Поэтому Бог не ограничивается одним только отнятием у антихриста власти, но страшно наказывает его и ниспровергает все подвластные ему земные царства. Это суд, от самого Бога исходящий, суд окончательный, бесконечно превосходящий размеры самых великих политических событий и совершенно изменяющий отношение мира к Богу.
До времени положение дел, очевидно, будет таково, что царства мира будут господствовать, а царство Божие – Церковь – терпеть. Справедливо, что и теперь Христос – Царь и Всевышний Судья, Глава и Покровитель Церкви Своей. Христова Церковь еще Церковь воинствующая; она еще под крестом.
Мир не удовольствуется одним преследованием и угнетением Церкви. Он проникнет и заразит ее (Церковь) своим нечестивым антихристианским духом. Семь слов святого апостола Иоанна к семи малоазийским церквям ясно показывают, что некоторое расслабление уже овладело верующими в его время. Уже многим из них говорит Господь: «Я имею нечто против тебя. Ефес оставил свою первую любовь; Сарды мертвы и живы только по имени; Лаодикия ни холодна ни тепла, а думает, что она и богата, и насыщена, тогда как должна бы признать свою немощь, свою бедность и слепоту» (Откр. 2. 4, 5; 3. 1–3, 15–19). Этого мало: обольщение язычеством и его ложной философией проникло в Церковь Христову через николаитов, последователей учения Валаама и Иезавели, которая соблазняла верующих жить только сегодняшним днем и вовлекала в прелюбодейство.
Ложные мессии и раньше появлялись и легко уверяли людей в том, что скоро для них наступит новая эра славы и благоденствия. У антихриста последних времен будет много сходного с антихристом ветхозаветным (с Антиохом Епифаном). Прежде всего в том, что при Антиохе часть еврейского народа заразилась пристрастием к языческим нравам и обычаям. Религия сделалась наружной, внешней; благочестие, за которое должно страдать, перестало нравиться евреям, а нравилась им свобода плоти, которой наслаждались язычники (1 Мак. 1. 12–14). Они открыли в Иерусалиме языческие зрелища, на которых давались любострастные представления, и залы гимнастики, куда вместо храма и жертвенника ходили смотреть на разные игры даже священники. Обрезание было многими оставлено, и если некоторые обряды сохранялись еще, то потому только, что греческие философы учили, что религия, какая бы ни была, все равно узда для народа. По привычке люди приносили и жертвы в Иерусалимском храме, но в угоду чужеземным владыкам посылали деньги и на жертвы Геркулесу. В сущности, они не веровали ни в Ягве, ни в Геркулеса, потому что эти вольнодумцы уверяли, что все религии равны, и храм Иерусалимский не святее другого подобного места. Богом этих людей был любой властитель, лишь бы только он доставлял им удобства и удовольствия в жизни. Таковы были люди, когда первый антихрист начал свое нечестивое дело. Подобным образом и антихрист последних времен, только в более обширных обольщениях, увлечет за собою многое множество народа, представляя им всякого рода увеселения, забавы и наслаждения.
Антихрист в Апокалипсисе является в виде зверя, имеющим два рога, подобные овечьим, или точнее, два рога наподобие семи рогов Агнца (Апок. 5. 6); но он говорит, как дракон, который и вдыхает в него свои чувства. Это удивительно напоминает то, что сказал Господь о лжепророках, которые приходят в одежде овечьей, тогда как внутри они волки хищные (Мф. 7, 15).
Лжепророк, стараясь уподобиться Христу, стремится точно так же владеть сердцами человеческими, как владеет Господь. Не признавая учения Христова, хотя внешне и выдает себя за христианина, он, тем не менее, действует от имени Христа. Отсюда его сила и отсюда же опасность того, что он может увлечь даже избранных. Лжепророки в то же время и лжехристы (Мф. 24, 24). Мудрость его антихристианская, но она выдает себя за наилучшее пособие для христианства по потребностям времени. Она хочет сделать христианство более «истинным», более «чистым», более «легким» для человека, отвергая подвиги благочестия и считая их выше человеческих сил.
Для большинства людей появление лжепророка сначала будет незаметно, особенно для тех, которые живут жизнью животной, бездуховной. Многие точно так же не заметят его, как не замечают сначала сорняков на поле, засеянном пшеницей. Он будет выдавать себя за истинного христианина, но, укрепившись и проникнув в массы народа, сбросит маску и закончит изменой, преследованием и ниспровержением догматов христианской веры. Вся мудрость лжепророка вполне земная, антихристианская, бесовская (Иак. 3, 15). Он (антихрист) говорит: обряды церкви и догматы веры – это вещи второстепенные, не имеющие никакого отношения к духу, дух – вот что важно. Но под этим предлогом лжепророк отсекает в христианстве все евангельские истины и учение святых отцов Церкви, все самое существенное. Для Церкви Божией это будет тяжким испытанием, она будет искушена страданием, будет глубоко унижена. Но за седмицей страданий последует светлое, радостное, торжественное, вечное утро Пасхи Господней.
Если мы с трудом и только при помощи Божией одерживаем победу над слугами диавола – бесами, то сможем ли победить самого диавола, у которого и злоба против нас безмерна, и сети всюду расставлены, и обольщения ждут на каждом шагу последователя Христова? Сможем ли, повторим, одолеть столь сильного, хитрого и коварного врага? Не напрасно слово Божие называет последние дни мира днями тьмы, а не света. Почему? Потому что человеку, окруженному со всех сторон соблазнами, так же трудно пройти эти испытания, как путнику во тьме ночной.
О конце мира
Митрополит Вениамин (Федченков)
Письма
Глубокочтимый батюшка отец Александр!
Благословен Бог наш, Им живем и движемся и существуем (Деян. 17, 28).
Вы спрашиваете меня о близости и сроке конца мира. Я не буду отвечать на это прямо, а только напишу, как реагирует на это мое сердце и религиозное сознание. Господи, благослови!
1. Мне такими вопросами не хочется заниматься, ибо я считаю себя бессильным решить их окончательно в ту или иную сторону. А что касается вопроса о сроке, то я даже страшусь приступать к нему: помилуй меня Господь от этой дерзости!
2. Для меня очевидно до болезненной осязательности, что моя главнейшая задача – это спасение, выражающаяся в необходимости беспрерывной борьбы с грехами, в молитве, исполнении ближайшего долга и целого ряда других, важных для меня и ближних дел. Поэтому занятие подобными вопросами (в особенности о сроках) мне представляется подобным тому, как если бы больной, забросивший заботу о своем лечении, стал бы изучать, когда он умрет и что с ним будет после этого!
Может быть, те умеют сочетать и «изучение» и лечение? Не знаю, но сомневаюсь… Впрочем, я пишу о себе. Даже больно подумать сейчас, что было бы, если бы я занялся поисками ответов на эти вопросы! О Боже, будь милостив ко мне, окаянному, многогрешному, пустому! Чертог Твой вижу, Спасе Мой, украшенный, а одежды не имею войти в него!
Люди же сейчас, подобно Еве, отметая самое нужное, вдаются в непосильное и греховное: одни в спиритизм, другие в «ультраправославное» учение о конце мира. И непременно с исчислениями. Болезнь одна, лишь две формы. Оба течения отклоняются от главного. «Увидевший собственные грехи, – говорил святой Антоний Великий, – выше видевшего Ангелов».
3. Что касается существенного ответа на вопрос о конце мира, то у меня, убогого, сложилось следующее мнение:
а) может быть, мы переживаем предпоследний этап мировой истории;
б) а может быть, и нет, ибо еще могут обратиться японцы, китайцы, индусы;
в) не знаю;
г) однако мысль о приближающемся конце нередко беспокоит и побуждает острее напрягать слабые стремления к спасению.
4. Что касается «1000 лет» царствования, то считаю это мечтой, происходящей от религиозного оскудения, а вследствие этого – от стремления к чувственному пониманию вещей. Православному сознанию совершенно очевидно, что Царствие Божие есть внутренняя благодатная жизнь, как говорил преподобный Серафим и как раскрыто в Слове Божием.
Это Царствие Божие с самого пришествия Господа Иисуса Христа пришло в силе, то есть в полноте. Что это такое? Сравните: Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем (Мф. 16, 28) и Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9, 1). Следовательно, Царствие Божие открылось в Иисусе Христе. Как же? Взял трех учеников… и преобразился! Это и есть Царствие Божие – в силе… Подобное случилось и с преподобным Серафимом Саровским перед Мотовиловым.
Царство Божие – это проявление Божества, обожение человека и даже прославление «творения». Так ведь это уже все дано! А больше этого не может быть ничего. Чего же еще ждут люди? Неужели рассуждения, которые несут в конце концов земной характер, могут быть больше этого? Никак! Даже и мне, убогому, они скучны! А то, что радостно, дано даже и нам: жизнь в Боге… Праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим. 14, 17).
А интеллигенция, заразившаяся материализмом (в данном случае половинчатого характера), все строит «Царствие Божие на земле», как и до революции, и косвенно поддерживает социалистические идеи… Ох! Даже и писать неохота… Скучно и безнадежно старо!
Истинный христианин желает даже страдать за Христа и считает это даром Божиим (Флп. 1, 29). Если Царствие Божие есть Благодатное Царство, или преображение человека и мира Духом Святым, то оно есть Его дело, а не наше. Мы не можем создать его, это же азбука! А если так, то нам нужно готовиться к принятию его. Как? Очищением, покаянием. И снова возвращаюсь к тому же: борись с грехами, молись (Лк. 21, 34–36), бодрствуй, а не занимайся бесплодной арифметикой.
5. Я знаю, против моих слов могут возражать… Да я и не собираюсь спорить, ибо ведь я о себе пишу. И я думаю так: не мне, многогрешному, заниматься этим!
Невольно вспомнились два случая: святой Антоний Великий, размышляя о глубине домостроительства Божия и судов Божиих, помолился и сказал: «Господи! Отчего некоторые из людей достигают старости и состояния немощи, другие умирают в детском возрасте и живут мало? Отчего одни бедны, другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и изобилуют всеми земными благами, а праведные угнетаются напастями и нищетой?» Долго он был занят этими размышлениями и вдруг услышал голос: «Антоний! Внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это душе вредно!» («Отечник святителя Игнатия Брянчанинова».)