ПлутархИСИДА и ОСИРИС
Предуведомление
Биография знаменитейшего из биографов столь часто приводилась в многочисленных изданиях его "Сравнительных жизнеописаний", что решительно нет никакого смысла подробно излагать ее еще раз. Вкратце же она такова: родился Плутарх в середине 40-х годов I века н. э. в городке Херонее, в Беотии, где и прожил большую часть своей жизни ("…я живу в маленьком городе, и чтобы он не сделался еще меньше, охотно в нем остаюсь"). Учился в Афинах у платоника (академика) Аммония, несколько раз бывал в Риме (впервые — при имераторе Веспасиане), имел некоторое влияние при дворе (есть известие, что император Траян требовал от наместников Ахайи, чтобы те в управлении провинцией руководствовались указаниями Плутарха).
В своем родном городе Плутарх избирался смотрителем проектов и архонтом, был также избран гражданином Афин. Большую же часть своего времени (за исключением литературной деятельности) уделял воспитанию сыновей и молодежи. Последние годы жизни Плутарх прожил в Дельфах, состоя жрецом в храме Аполлона (именно там и были написаны трактаты, представленные в данном издании). Умер приблизительно в 120 г. (последний раз упоминается в хронике Евсевия в 119 г. как глубокий старик).
Как Галлия делилась на четыре части, так и все богатейшее литературное наследие Плутарха (согласно Ламприеву каталогу — порядка трехсот книг, около двух третей которых — утрачено) — на две: "Сравнительные жизнеописания" и "Моралии". Принцип разделения, предложенный горячим поклонником и систематизатором Плутарха, византийским монахом Максимом Планудом (1260–1310 гг.), крайне прост: все, что не подходило под "Сравнительные жизнеописания", включалось в "Моралии". Таким образом "Моралии" — механическое соединение более восьмидесяти больших и малых работ, посвященных самым различным вопросам (любопытно как отнесся бы к этому эклектик Плутарх?!). Чисто философские (впрочем, понятие "чисто" вряд-ли применимо к славному предтече энциклопедистов — Плутарх никогда не мог, да и не хотел удерживать себя в рамках какой-либо одной выбранной темы и, в конце-концов, моралист и бытописатель брали в нем верх) работы, за редким исключением, до нас не дошли, но если судить по сохранившимся названиям, были по преимуществу посвящены комментированию и трактованию отдельных мест из Платона. Плутарх вообще искренне считал себя академиком, но был им скорее "платонически", ибо трудно себе представить, чтобы он, любящий отец и примерный семьянин, певец ратных подвигов, "гражданских" добродетелей и "мудрых" пиров действительно воспринимал наш чувственный мир лишь как жалкий образ и подобие эйдетических красот, а тело — только как "темницу души". Читая блестящего Платона, мы не можем не услышать "холодный смех бессмертных", чего никак нельзя сказать о "платонике" Плутархе, мыслителе пускай и поверхностном и вторичном, но очень добром и человечном, а потому и одном из обаятельнейших писателей, причем не только древности.
Включенные в данный сборник работы можно отнести (с некоторой натяжкой) к теолого-философским. По ним прекрасно видно, как Плутарх изо всех сил старается, и как не может оставаться тем, кем он так хотел быть: ортодоксальным академиком. Впрочем, выводы пусть делает читатель.
Несколько слов о переводчиках: "Пир семи мудрецов" переведен М. Л. Гаспаровым (которому мы чрезвычайно благодарны и без чьего любезного согласия это издание вообще никогда бы не вышло в свет), "О том, что пифия более не прорицает стихами" — Л. А. Фрейберг. Остальные переводы осуществлены под общей редакцией М. Л. Гаспарова и Л. А. Фрейберг: "Об Исиде и Осирисе" — Н. Н. Трухиной (ред А. Ч. Козаржевского), "Об "Е" в Дельфах" — Н. Б. Клячко, "Почему божество медлит с воздаянием" — Л. А. Ельницким.
В приложениях приведены знаменитый трактат неоплатоника Порфирия "О пещере нимф" (пер. В. Б. Черниговского), который как по духу, так и по методу аллегорического толкования мифов во многом продолжает изыскания Плутарха, и работа кн. С. Н. Трубецкого "Философия Плутарха" — глава из его книги "Учение о Логосе в его истории".
Об Исиде и Осирисе
1. Всяких благ, Клея[1], люди, имеющие разум, должны просить у богов, более же всего мы желаем и молим получить от них знание о них самих, насколько это доступно людям; ибо и человек не может принять ничего более великого, и бог даровать ничего более священного, чем истина. Все остальное, в чем нуждаются люди, бог дает им полностью, разума же и мудрости — часть, владея и распоряжаясь ими как своей особой собственностью. Ибо божество блаженно не золотом и серебром и сильно не громами и молниями, но способностью постигать и знанием. Гомер провозгласил это прекраснее всего того, что он говорил о богах:
"Оба они и единая кровь и единое племя;
Зевс лишь Кронион и прежде родился и более ведал"[2]
Он ясно изрек, что превосходство Зевса более свято, ибо старше знание и мудрость его. И я полагаю, что в той вечной жизни, которая суждена богу, блаженство состоит в том, что его знание ничего не упускает из происходящего, а если бы отнято было познание и постижение сущего, то бессмертие было бы не жизнью, но временем.
2. Поэтому устремленность к истине, особенно касающейся богов, есть тяга к божественному, ибо она содержит изучение, исследование и восприятие вещей священных и является делом более святым, чем любое очищение и служение в храме; не менее приятна она и богине, которой ты служишь, небывало мудрой и расположенной к мудрости, само имя которой, как представляется, говорит о том, что более всего ей присущи способность познавать и знание.
Ибо Исида — греческое имя, так же как имя Тифона[3], который, будучи врагом Исиды, беснуется в своем невежестве и лживости и разрывает, и уничтожает священное слово[4], которое богиня собирает, соединяет и передает посвященным в таинства; и посвящение, предписывающее постоянно умеренный образ жизни и воздержание от многих видов пищи и любовных услад, ослабляет разнузданность и любовь к наслаждениям и приучает людей пребывать в служении непреклонными и суровыми, целью чего является постижение Первого, Владычествующего и доступного только мысли; богиня призывает искать его, и он пребывает вместе с ней, рядом с ней и в связи с ней. Название же храма, бесспорно, возвещает о постижении и знании сущего: он именуется Исейон[5] в знак того, что мы познаем сущее, если разумно и благочестиво приблизимся к святыням богини. 3. Более того, многие пишут, что Исида — дочь Гермеса, и многие — будто она дочь Прометея[6], потому что считают последнего изобретателем мудрости и предвиденья, а Гермеса — грамматики и музыки. Поэтому в Гермополе первую из муз называют одновременно Исидой и Справедливостью, ибо она, как я уже говорил, мудра и открывает божественное тем, которые правильно и справедливо зовутся гиерофорами и гиеростолами[7]. Это они несут и укрывают в душе, как в ларце, священное слово о богах, чистое от всякого суеверия и суетности, приоткрывая лишь некоторые части своего учения, то окутанные мраком и затененные, то ясные и светлые, как те символы, что явлены в священных одеяниях. Поэтому, когда в них обряжают умерших жрецов Исиды, то это есть знак того, что То Слово пребывает с ними и что, владея только им и ничем больше, они отходят в иной мир. Но как не борода и ношение рубища, Клея, делают философов, так не создают жрецов Исиды льняное платье и бритье волос. Ибо истинным служителем Исиды является тот, кто Всегда по правилам воспринимает все, что говорят о богах и что во имя их совершают, исследуя это разумом и рассуждая о заключенной в этом истине.
4. Однако большинству людей непонятны даже такие самые общеизвестные и незначительные правила: почему жрецы удаляют волосы и носят льняные одежды[8]. Некоторые вообще не заботятся знать это, другие же говорят, что жрецы отказываются как от шерсти, так и от мяса потому, что они почитают овцу, бреют голову в знак скорби, а лен носят из-за цвета, который он испускает во время цветенья и который голубизной подобен воздуху, окружающему мир. Но истинная причина для всего этого одна: недозволено, как говорит Платон, нечистому касаться чистого[9]. Отходы же и отбросы не чисты и не почтенны, а принадлежащие к отходам шерсть, пух, волосы и ногти рождаются и растут. И смешно было бы, если бы жрецы, удаляя при очистительных обрядах свои собственные волосы, выбривая и полируя тело, надевали бы и носили волосы животных. Надо полагать, что когда Гесиод говорит:
"На пятипалом суку средь цветущего пира бессмертных
Светлым железом не надо с зеленого срезывать суши"[10].
он учит, что следует приступать к празднику, очистившись от всего этого, а не прибегать к очищению и удалению излишков во время священных церемоний. Что же касается льна, то он рождается из бессмертной земли, производит съедобное семя и поставляет простую и чистую одежду, не отягощающую защитой; она пригодна для всякого времени года и, как говорят, менее всего плодит вшей. Но это уже разговор иной.
5. Жрецы питают такое отвращение к природе отходов, что не только отказываются от многих видов бобов, от овечьего и свиного мяса, но во время очистительных обрядов удаляют из пищи и соль, для чего есть много оснований, но также то, что соль, возбуждая аппетит, заставляет больше есть и пить. А считать соль нечистой из-за того, что в ней, когда она застывает, как утверждает Аристагор