ценителем поэзии. Его тонкие бледные пальцы, словно выточенные из слоновойкости, более привыкли к золотому перу, которым он писал стихи, подражая Хафизу218,чем к мечу. А слух, внимающий музыке газелей и рубай219, не могвыносить звона оружия и стона умирающих. Он принял трех князей, как будтоничего не знал о случившемся, расспросил их кто они и откуда, а затем предложилпринять ислам и перейти к нему на службу. Те ответили отказом. Тихим испокойным голосом, как полагается суфию, только что окончившему свои медитации,шах велел отдать князей Алдаранскому султану, добавив, что они могли бы статьвоинами персидской гвардии. Может быть, царь-поэт не хотел пачкать кончикисвоих пальцев человеческой кровью, подписывая смертный приговор, а может быть,решил, что родственники убитых придумают более изощренную казнь, чем егопридворные палачи.
Мусульмане вновь предложили князьям принять ислам,обещая даровать им жизнь и свободу. Князья выбрали пытки и смерть. Подвигкнязей Бидзины, Шалвы и Элизбара был исполнением двух заповедей - любви к Богуи любви к людям. Они не только подняли меч, чтобы спасти святыни Кахетии отразрушения и народ от гибели, но они добровольно отдали себя на казнь, чтобыпредотвратить месть персов и новые кровопролития. Они могли избежать смерти, нетолько укрывшись в горах, или защищаясь в своих родовых владениях и замках, нохотя бы наружно приняв ислам. По закону шариата220 человек,принявший магометанство, освобождался от всякого наказания. Христиан, иудей илизороастриец, живущий в магометанских странах, мог избежать суда и самогосурового приговора, прочитав в присутствии имама первую суру Корана (символмусульманской веры).
Если бы князья приняли закон Магомета, то родственникиубитых татар должны были примириться и даже побрататься с ними. Ксанские князьярешили стать мучениками за веру. Они сами вынесли себе смертный приговор.Татары подвергли их избиению и бичеванию, затем, обнажив до пояса, обмазали ихокровавленные тела медом, и связав, посадили под лучами палящего солнца. Тучиоводов, шмелей и ос окружили тела мучеников, как тучи горящих стрел, которыепускают враги в осажденную крепость, пока ее защитники, задыхаясь от огня идыма, сами не откроют крепостных ворот и не сдадутся на милость победителей.
Оводы и осы ползали по телу, кусая и жаля их, как скорпионы.От укусов глаза их отекли и перестали видеть. Солнце, которое несет жизнь,теперь своими лучами жгло их - как палач свою жертву на медленном огне. Черезнесколько часов их тела распухли, как тела утопленников и от укусов почернели,как трупы в могиле. Насекомые заползали им в рот и уши, как будто лезвиямирезали тело, жалили им губы и язык (наверно так сатана в аду целует своюжертву). Казалось, что оводы и осы вонзали в тела мучеников раскаленные иглы.
Своим главным врагом татары считали Бидзину, поэтому впытках решили соблюсти «справедливость» - Шалву и Элизбара предать болеебыстрой смерти. Им отсекли саблями ноги и руки, а в кровавые обрубки тел сталистрелять как в мишень, соревнуясь, кто попадет в сердце, а кто в голову.Снайпер должен был попасть в глаз.
Англичане вооружили армию Шах-Аббаса ружьями иартиллерией, инструктора учили персов стрелять в мишень. Это было чучелочеловека или пса. Инструкторов не смущало, что на чучело одевали турецкую фескуили крест христианина. Теперь каждый перс или татарин мог пустить пулю в теломученика и быть спокойным, что исполнил долг мести. Затем князьям отрубилиголовы и вместе с изрубленными телами бросили в одну яму.
Бидзину сначала одели в женское платье, посадили наосла лицом к хвосту и возили по улицам Исфагани221. Обычно такомупозору подвергались трусы, бежавшие с поля боя. Теперь наказывали победителя.Бидзину решили предать казни, которой за двенадцать веков до него был преданвеликомученик Иаков Персиянин222: разрезать и распилить его тело начасти, начиная с пальцев рук и ног. Пришел главный палач, за нимученик-подмастерье, который нес мешок с инструментами. Сначала палач сталклещами выдирать его ногти, медленно, не торопясь, желая подольше продлятьпытку, как бы растягивая наслаждение от лакомого блюда. Палач выдирал ноготь,показывал толпе и отбрасывал прочь. При этом он добродушно улыбался, будтосрывал лепестки с цветка. Затем, отложив клещи, он взял нож, надрезал кожу напальце и сдернул ее. Он медленно стал резать мясо на том месте, где был сустав.Дойдя до сухожилия, стал пилить его, оторвал сустав, показал толпе как трофей ибросил его на землю; так он резал сустав за суставом, палец за пальцем. Когдасустав не поддавался, он выкручивал его, и вырывал с силой, как садовниквырывает из земли корни кустарника. Затем он стал резать и пилить руки узапястий. Концом ножа он поддевал жилы и нервы и разрывал их. Из тела теклачерная кровь. Палач вытирал об свой халат нож и снова принимался за работу,срывал кожу с живого тела, обнажал суставы, пилил и выкручивал их. Мало ктодолго выдерживал эту пытку, обычно человек умирал от боли прежде, чем истекалкровью. Во время такой пытки люди кричали от боли голосом, похожим на ревумирающего зверя. Но к изумлению палачей Бидзина не проронил ни одного стона.Во время пыток он тихо читал «Верую» и «Отче наш».
«Верую» - это не только сжатый до предела своддогматов, это победная песнь над всеми врагами Церкви, это торжествующий гимнПравославия, это духовное знамя христиан, это исповедание, без которого никтоне может перейти из Церкви земной в Небесную Церковь. Демон искушал СамогоСпасителя; он подходит и к мученикам в час смерти, чтобы смутить их жуткимипривидениями, опалить крылья их душ предсмертными сомнениями или тайнымропотом. На все ухищрения демона святой мученик отвечал словами «Символа веры»,оставаясь непоколебимым, как каменный столб храма.
«Отче наш» - молитва Господня. Христос учил этоймолитве апостолов. Мученики - преемники апостолов. Небесный Отец открывает своюлюбовь мученикам во время страшных пыток. Глубину этой любви не знает мир.Мученик пьет одну таинственную чашу с Христом Спасителем. В этом его радость,которую он не променял бы ни на какие сокровища. В чаше мученичества слитывоедино адская горечь страданий и небесная радость спасения.
Кричала толпа, а Бидзина казался более спокойным, чемего беснующиеся мучители. Дьявольская усмешка сошла с лица палача. Он считалпозором для себя, что не мог вырвать из груди князя ни одного крика или мольбыо пощаде. Изощренная пытка продолжалась. Палач резал уже затупленным ножом.Мученик едва шевелил губами, продолжая молиться. Наверно он молился докровавого пота, которого не было видно на лице, залитого кровью от ран. Палачрезал последние суставы рук и отбрасывал их, как дровосек - обрубленные соствола ветви. Мученик еще шевелил губами, произнося слова молитвы. Палачсхватил его за голову, оттянул одной рукой губу, отрезал ее ножом, потомдругую. Лицо мученика стала похоже на маску смерти. Теперь жизньсосредоточилась в одних глазах. Движением глаз мученик совершал крестноезнамение. Двумя ударами палач выколол глаза. Он отошел на несколько шагов,внимательно осмотрел свою жертву, как мастер работу, исполненную для строгогозаказчика, кликнул ученика, чтобы тот подал мешок с инструментами, вынулбритву, как у цирюльника и, нагнувшись над князем, отсек ему нос и уши,разрезал крестообразно щеки, тщательно вытер о полы халата бритву, чтобы непоржавела сталь, и отдал ученику. Затем он взял длинный нож, всадил его в грудьмученика, повернул привычным движением и вырвал из груди сердце, которое ещетрепетало и билось как птица, подстреленная охотником в предсмертных судорогах.Боль всех пыток отзывалась в сердце; каждое движение ножа вонзалось в него.Кровавый комок сердца теперь валялся на земле, но, если бы кто мог посмотретьна него духовными очами, то увидел бы имя Иисуса Христа, золотыми буквами,написанное на нем, как на сердце Игнатия Богоносца223. Палач подошелк бездыханному телу князя, отсек голову и поднял вверх, как некогда секулятор224- главу Иоанна Крестителя.
Татары решили выбросить тела мучеников на съедениедиким зверям. Они выкопали из ямы головы и куски изрубленных тел Шалвы иЭлизбара, и вместе с рассеченным телом и головой Бидзины бросили в поле. Столпсвета сиял по ночам над телами князей; может быть, это светозарный ангелпокрывал их своими огнезрачными крыльями.
Армяне, жившие в Джугами, тайно, с опасностью дляжизни взяли тела мучеников и погребли их в своей церкви, в одной гробнице.Родственники святых князей, узнав об этом, перенесли их тела в Грузию, ипохоронили в Икортском монастыре225 с честью и торжеством, какпобедителей.
Свет христианства вновь засиял над Кахетией. Храмывосставали из руин; монахи, оставшиеся в живых, возвращались в свои обители.Алавердский монастырь и собор святого Георгия - святыня всех народов и племенКавказа - превращенный персами в мечеть (минарет и мечеть были выстроены водворе монастыря) был вновь освящен, зажглись огни алтарей, зазвучали подстаринными сводами священные песнопения. Крест с высоты Алавердского собора,как с вершины Казбека, вновь осенил Грузию и весь Кавказ своим небеснымблагословением.
III.
Эволюция человеческой культуры иинволюция души
Всякая система абстрактна и условна. Жизнь в ее многообразиине вмещается ни в одну концепцию. Система требует обобщения фактов, поэтому онасодержит в себе элементы рационализма, хотя бы ее содержание и было направленосвоим острием против рационализма. Задача и цель определенной концепции -уловить и отразить самые общие закономерности и тенденции. Даже философияинтуитивизма пытается доказать значение интуиции в логических системах.Скептицизм также старается доказать бессилие рассудка рассудочнымидоказательства-ми и умозаключениями.
Концепция - это попытка осветить хаос фактов тусклымсветом человеческого рассудка. Мы признаем условность и ограниченность такихпопыток, но не видим альтернативы.
Перед нами стоит проблема необычайной важности: как