровь текла».
На более глубоком уровне, вы начинаете также догадываться и о другом аспекте этого механизма: «Виновные и невинные будут гибнуть вместе». Потом мы еще вернемся к этому аспекту и углубим его, но для этого нужно сначала попытаться понять еще кое-что из того, как, с научной точки зрения, функционирует мир. И не думайте, что в следующей главе я покидаю область научной точности. Прочтите ее сначала, отбросив предрассудки, и вы увидите, в чем эти странные вопросы перекликаются с нашей темой.