Ольга, которая как раз тоже собралась допить свой бокал, чуть не захлебнулась.
— То есть как свергнут? — ужаснулась она.
— Как это обычно делается. Скорее всего, предложат добровольно отречься в пользу кого-нибудь… кого скажут, в общем. — Его величество печально исследовал дно своего бокала и потянулся за бутылкой. — Не думаю, что меня станут убивать — это довольно непредсказуемо по последствиям и с подданными, и на международной арене. Кроме того, если убивать меня, то придется что-то делать и с Элмаром, а это еще больше проблем… Так что, вероятно, мне просто дадут хороший пинок под зад и вежливо попросят больше не показываться в этой стране.
Шеллар разлил коньяк по бокалам, потом отставил свой на стол и принялся набивать трубку.
— И ничего нельзя поделать? Совсем-совсем ничего?
— Я думаю над этим, — пожал плечами король. — Не первый год. Может, до осени что-то соображу. Но обсуждать это с тобой мне бы не хотелось, да и вообще говорить об этом вслух. Ну а теперь, раз уж я с тобой поделился, расскажи и ты откровенно о своих проблемах — что тебя беспокоит, кроме чепчика, соседей и того, что ты имеешь по моей милости?
— Да ну, сущая ерунда! — отмахнулась Ольга, осознав масштабы королевских забот. — Во всяком случае, это мелочи, которые не идут ни в какое сравнение с вашими. Давайте я лучше что-нибудь расскажу.
— Что ж, если ты так не хочешь говорить о своих проблемах… — Король снова ссутулился в кресле и уставился на огонь, зажав трубку в зубах. — Расскажи. А о чем?
— Еще не придумала. — Ольга в очередной раз полюбовалась профилем его величества и вспомнила первый вечер их знакомства.
— Чему ты улыбаешься? — спросил Шеллар.
— Вы так живописно выглядите с трубкой у камина… Вам никто не говорил о Шерлоке Холмсе?
— Нет. А кто это?
Ольга вдохнула поглубже и приступила.
Далеко за полночь, когда запас историй, которые она помнила, иссяк, его величество Шеллар III потянулся, выпроставшись во все свои пять локтей с хвостиком, и сказал с мечтательной улыбкой:
— Когда меня свергнут, я уеду в Лондру к кузену Элвису и займусь частным сыском. Это, наверное, необычайно интересно и совсем несложно. Буду сидеть с трубкой у камина и размышлять. А Элмар станет моим доктором Ватсоном.
— А по Камилле не будете скучать? — засмеялась Ольга.
— Да ну ее! Что я себе другую не найду? В Лондре я сойду за красавца, и все местные дамы будут моими. Правда, они там все страшны, как похмелье Элмара… Ты никогда не видела кузена Элвиса? Даже на портретах?
— Не помню. А это кто?
— Король Лондры, мой кузен по матери. Славный парень, но на вид еще страшнее меня и на локоть ниже ростом.
— Вы не страшный, вы милый, — возразила Ольга. — Жак верно говорит, что с вашими красавицами вы заработаете комплекс неполноценности.
— Трепло твой Жак, — беззлобно откликнулся король. — Психолог тоже нашелся! Рассуждать рассуждает, а разъяснить толком, что это такое, не может. А ты сумеешь?
— Попробую… — Ольга развела руками и объяснила.
— Путано как-то ты излагаешь… — вздохнул король, выслушав ее объяснение. — Хотя и понятнее, чем Жак. Я над этим обязательно подумаю, может, в его словах действительно есть какое-то зерно истины. Но вряд ли это что-то изменит. Мне почему-то всегда нравились красивые женщины. То ли это притяжение противоположностей, то ли следствие комплексов, о которых ты рассказываешь. Если я правильно все понял, то они у меня появились еще в юношеском возрасте, и мои придворные дамы тут ни при чем. А как у тебя обстоит дело с этим вопросом?
— Так же, как и у вас, — невесело усмехнулась Ольга. — Жак надо мной как-то посмеялся, что мне нравятся красивые мужчины. Это, конечно, неправда, мне и вы нравитесь. Может, и мой увечный супруг мне понравится, я как-то уже свыклась с мыслью, что он хороший парень и все такое… Только где же он шляется до сих пор? Небось не успел опомниться, как тут же по бабам помчался. Азиль говорила, что он до этого дела был большой любитель.
— Вряд ли, — грустно заметил король. — Скорей он увидел себя в зеркале и до сих пор не может отойти от потрясения. Ты его теперь не боишься?
— Уже привыкла.
— Он тебе снился после того?
— Ни разу. Это хорошо или плохо?
— Не могу сказать. Наверное, хорошо. Может, Кантор все-таки имеет какое-то отношение к этой истории? Вдруг мистралиец и есть то звено, которое приведет тебя к привороженному жениху? Кто знает… И времени осталось всего ничего, вот что огорчает… До весны меньше двух лун, минус неделя на оглашение и церемонии, еще отнять неделю перед оглашением, когда запрещено играть свадьбы… Остается луна с небольшим. Где он шляется, действительно? Единственное, на что я надеюсь, это на то, что Алисе не удастся манипулировать Хаббардом так, как она хочет. Это вполне возможно, Хаббард не тот человек, которым можно так просто вертеть. Есть у меня кое-какие идеи на этот счет. Так что не отчаивайся — может, все обойдется. Не позволяй страху убивать себя раньше времени.
Ольга поправила передничек, заглянула в свой бокал и спросила:
— А вам не страшно?
— Мне? Почему?
— А если вас все-таки убьют? Не станут договариваться, а просто устроят несчастный случай, как мне.
— Что ж ты думаешь, я такой умный — и не выкручусь? — усмехнулся король и уже серьезно добавил: — Я не боюсь умереть. Смерть страшна, когда она отнимает жизнь близких, а если твою собственную — даже осознать не успеваешь. Вот ты был — и тебя уже нет. Ты не знакома с доктором Кинг, наставницей Терезы? Познакомься. Она тебе об этом расскажет еще проще, с тем особым очаровательным цинизмом, который присущ только хирургам и палачам.
— Интересная мысль… — Ольга задумчиво потрясла пустой портсигар и спрятала в карман. — Все это верно, только если умереть быстро… А зачем дракону девушки?
— Я спрашивал, — вздохнул король. — У одного… специалиста по драконам. Кстати, ты не знаешь случайно, что такое «марайя»? Нет? Впрочем, я на всякий случай спросил… Так вот, этот знаток дал мне не очень внятный ответ насчет того, что извращенец, дескать, и есть извращенец. А более подробно расспросить я не имел возможности.
— А как же это… анатомически возможно? — поразилась Ольга.
Король невесело усмехнулся:
— Люди — самые сексуально озабоченные существа в этом мире. Все мысли в одну сторону. У меня первая мысль была тоже об этом. На самом деле мы не знаем, что понимают под этим драконы. Может, употреблять в пищу человечину, по их понятиям, тоже извращение? А возможно, этот паразит из девушек украшения для своей пещеры мастерит. Или приглашает кучу мужиков и обхохатывается, глядя, как смешно люди этим занимаются… Предположений может быть сколько угодно. Точно никто не знает.
— Да уж, умеете вы обнадежить… — грустно заметила Ольга.
— Извини, — спохватился его величество. — Это я теоретически. А ты действительно настолько боишься?
— Я не боюсь умереть, — проговорила она, опуская глаза. — Я боюсь, что будет… больно.
— Если проблема только в этом, то я дам тебе на прощание хорошего яду. И не переживай. Кстати, большинство девушек так поступают. Раз дракон до сих пор не отравился, это позволяет предположить, что жертвы свои он все-таки не ест.
Ольга подняла глаза и посмотрела на Шеллара с некой одобрительной озадаченностью, как обычно, когда король выдавал какие-нибудь неожиданные выводы. И задала вопрос, который вдруг почему-то пришел ей в голову:
— А что бы вы сделали на моем месте? Если бы вас отправили… в качестве жертвы?
— Я? — Теперь озадачен оказался его величество. Он даже подумал некоторое время, прежде чем ответить. — Ну, знаешь, я же все-таки мужчина. Пожалуй, я бы одолжил у Элмара его штурмовое копье, которое все равно ржавеет без дела, и постарался подороже продать свою жизнь. Я, в отличие от тебя, не боюсь умереть больно.
— А это разрешено? В смысле — брать с собой оружие? — изумилась Ольга.
— Насколько я знаю, это не запрещено. Значит, можно. В любом случае последняя просьба — это одно из тех желаний, которое обязаны выполнить, и, если кто-нибудь догадается об этом попросить, я непременно разрешу. Только штурмовое копье ты не поднимешь. Я и то с трудом удерживаю с ним равновесие.
— А как же вы с ним управляетесь?
— Никак. Я с ним вообще не умею обращаться. С холодным оружием у меня те же проблемы, что и у тебя. Я удивительно бездарен в этом отношении. Меня много лет честно пытались чему-то научить — всех принцев обязательно учат хотя бы классическому фехтованию, — но наставники приходили в отчаяние. И кузен Элмар тоже. Он до сих пор не понимает, как можно не уметь владеть мечом. А что, тебе понравилась моя идея? Или все-таки предпочтешь порцию яда?
— А какая разница? — дрогнувшим голосом отозвалась Ольга и в который раз открыла пустой портсигар.
— Ну чего только не бывает на свете?! А если победишь? Вдруг этот извращенец не может сражаться с девушками или еще там чего? Вернешься домой и заживешь как прежде.
Это «как прежде» стало для девушки последней каплей, после чего она не выдержала и просто взорвалась:
— А зачем? На кой оно мне надо? Опять возвращаться в эту квартиру с придурочными соседями, на эту работу с козлом-начальником, таскать этот конченый чепчик и передничек… Как меня все достало! — Она шмыгнула носом и продолжила срывающимся от слез голосом: — Достала эта вонючая печка, которую надо топить дровами и которая все время коптит! И эти сволочные соседи и их «порядочные» бабы, которых мне иногда хочется перестрелять! И козел-начальник, который так и норовит полапать! Ненаглядные сотрудницы, которые надо мной смеются! Ваши дурацкие традиции, по которым я не могу ни одеться, как мне нравится, ни пойти, куда мне хочется, ни закурить, когда мне надо! Это платье, в котором я путаюсь, и этот траханый чепчик, будь он проклят! Ну почему я не воительница, не волшебница, не бард, на худой конец! Им хоть одеваться можно, как хочется! То же самое дерьмо, что и дома, пожалуй даже хуже! Пусть меня лучше съедят или вернут домой, к моему родному маньяку, чем жить в этих ваших Средних веках!