Счастлив, кто может отложить всякую помеху от рассеяния и привести себя к единству святого сокрушения. Счастлив, кто от себя отвергнет все, что может запятнать или обременить совесть. Борись мужественно: привычка привычкою побеждается. Если сумеешь оставить людей, они уже сами оставят тебя делать твое дело.
21.3. Не занимай себя заботами чужими и не вмешивайся в дела старших. Следи прежде всего за собой и более желай исправить себя, чем товарищей своих.
Если нет у тебя благоволения от людей, не печалься; но о том пусть будет печаль твоя, что сам ты себя не содержишь так исправно и осмотрительно, как бы прилично было жить служителю Божию и благочестивому монаху.
Часто полезнее бывает и безопаснее, чтоб не имел человек в здешней жизни многих утешений, особенно плотских; но прежде всего мы сами виноваты, что не имеем божественных утешений или редко чувствуем себя в благоговении, потому что не ищем сокрушения сердечного и не отвергаем утешений суетных и внешних.
21.4. Считай себя недостойным божественного утешения, а более достойным многих испытаний. Когда человек сокрушен совершенно, тогда целый мир тяжек ему и горек.
Добрый муж довольно находит предметов, о чем скорбеть и что оплакивать: себя ли рассматривает, о ближнем ли размышляет, – знает, что никто не может здесь жить без скорби, и чем строже о себе размышляет, тем глубже скорбит. Предмет истинной скорби и внутреннего сокрушения – грехи и пороки наши, которыми так мы лежим опутаны, что редко бываем в силах созерцать Небесное.
21.5. Когда бы чаще помышлял ты о смерти своей, чем о долгой жизни, без сомнения, исправлял бы себя ревностнее. И когда бы глубоко размышлял в сердце о предстоящих муках в аду или в чистилище [36], думаю, что охотнее терпел бы и труд, и болезнь, и никакой суровости не страшился бы. Но все это не приходит нам на сердце, любим еще мы прелести жизни: оттого и остаемся холодны и крайне ленивы.
Часто от оскудения духа бедное тело так склонно бывает к жалобам. Молись же в смирении Господу, да даст тебе дух сокрушения, и взывай с пророком: «Напитай меня, Господи, хлебом слезным и напои слезами в полной мере» [37].
Глава двадцать втораяО жалком состоянии человеческом
22.1. Жалкий ты человек, где бы ни был и куда бы ни обратился, если не обратишь себя к Богу.
Что расстраиваешься оттого, что не удается тебе, чего хочешь и желаешь? Есть ли у кого-нибудь все, чего и как он хочет? Ни у меня нет, ни у тебя: нет ни у одного человека на земле. Нет человека в мире без какого-либо прискорбия или стеснения, хотя бы царь он был или Папа Римский. Есть ли такой, кому лучше, чем другому? Разве тот один, кто ради Бога умеет потерпеть что-либо.
22.2. Говорят многие скудоумные и малодушные: «Вот какая счастливая жизнь тому и тому человеку! Как богат он, как велик, как могуществен и влиятелен!» Но устремись к Небесным благам, и увидишь, что все то временное ничтожно; увидишь, как оно неверно и как тягостно, потому что нельзя никогда без беспокойства и без страха обладать им. Не в том счастье человеку, чтоб иметь все временное в изобилии: достаточно ему и немногого.
Поистине жалка жизнь на земле. Чем духовнее хочет быть человек, тем более горька становится ему здешняя жизнь. Чувствует он совершеннее, и оттого видит яснее болезни поврежденной человеческой природы. Есть, пить, бодрствовать, спать, отдыхать, работать и подлежать прочим нуждам природы – великое бедствие и огорчение благоговейному человеку, когда он хотел бы избавлен быть и свободен от всякого греха.
22.3. Сильно отягощен внутренний человек телесными нуждами в здешнем мире. Оттого-то и пророк благоговейно молит, чтобы дано было ему от них освободиться, и так взывает: «От нужд моих, Господи, избавь меня!»[38] Но горе не осознающим своей жалкости, и еще хуже тем, кто любит эту горестную и тленную жизнь! Так иные к ней привязываются – даже если едва добывают себе нужное трудом или милостыней, – что, когда бы могли жить здесь вечно, нисколько не заботились бы о царствии Божием.
22.4. О, безумные и неверные сердцем, – так глубоко погрязли они в земном, что ни о чем, кроме плотского, не думают! Но еще горько почувствуют под конец, несчастные, как низко и ничтожно то, что они любили.
Святые же Божии и все благоговейные други Христовы не внимали тому, что нравилось плоти или что здесь во времени процветало; но вся их надежда и все намерение устремлялись к вечным благам. Возносилось у них все желание к вечному и невидимому, чтобы любовь к видимому не повлекла их вниз.
22.5. Брат! Не теряй веры в успех духовной жизни: есть еще у тебя время и час. Для чего хочешь откладывать со дня на день то, что положил себе! Встань, начни в ту же минуту и скажи: «Ныне время делания, ныне время борьбы, ныне надлежащее время для исправления [себя]. Когда приходят тревоги и беды, тогда и время для заслуги. Надобно тебе сквозь огонь и воду пройти, прежде чем выйдешь в прохладу. Если не употребишь силы над собою, не победишь порока.
Покуда носим это бренное тело, не можем быть без греха и жить не можем без тоски и скорби. Желали бы мы охотно успокоиться от всяких бедствий, но оттого, что грехом потеряли невинность, потеряли мы и блаженство истинное. И потому нужно нам держаться в терпении и ожидать Божия милосердия, доколе прейдет здешнее беззаконие и смертное будет поглощено Жизнью[39].
22.6. О, какова слабость человеческая, всегда склонная к порокам! Сегодня исповедал ты грехи свои, и завтра снова совершаешь то, в чем исповедался. Сегодня полагаешь остерегаться, а через час поступаешь так, как будто ничего не положил себе. Итак, вправду можем мы смиряться сами в себе и никогда ничего высоко о себе не думать, ибо так слабы мы и непостоянны. От одного небрежения может за раз погибнуть все, что с великим трудом и едва приобретено было благодатью.
22.7. Что же в конце с нами будет, когда мы еще в такую раннюю пору охладеваем? Горе нам, если склоняемся к отдохновению, словно уже пребываем в покое и безопасности, – а не видно еще и следа истинной святости в нашем поведении. Добро бы нам было, когда б еще приучили нас, как добрых послушников, к доброму обычаю, лишь бы надежда была, что мы когда-нибудь исправимся и лучше успеем в духовной жизни.
Глава двадцать третьяДумы о смерти
23.1. Скоро, очень скоро жизнь твоя завершится – смотри же внимательнее, как тебе жить на свете. Сегодня жив человек, а завтра его не видно. А когда пропал он из глаз, то скоро и мысль о нем проходит.
О, как тускло и бесчувственно сердце человеческое, что об одном нынешнем помышляет и не готовится к тому, что грядет! Во всяком деле и во всяком помышлении следовало бы тебе так держать себя, как будто тебе сегодня предстоит умереть. Когда бы добрая совесть была в тебе, не много боялся бы смерти. Лучше остерегаться греха, чем убегать от смерти.
Когда сегодня ты не готов, завтра каково будет? Завтрашний день неизвестен – откуда знать тебе, будет ли у тебя завтрашний день?
23.2. Что пользы долго жить, когда мало исправляешься? Ах, долгая жизнь не всегда к исправлению, а часто еще к умножению вины. Когда бы хоть один день могли мы доброю жизнью прожить в этом мире! Многие насчитывают годы, прожитые со дня своего обращения [в монашество], но плод исправления часто бывает скуден.
Страшно умирать, но, может быть, еще опаснее жить долго. Блажен, у кого всегда пред очами час смертный и кто готовится к нему каждый день. Если видел ты, как человек умирает, помышляй о том, что видел: и ты пойдешь тою же дорогою.
23.3. Придет утро: думай, что не доживешь до вечера. Когда настанет вечер, не смей обещать себе, что утро увидишь. Всегда будь готов, и живи так, чтоб никогда смерть не застала тебя неготовым. Многие умирают внезапно и неожиданно; Сын Человеческий вернется в час, когда вы не ждете[40]. Когда придет этот последний час, совсем иначе станет тебе представляться вся твоя прошедшая жизнь, и много будешь скорбеть о том, что жил в таком небрежении и нерадении.
23.4. Как счастлив, как благоразумен, кто ныне в жизни старается быть таков, каким желает явиться при смерти! Совершенное презрение мира, горячее желание преуспевать в добродетелях, любовь к дисциплине, труд покаяния, готовность к повиновению, самоотвержение и терпение во всяком несчастье ради любви Христовой, – вот от чего происходит великая уверенность при смерти.
Много доброго можешь сделать, пока ты здоров; но больной – не знаю, что можешь: немногих болезнь исправляет. Кто много паломничает, и тому редко когда прибывает от этого святость.
23.5. Не полагай веры на друзей и ближних и не отлагай на будущее своего спасения, – ибо люди забудут о тебе скорее, чем думаешь. Лучше ныне благовременно самому заготовить доброе что-либо и послать вперед себя, чем надеяться на помощь от других. Если ты сам о себе теперь же не позаботился, кто о тебе позаботится в будущем? Ныне время самое драгоценное; но горе тебе, что бесполезно расточаешь время, тогда как в нем можешь заслужить себе Жизнь вечную! Придет время, когда пожелаешь себе всего один день, всего один час на исправление, – и как знать, получишь ли?
23.6. Вот, возлюбленный, от какой опасности мог бы ты освободиться, от какого ужаса мог бы избавить себя, если только всегда будешь помнить о смерти и сознавать ее близость. Старайся ныне так жить, чтобы в час смертный более тебе радоваться, нежели бояться. Учись теперь умирать для мира, чтобы тогда начать жить со Христом. Учись ныне презирать все мирское, чтобы тогда мог ты свободно идти ко Христу. Покаянно укрощай свое тело уже сейчас, чтобы тогда иметь твердую уверенность.