– Не думай об этом, а то сойдешь с ума... Боже мой, боже мой, такая замечательная женщина!
– Удивительная! Удивительная женщина! Придешь весь в грязи, она пыль с тебя сдувает. Пыль!.. Как-то в новом костюме, только купили... плашмя в грязь!.. С ног до головы! Она ни слова.
– Всегда улыбчивая...
– Всегда!.. Во сне улыбалась. Я даже пугался иногда.
– Вежливая...
– Не то слово! Сперва вора в дом пропустит, потом сама зайдет.
– А какая аккуратная была!
– Да! Очень... Ночью в туалет сбегаешь, приходишь – постель убрана.
– А чуткая какая! Внимательная!
– Как мать! Каждую ночь: «Где это тебя так, кто это тебя так?..» Один раз пришел – глаз подбит.
– Какой?
– Оба. Она всю ночь компрессы делала, глаз не сомкнула... Свои не закрывала, чтобы мои открылись. – Плачет.
– Я если домой приду с подбитым глазом, жена мне тут же второй подровняет. А твоя! Грубого слова от нее никто не слышал.
– Никто. Приболела как-то воспалением легких, кашляет, не встает почти. Мы в комнате – прокурили всё, шум, гам, сквозняк. Она входит: «Может, вам кофий сделать?..» Потом как-то сердце у нее прихватило, тоже входит вдруг: «Может, вам кофий сделать?»
Оба плачут. Первый:
– А какая красавица! Глаз не оторвать. Да что говорить – редкая женщина. Какие ее последние слова были?
Второй:
– Слова?.. Последние слова были: «Пошел ты к черту». Собрала чемодан и ушла... без пятнадцати десять.
– Куда?
– Неизвестно.
– Почему ушла?
– Непонятно. Совсем последние слова были: «Надоели твои пьянки-гулянки».
– И всё?!
– Всё.
– Ушла ни с того ни с сего?
– Ни с того ни с сего. Взяла и ушла. – Рыдает. – Это какая-то страшная тайна!
– Не разгадывай – убьешь себя.
Этюды
Призвание
На перекрестке улиц Скобяной и Керосиновой случилось дорожно-транспортное происшествие. Столкнулись шестерка, семерка и восьмерка. По результатам медэкспертизы, все трое – трезвые, но у одного зрение минус шесть, у другого – минус семь, у третьего – минус восемь и врожденная боязнь движения. Каждый из них по-своему трактовал сигнал регулировщика, страдающего болезнью Паркинсона.
Всего на сегодня в стране не своим делом занимается сто сорок один миллион человек.
Иллюзия
Киллер Хорек как вкопанный замер перед копией картины Леонардо да Винчи «Мона Лиза».
Служащая галереи Мария Степановна чуть заметно – подражание Моне Лизе – улыбнулась: вот еще один отойдет от картины другим человеком.
Киллер мучительно вспоминал: «Где я мог видеть эту бабу?»
«Душа его, – думала Мария Степановна, – светлеет».
«Заложит, если не вспомню», – думал Хорек.
«Велика сила искусства», – думала Мария Степановна.
«Вспомнил! – просиял Хорек. – Скупщица краденого».
«Свершилось!» – просияла Мария Степановна.
Они взглянули друг на друга. «Дура», – подумал Хорек. «Ангел», – подумала Мария Степановна.
Коммунизм – это не когда за каждым углом распивочная и публичный дом.
Коммунизм – это когда распивочная и публичный дом не за каждым углом.
Такое впечатление, что по расписанию у нас происходят только аварии.
Чем астрологи отличаются от историков? Ничем. Просто астрологи пытаются отгадать наше будущее, а историки – наше прошлое.
Работники невидимого фронта одержали невиданные победы над неведомыми дельцами теневой экономики. Результаты победы тоже... никто никогда не увидит.
Мы рождены, чтоб сказку сделать... Чернобылью!
На живца
Вечером вчера припозднился немного, иду переулками, чтобы дорогу сократить, из подворотни выскакивает парень – лицо глупое-глупое, дурак дураком... в руках две шубы собольи. Подмигивает мне, говорит:
– Контейнер с мехами развалился, народа никого! – И убежал.
Я остановился, думаю: если сейчас, как положено честному человеку, позвонить в милицию, могут потом объявить благодарность. А если не звонить, но прихватить две шубы, можно потом лет пять ничего не делать... Если позвонить, думаю, могут приехать оборотни в погонах, тогда ни шубы, ни благодарности. А если не звонить и взять не как дурак, две шубы, а как умный – четыре, то потом вообще можно ни о чем не думать.
Но не звонить, думаю, нехорошо. Лучше позвонить, чтобы совесть была чиста, но адрес дать неправильный. Тем более, думаю, милиция может ночью и не выехать – опасно... А может и выехать, но не рисковать и приехать не по тому адресу, который я назову, и тогда окажется как раз здесь.
Стою, не знаю, что делать. И вдруг вспомнил – жена утром ела, ела геркулесовую кашу и вдруг ни с того ни с сего говорит:
– Видимо, у меня никогда уже шубы не будет, видимо, всю жизнь голой прохожу.
И весь день ее голос в ушах. Главное – объявляется не к месту. В обед хотел себя побаловать, взять салат из капусты, вдруг ее голос:
– Козлы капусту едят, так у них жены в шубах ходят.
Короче, стою думаю, как быть-то: взять нехорошо... не взять – еще хуже; взять – потом полжизни жалеть об этом, не взять – всю жизнь жалеть.
Вдруг голос:
– Хватит думать-то! Будь как все.
А как, думаю, все? Тоже от случая зависит. В некоторых случаях, когда украсть нечего, все честные, а в случаях, когда есть что украсть и темно, кое-кто может и украсть.
Нет, думаю, не буду я как все. Честь дороже жизни. А жена – что же... она поймет всё и еще будет мною гордиться.
Тут голос:
– Видимо, голая родилась, голая и умру.
Дальше плохо помню. Но вроде со стороны подворотни кто-то крикнул... не то «Люди добрые, помогите!», не то «Кому шубы нужны?»
Вбегаю в подворотню – там несколько человек с монтировками. Спрашивают:
– За шубами?
– Да.
– Раздевайся.
И среди них тот дурак дураком с двумя шубами.
– За что, – спрашиваю, – ребята?
Они:
– Не зарься на чужое.
– А вы как же?
– Мы, – говорят, – не всех раздеваем, только самых вороватых. Вот он семнадцать раз выбегал с шубами, а сюда зашли только пятнадцать человек, ты шестнадцатый.
У меня волосы дыбом – до чего дошло у нас воровство, до воровства на живца!
Сняли с меня всё. На дворе ноябрь. В ботинках, трусах, майке пришел домой.
Жена дверь открыла... сказала:
– Я в гроб без шубы лягу, но и ты у меня зиму проходишь без пальто.
Граждане, и кто за всё в ответе, и кто простые безобидные люди, хватит вам всем... воровать-то!
Репей
Мне на день рождения друзья скинулись и ото всех сделали один подарок, но очень хороший... горшок с цветком.
Такой цветок красивый!.. Репей. Я его сразу выставил на балкон – ему газы со стороны улицы, как нам коньяк с лимоном.
Через день приходит из ЖЭКа человек.
– У всех цветы на балконе загнулись, а у вас красуется репей в горшке, вы губите художественный замысел архитектора, нужно разрешение от управы. – И стоит мнется.
Я говорю:
– Вы на что намекаете, на взятку?
Он:
– Вы с ума сошли! Как вам не стыдно?! – И опять мнется.
А я что-то так к репейнику привязался, главное – он ко мне. Подойду – он прямо улыбается мне. А взятки давать я не умею, и что еще важно – жалко денег, а самое главное – у меня их нет. Думаю: этот из ЖЭКа, может, последний взяточник на Руси, в управе-то наверняка никто не берет.
Пришел в управу, рассказал все – они рты разинули, не верят:
– У нас взяточник?!
– Да.
– Живой?
– Живой. Надо подумать, как его ликвидировать.
Они:
– Надо. А чем... думать-то? Голове нужны витамины, а оклады у нас – кот наплакал, лишней копейки никто не дает.
Я говорю:
– Вы на что намекаете?
Они:
– Да вы что?! Как вам не стыдно?
Думаю: и на управу есть управа. Думаю: чем выше, тем воздух чище, выше-то точно уж не берут взяток.
Пришел в газету: так и так.
Они:
– Не может быть!
Я говорю:
– Честное слово!
Они:
– Да по глазам видно, что врете!
Я говорю:
– Клянусь!
Они:
– Как же так? На дворе цивилизация, уже дышать нечем – газы кругом, тут взяточник.
И искренне так переживают: плачут, крестятся. Я говорю:
– Ну что? Напечатаете про безобразия?
Они:
– Да это без вопросов!.. Как только бумагу купим... Не знаем, правда, на что, пока нет ни копейки, и никто дать не собирается.
Я спрашиваю:
– Вы на что намекаете?
Они:
– Бог с вами! Как вам такое могло в голову прийти?
Думаю: надо идти еще выше, где-то ведь не должны брать взяток. И прямиком в прокуратуру.
Прокурор выслушал, сказал:
– Это, наверное, пока мы коррупцию побеждали, у нас незаметно взяточничество завелось.
Так он расстроился! Некурящий, непьющий– тут закурил, достал откуда-то коньяк, выпил стакан, говорит:
– Ну ты смотри, что творится! Сто2ит на секунду отвернуться от честного человека, он уже взяточник.
И еще стакан наливает – не может никак успокоиться. Выпил, сел выписывать ордер на арест, но в ручке чернила кончились. Я ему:
– Вы на что намекаете?
Он говорит:
– Типун вам на язык.
Думаю: где же взятки-то не берут?.. И понял где. Глаза к небу закатил, говорю:
– Боже милостивый, выручай!
И в потолке какая-то щель вдруг, и оттуда свет... неземной... то ли с верхнего этажа, и голос ангельский... может, женский:
– Господи! – говорит.
Наверное, ангел начал с Господом разговаривать.
– Господи, – говорит, – свет-то выключи. Экономить надо. Никто же ни копейки не дает!
И свет исчез. Я пошел домой. Занес цветок в комнату. Он через неделю погиб.
Вот такое взяточничество – репейники чахнут.