она плывет по небосводу. Затем наступает время, подобно старости человека: лунастановится все меньше и меньше, она похожа на сгорбленного старца и, наконец,исчезает в могиле ночи, чтобы затем родиться опять.
Луна - символвремени и перемены этого мира, где все, что родилось, должно умереть, чтопоявилось на свет должно разрушиться и исчезнуть.
Ночь, открывающаябесконечные дали неба, учит богословию и размышлению над жизнью и смертью. Носвет звезд и луны холоден и мертв, как блеск льдинок от разбившегося ледника.Красота ночи может восхищать ум, приводить в изумление, но она не может согретьсердце, как не может дать жизнь земле.
Дневное неболишено величия ночи. Это голубой океан, где только одно светило - солнце, и тоего нельзя созерцать глазами. Этот океан то тих и прозрачен, то покрывается какпеной волн облаками. День - это образ молитвы. Молитва отличается отразмышлений, где ум старается охватить множество предметов, он как бырастекается по огромному полю, а в молитве ум сосредоточен на Одном, но этоОдно больше всей вселенной и больше того, что может помыслить о нем человек. Вмолитве ум стремится отрешиться от всего, чтобы остаться наедине с Богом. Светсолнца дает жизнь земле. Молитва дает жизнь сердцу, она пробуждает в немлюбовь. Она не только светит издали, как звезды, но согревает душу своимтеплом.
Облака, плывущиепо небу, это тоже образ человеческих помыслов и представлений, тени этого мира,грезы, которые по временам обволакивают как бы туманом сердце и рассеивают светмолитвы.
Величественнакартина грозы в горах. Небо кажется огромной чашей воды, которая наклоняется изстороны в сторону, и потоки льются через ее края на землю. Вспышки молнийпохожи на удары копий о доспехи и щиты гор. Пропасти перекликаются друг сдругом протяжными голосами грома, а монах сидит в своей кельи, погруженный вмолитву, и кажется ему, что он плывет в ковчеге, среди волн всемирного потопа.При свете молний струи дождя кажутся серебряной пряжей, соединившей небо сземлей, а поломанные бурей стволы - всадниками, выбитыми из седла. Вековыедеревья качаются, как тростник, как будто кланяются грозе, как победительнице,умоляя ее о пощаде; а на утро пение птиц возвещает о том, что ночная битвакончена, гроза прошла, и восходящее солнце осушит своими лучами капли дождя,как слезы с лица гор.
Какойдобродетелью отличался особенно преподобный Зенон? В каноне святым отцам онназван «плодом сладкого послушания», это означает, что он находился в полномпослушании своему учителю преподобному Иоанну, внимал ему как устам Христовым,запоминал каждое его слово, как бы выбивая буквы резцом на каменных скрижалях.На своих собратьев он смотрел как на своих владык, повиновался всем, считалсебя ниже всех. Преподобный Симеон Столпник перед тем, как взойти на столп,видел сон: он роет землю для основания дома, а голос говорит - «рой ещеглубже». Основанием духовной жизни преподобного Зенона было послушание, и изстебля послушания вырос дивный цветок подвижничества.
В Верхней Кахетипреподобный основал Икалтойский монастырь, где был игуменом. Здесь он окончилсвой земной путь. Здесь он пребывает как страж своей обители.
Икалто для Грузииявляется символом чистого православия. Здесь была создана Икалтойская Академия(ХI-ХП вв.), которая дала Грузии несгибаемых борцов заверу. Если знаменитая Гелатская Академия (XI-XII вв.) славилась своейученостью, и современники сравнивали ее с Афинами, то Икалтойская Академияотличалась строгим монастырским духом, приверженностью к святоотеческому учениюи тем, что мы назвали бы созерцательным богословием. Если преподавателиГелатской Академии старались использовать для христианской науки арсеналэллинистической философии, очистив ее, как очищают золотую руду, то наставникиИкалто стремились очистить сердца своих учеников и сделать богословие -боговидением.
Духовным отцомцаря Давида Строителя и главным деятелем поместного Руисо-Урбнийского Собора172был настоятель Икалтойского монастыря преподобный Арсений173, подуху преемник и сын преподобного Зенона. Здесь мы видим золотую цепь,протянувшуюся от Зедазени к Икалто.
Послушаниерождает смирение, смирение - подвижничество, подвижничество - богословие нетолько ума, но и сердца. В древнегрузинской традиции духовные школы и академииосновывались при монастырях. Студенты присутствовали на всех монастырскихслужбах, участвовали в монастырских работах и на само учение смотрели как надуховное послушание. Святые отцы сказали: «Кто истинно молится - тот богослов,а кто богослов - тот истинно молятся».
Богословие - этослово о Боге, которое просвещает ум, а молитва - это слово к Богу, котороесоединяет человека со своим Творцом. Икалтойская Академия была светильникомГрузии, зажженным от гробницы преподобного Зенона.
Путь к исихии
Любимым учеником Иоанна Зедазенского, которыйпревзошел подвигами своего учителя, был преподобный Шио174. В канонедвенадцати сирийским отцам он назван «оградой и крепостью грузинского царства».Когда преподобный Иоанн был игуменом одной из сирийских пустынь, находившейсянедалеко от Черной Горы, то к нему пришел отрок и просил принять его в числомонашествующих, духовным отцом и наставником которых был преподобный Иоанн.
Монашеская жизнь пустыни отличалась от уклада обычныхмонастырей, которые высились как крепости в горах Сирии, а самые многолюдные изних казались маленькими городками. Монахи пустыни жили в кельях, находящихсядруг от друга обычно на таком расстоянии, что голос от одного жилища не могбыть слышен в другом. Некоторые проводили скитскую жизнь, собираясь в братствопо несколько человек в одном месте. Другие для совершенного уединения ибезмолвия выбирали более тяжелый подвиг - отшельничество. Монахи, называемые«восками», вообще не имели никакого жилища, а бродили по пустыни, как бы плаваяв одиночном челноке по беспредельному морю, не зная, что встретится им на путии где застанет их ночь. Они находили себе пристанище в дуплах вековых деревьев,в горных пещерах, а иногда засыпали, зарывшись в песок, имея над собой кровлейзвездное небо. Они считали, что для совершенной молитвы необходимо совершенноенестяжание, что надо отказаться от всех земных попечений, даже от жилища иодежды, кроме одного рубища, которое не меняли ни зимой, ни лето. В этом воскипревзошли даже диких зверей, которые имеют свои логовища и норы, к холодамобрастают густой шерстью, словно одевают шубу, а в жару снова сбрасывают ее.
В Сирии был также распространен особый вид монашескогоподвига, называемый столпничеством. Человек строил из камней башню - столп ибольшую часть дня и ночи находился на верхней площадке этой башни, пребывая внепрестанной молитве: летом - под жгучим солнцем, а зимой под ветром и дождем.Иногда в горах Сирии выпадают снега, и тогда столп подвижника кажется ледянымутесом, а сам он на площадке, засыпанной снегом, кажется одетым в белый саван,как будто он пришел из другого мира на землю. Некоторые избирали особый видстолпничества. На выступе скалы или в горных расселинах они стояли на коленяхдень и ночь. Были монахи, которые затворялись в пещере и закладывали входкамнями; только через отверстие, похожее на маленькое оконце, им передаваливоду и пищу, чаще всего высушенный на солнце хлеб, который пекли на весь год.Среди монахов были люди, давшие обет молчания, которые объяснялись толькознаками, а среди пустынников - такие любители безмолвия, которые старались дажене видеть человеческого лица. При неожиданной встрече с братией или случайнымгостем они обращались в бегство, как спасаются от опасности, или падали наземлю, закрывая руками лицо, пока не убеждались, что в поблизости уже нетникого. Эти подвиги возлагали на себя аскеты для того, чтобы сохранить свой умот внешних впечатлений, которые могли бы прервать или ослабить их молитву.
Преподобный Иоанн был учителем и наставником этихмонахов, - как преподобный Иоанн Лествичник - игуменом Синайской горы и «отцомотцов». Руководить духовной жизнью подвижника может только тот, кто сам прошелэтот путь. Здесь необходим личный опыт наставника. Это позволяет нам думать,что до своего игуменства преподобный Иоанн прошел все виды послушания иподвижничества и обогатился духовной мудростью, которую дает человекублагодать. Быть игуменом - значит стать стратегом духовного войска, которыйнепрестанно сражается и борется с силами ада. Игумен отвечает за души вверенныхему людей и поэтому ошибки, грехи и падения своих духовных детей он считаетсвоими собственными грехами, а в их падениях винит себя самого. Радость иутешение игумена - видеть послушание своих духовных детей, которое как покровзащищает их от демонических искушений и как свет ведет их по пути к Христу.
К этому великому отцу пришел в пустыню отрок, по имениШио, которому было суждено не только воспринять благодать своего наставника, нетолько повторить его подвиги, но в подвижничестве превзойти его. ПреподобныйИоанн, видя в этом отроке будущего светильника монашества, обещал, что приметего в число монахов, но велел теперь идти к своим родителям и ожидатьявственного знака воли Божией. Он научил его молитве, которая должна бытьнепрестанна в сердце монаха, и благословил Евангелием. Вскоре Шио выучилЕвангелие наизусть, и зная Священное Писание, каждый день читал его, как читаютновую книгу, как внимают впервые услышанной вести.
В доме у своих родителей Шио жил как монах. Средисвоих сверстников он казался каким-то чудом. Лицо его было похоже на ликангела, сошедшего на землю. Родители преподобного были благочестивые люди ипосещали все воскресные службы, но отрок упросил их, чтобы они отпускали егокаждый день в храм.
Прошло время. Исполнилось желание Шио удалиться впустыню. Умерли блаженной смертью для мира - постриглись в монашество егородители, и он остался один. Теперь его отцом должен был стать преподобныйИоанн.
Шио взял с собой свое единственное сокровище -Евангелие и отправился к Черной Горе к своему наставнику, которого он виделтолько раз в жизни, но полюбил всем сердцем больше, чем всех живущих на земле.