Бесплодные среди людей скорбят, живут в печали,
Ликует только лишь Шеол в своем бесплодье вечном,
Нельзя никак рождать ему, иначе опустеет,
Он обречен, чтоб в лоне хлад бесплоднейший гнездился,
И ни одно рожденье он вовек своим не явит.
Ревекка, в чреве двух прияв, томилась от страданий,
От болей смерть звала к себе[22]. Шеола муки пуще!
Неведомые муки он познал чадорожденья:
Как эмбрионы, мертвецы в нем встрепенулись разом,
Терзая лоно, все они стремятся на свободу.
То не Исайин ли глагол, пророческое слово,
Услышан, принят слухом здесь, и принят во вниманье?
Исайя встал и произрек пророческие речи:
„Кто слышал таковой глагол? В один ли день возникла
Страна? Рождался ли народ за час?[23] Да было ль это?“
Или сокрыт конечный смысл Исайи слов?
Иль тени Те словеса? Но, верно, лгу себе, что я царица,
Не ведая, кто ныне я, заточник иль охранник?»
Речения я слышал два священного Исайи,
О них все спорили, и спор ведется тот доселе.
«Приимет в чреве и родит святого Сына Дева»[24],
Еще изрек: «И персть родит, ведь Он рожден от Девы».
И забеременел Шеол, и разродился Богом.
И вопреки природе вдруг два лона изменились:
И Девы лоно процвело, и чревеса Шеола.
Для Девы радость, ведь она родила миру Чадо,
Шеолу горестная скорбь, ведь муками терзаем
От воскресенья мертвецов в рожденьях к новой жизни.
5
Езекииля[25] я узрел на пустыре равнины[26]
Всем мертвым даровал он жизнь, приказывал скелетам,
И видел я: груды костей, затрепетав, ожили.
Вот слышен стук костей сухих во сумрачном Шеоле,
Подружку каждая свою по стуку обретает,
Сустав же всякий своего товарища. Не спросит:
«Где ж он, мой друг? Сживятся ль вдруг разбросанные кости?»
Нет вопрошаний. Иисус всем даром жизнь дарует.
Вселенной всей Его лишь глас звучащий управляет.
6
О, скорбь Шеолу, он узрел, как мертвецы ликуют,
Страдальцев сонм весельем полн, нет ни в одном печали.
О Лазаре Шеол рыдал: «Как смело он уходит!
Шагай же с миром, о мертвец, живой и полный жизни,
Два раза был оплакан ты, пред гробом и во гробе:
Рыдали сестры, когда он входил в мои владенья,
Во мрак могильный, плач второй – мой собственный, когда он
Покинул сумерки гробниц, оплаканный живыми,
Он воскресает, я, Шеол, вовеки не утешусь.
Теперь вполне я боль познал навечно расставанья,
Возлюбленный, уходишь ты, я проливаю слезы.
Шеол пристрастен к мертвецам, привязан к ним жестоко.
Как дороги тела их тем, кто их родил, – их крал я,
И раздробил на части их, но ныне их лишен я!
Какая боль – разлуки страсть со отроком желанным,
Который ныне встал, воскрес, меня лишив надежды.
Я разделен навеки с ним, я чахну, я в горячке.
Благословен, Кто над вдовой вдруг сжалился, и чадо
Единственное ей вернул, под кров мир возвративши[27].
Та безутешнейшая боль, которую принес я
Всем людям через смерти тех, кого они любили,
Как часть скалы мне на главу вдруг рушится всем весом.
Люди покинули Шеол, все как один воскресли.
О пытка! – я теперь один. Возможет кто спокойно
Взглянуть на лик Шеола днесь, измученного скорбью?
Господень глас открыл гробниц заброшенные склепы,
О, град Шеол опустошен, все жители бежали.
9
Кто книг немало перечел пророков, тот внимает
О войнах праведных словам; кто зрит на Иисуса,
Тот познает саму любовь, святое милосердье.
Кто говорит, что Иисус мало кому известен,
Мне самому, Шеолу, в том наносит оскорбленье.
Другому не дано ключу открыть врата Шеола,
Лишь ключ Создателя, Творца, открыл их без усилья,
И так оставил ради лишь прихода Иисуса.
10
И кто способен съединить растерзанные члены,
Кроме той силы, той, что их первично создавала?
Кто может во одно собрать разрозненные части,
Что образуют тело? – Тот, Кто создал их. А образ
Возможет кто восстановить, если не перст Господень?
Он создал, Он же и разъял, но обновить способен
И к жизни новой воскресить. Ведь бог другой не может
Познать творенья, воссоздать, если они чужие».
11
Если бы кто нашелся здесь, иная сила жизни,
Я повелел бы ей скорей спуститься в мрак Шеола,
Проникнуть до его глубин и обозреть всё разом.
Ведь Бог един, а мертвецы, конечно, заблуждались:
«Есть множество богов» они считали, но в темницах
Шеола узники, они в обратном убедились.
Их боги не смогли забрать страдальцев из Шеола.
Я ж ведаю, что Бог един, Единый и Всесильный,
Апостолов Его хвалю, пророков воспеваю.
ГИМН XXXVIII
Благословен! Шеола узникам Твой Крест дарует жизнь!
1
«В Шеоле Смерти прочен трон, он утвержден издревле,
Один лишь вырвался Мертвец, низринул трон Шеола.
Меня страшится человек от самого рожденья,
А мне не страшен ни один. Страх и волненья точат
Живых, а мертвым дарит Смерть покой и безмятежность.
Один замученный и смерть принявший, вдруг вмешался
В Шеола царственный закон. В темницы заточила
Беззвучные я всех людей, но схвачена в тюрьме сей
Одним из узников, меня лишил Он прежней власти,
На свет свободы вывел Он печальных заключенных[28],
И к Рая горним высотам возвел Он их, ликуя.
2
Для многих я причина слез, немолкнущих стенаний,
А плачу ради Одного, страдая безутешно.
Ну разве кто-то из людей, как я, быть может честным?
Или достигнуть чистоты такой, как я достигла?
Я благородна, всех людей люблю я без изъятья,
И даже тот, кто на меня напраслину наводит,
Признает: что от века я ни у кого ни взятки,
Хотя давали, не взяла. И у царей владычных
Себе ни малости не взяв, о равенстве вещаю.
Владык богатых, челядь их, одно, в Шеол влеку я.
Узнайте – Богу я служу, моя почетна служба,
Я не предвзято суд вершу, тружусь не за награду.
Кто мог бы вынести все то, что выношу века я?
Глумятся часто надо мной, но, несмотря на это,
Творю добро и раздаю я всем свои подарки,
Их возвращают мне во мрак, в гробах – обертках пестрых.
Мои труды на благо всем, но все меня поносят.
Пускай! Поистине мой дух покоен, безмятежен.
Утешен Богом – Смерти дух – покорнейшей служанки,
Хоть каждый день переношу гоненья и попреки.
Я избавляю старцев всех от дряхлости, болезней,
Детей – от всякого греха, кипенья крови юной,
В Шеоле тайная борьба добра со злом уходит,
У нас здесь вовсе нету зла, один покой беззвучный.
Небес заоблачная высь и мой Шеол подземный
Не ведают о зле. Лишь здесь, на этой персти жалкой,
Зло обитает и растет. А тот, кто бросил землю,
Переселяясь в мир иной, на небеса взмывает.
А коль не в силах, то в Шеол нисходит, всем доступный.
5
Ведь если Смерть вдруг посетит какого человека,
Его все утешать бегут, все слезы утирают,
Меня утешит кто теперь? Моя обитель мрака,
Как область смерти, мертвецов исполнена несчастных[29],
Но ни один не пожалел меня хотя бы словом.
Лишь даймон мрачный буркнул мне: „Будь проклята от Бога“
Хотя Марии Сына он растоптан был пятами[30],
Свою гордыню он хранит. А Змий великий молвит,
Подавлен: „Лучше было б мне пасть ниц[31] в благоговенье
Пред Иисусом, Тем, Чей Крест меня поверг навеки“».
6
Змий молвил: «Только Он прейдет порог Шеола мрачный,
Я встану, словно Иоанн, провозгласив пред всеми:
„Смотрите, воскрешает Он всех мертвецов несчастных!“
Я Твой слуга, о Иисус, ведь плоть Твоя скрывала
Небесный пламень божества. А я хулил, кощунник!
Не гневайся, о Сын Царя, Твоих сокровищ страж я.
О, прикажи, свои крыла раскину я бесшумно,
На них стремительно несусь по Твоему приказу
В любой земли, в любой страны далекие пределы».
Не все, воскреснувшие в жизнь, начаток первородных.
В Шеоле первородным был Господь наш и Владыка[32]
Как может мертвый, мне скажи, сам упредить ту силу,
Что воскрешает мертвецов? Но был последний – первым[33]
А младший – старшим. Первым был в рожденье Манасси́я.
Но как исхитил старшинство Ефрем[34] скиталец бедный?
Ведь если старшим младший вдруг становится законно,
То в воскресеньи стал Господь, Сын Божий, старше смерти.
Пришел глашатай, Иоанн, познавший безусловно,
Что сам идет после Того, Кто прежде путь проделал.
Так Иоанн изрек: «За мной ступает Муж, Который
Стал впереди меня уже»[35]. Как мог пророк стать первым
Пред Силой, Коей он приход вещает велелепно?
То, что имеет бытие ради того, что прежде,
Всегда последует ему, но впереди стал Бог наш.
Причина, Кою Иоанн измолвил, возвестил нам,
Она древнее, чем пророк, Первопричина мира.
9
Адам был прежде, тварь же вся сотворена ему лишь.