«У кого же больший вес в среде военной эмиграции? У «царя Ниццского» или «царя Кобургского»? — размышлял Путко, возвращаясь из Суассона в Париж. — В конечном счете все зависит от поддержки неких «могущественных сил». Что это за силы?.. Кому они отвалят больше — Николаю или Кириллу?..»
Вскоре в «Вере и верности» действительно было оповещено, что Виктория Федоровна на фешенебельном лайнере «Куин Мери» отбывает за океан, где ей обещана помпезная встреча, приемы в Белом доме, тридцатикомнатные апартаменты в лучших отелях Нью-Йорка, Филадельфии и Вашингтона. Ободренная эмиграция, затаив дыхание, стала следить за триумфальным путешествием — тем более что на подготовку его, на гардероб императрицы и подорожные свите были затрачены деньги из «фонда» помощи русским беженцам. Стрелка на барометре настроений явно качнулась от Николая к Кириллу.
Тем неожиданнее и сокрушительнее оказался удар, нанесенный престижу «блюстителя престола», когда, по прибытии Виктории Федоровны в Нью-Йорк, оказалось, что приглашение было прислано не миллиардером Астором, а владельцем отеля «Астор» для рекламы; с той же целью билеты на «Куин Мэри» оплатила, автомобильная фирма «Роллс-Ройс», а все дельце устроил некий Джамгаров, сын бывшего торговца восточными сладостями с Невского проспекта.
Императрица в роли рекламной дивы — не говоря уже о несбывшихся надеждах на долларовый дождь, долженствовавший утолить жажду эмигрантских душ!.. На сей раз турнир претендентов завершился победой Николая Николаевича.
Узнав обо всем этом, Путко подумал: «Как ловко!.. Небось Рябушинский, Нобель и компания сами и подстроили ловушку. Чтобы неповадно было лезть вперед без их спросу…»
Возню вокруг свергнутого престола и призрачной короны можно было бы считать пустой игрой, если бы за именами, претендентов не стояли реальные силы: в одной только Франции — до двухсот тысяч эмигрантов, в Польше — восемьдесят тысяч, в Югославии — тридцать, в Чехословакии — двадцать… А всего, по неточным, но близким к реальности подсчетам, по миру было рассеяно до двух миллионов беженцев, и значительную часть их составляли кадры бывшей белой армии.
Глава шестая
Утро было свежеумытое. Блестели мокрые тротуары. В фонтане, исторгаемом шлангом дворника в белом фартуке, вспыхивала радуга. Доски настила на мосту потемнели. Трезвонили трамваи, голосили автомобильные клаксоны, вопили мальчишки-газетчики… Башни Кремля на сини неба. Москва-река за парапетом тоже отливает синью.
Берзин любил эти неспешные сорок минут пути перед сонмом дел, которые обрушивались, как только он переступал порог своего служебного кабинета.
Товарищи в наркомате и Реввоенсовете, встречая Павла Ивановича, в полушутку любопытствовали: «Ну, какой прогноз на завтра: али дождик, али снег?..» Самому же Берзину, коль прибегать к сравнениям, управление представлялось скорее не метеостанцией, а сейсмическим центром, улавливающим подземные толчки и возмущения клокочущей лавы под обманчивой твердью. Но сулили эти толчки куда более грозные испытания, чем показания барометра на «бурю». Обеспечить командование Красной Армии всеми данными, необходимыми для безопасности СССР, своевременно раскрыть коварные замыслы империалистических держав против нашей страны — вот задача Берзина и его помощников. Разведка — сложнейший вид военного искусства. Павел Иванович считает: один из важнейших.
Сегодня Берзину предстояло сделать очередной доклад на Реввоенсовете: тенденции в политике капиталистических государств, состояние их вооруженных сил. Павел Иванович был готов к докладу. Но сейчас, машинально отмеривая шаг за шагом, снова перепроверял выводы и оценки. Сообщения из-за рубежа тревожны. Консерваторы, недавно пришедшие к власти в Англии, отказались ратифицировать договоры с СССР, уже подписанные их предшественниками — лейбористами, учинили налеты на помещения «Аркоса» и торгпредства, расторгли дипломатические и торговые связи. «Твердолобые» нажимают на правительства других европейских государств, чтобы те не предоставляли Советскому Союзу кредитов; даже пытаются слепить «Совет четырех» — Франции, Италии и Германии — под своей эгидой. Возрождение Антанты, на сей раз с привлечением в союзники Берлина?.. Да и в самой Германии все наглее ведут себя реваншисты. Павел Иванович видел в дни недавней своей командировки этих фашистских молодчиков, «гуннов двадцатого века» из «Штальгейма». Лязг кованых подошв по булыжнику. Дробь барабанов. Мазутные факелы на ночных улицах. В багровом отсвете — квадратные челюсти, раздувающиеся ноздри. Дубинки и кастеты в руках… Берзин слышал выступления этих горлопанов перед толпами на площадях. Бред о превосходстве арийской расы, о торжестве жестокости над гуманностью. Опасный бред. «Гунны» пытаются запугать немецких рабочих: вот как мы страшны! Хотят обнадежить обывателей: мы ваша защита от коммунистов! Сейчас фашисты набирают силы. Вербуют молодежь. В специальных лагерях тренируют будущих убийц. А в это время генералы рейхсвера требуют перевооружения и увеличения германской армии. Помощники Берзина уже сообщают о тайных испытаниях новых видов стрелкового оружия, о проектировании подводных лодок и боевых самолетов в немецких секретных конструкторских бюро. Всего десять лет прошло, как народы покончили с мировой войной. Еще на каждом шагу калеки — у них же, на улицах Берлина, в других германских городах. А снова — субмарины для дальних морей, самолеты с бомбами… Трещит, расползается по швам Версальский договор…
Но сегодня куда тревожнее дела на Дальнем Востоке, у самых рубежей Советской страны. Правители Китая — что на Севере, что на Юге — словно удила закусили и несутся к последней черте. Подхлестывают их опытные наездники — те же «твердолобые» из Лондона, толстосумы из Вашингтона. Но самые рьяные — самураи барона Танаки.
Выяснились наконец истинные обстоятельства гибели генералиссимуса Чжан Цзолиня. Взрыв произошел в те самые мгновения, когда поезд правителя Маньчжурии проходил под старинным каменным виадуком. Пролет виадука рухнул, придавив вагон диктатора. Как и следовало ожидать, китайские власти не упустили возможности раздуть антисоветскую кампанию. И японский генконсул в Мукдене заявил, что гранаты оказались «русского производства», а на месте преступления был арестован некий русский со странной фамилией Снаков, «выдававший себя за белого, но на самом деле красный». Снаков тут же был расстрелян. Следом начались обыски в домах советских служащих КВЖД. Но через день-другой версия о «русских гранатах» заглохла — настолько она была смехотворной: чтобы подорвать массивный гранитный виадук, гранатами не обойдешься, нужно заложить не меньше двухсот фунтов мощной взрывчатки; а чтобы взрыв произошел в точно рассчитанные секунды, необходимо подвести к фугасам электрические детонаторы. Любому ясно: опытные саперы должны были заниматься этим в течение нескольких часов. Как могло произойти такое на дороге, охраняемой сплошной цепью солдат?.. Предположения сменились конкретными фактами: в ночь накануне взрыва японская охрана запретила китайским солдатам подходить к виадуку, а перед самым взрывом укрылась в блокгаузах по обе стороны железнодорожного пути. После взрыва были обнаружены провода. Они вели от места закладки фугасов к одному из блокгаузов. Всплыли и другие свидетельства. Китаец, слуга японского генерального консула в Мукдене, рассказал, что его хозяин в то утро проснулся необычно рано, на заре, поднялся с биноклем на крышу дома и оттуда разглядывал виадук, пока не послышался грохот. Еще факт: японский советник Чжана, сопровождавший его в поездке из Пекина, накануне взрыва неожиданно сошел на промежуточной станции перед Мукденом. Не чересчур ли много оплошностей? А если это «предусмотренные оплошности»?.. Взрыв был устроен не только без соблюдения конспирации, но даже с расчетом, чтобы стало очевидным, кто организовал его. По принципу: мы тебя породили, мы тебя и убьем… Цель? Решили показать, что в Маньчжурии им дозволено все?.. Решили избавиться от старого хунхуза, в последнее время ставшего чересчур строптивым и затеявшего флирт с янки?.. Кстати, приближенного генералиссимусом американского военного советника Свайнхарта спустя несколько дней после взрыва тоже обнаружили мертвым… Воспользовавшись самими же ими созданной ситуацией, самураи не преминут еще больше усилить свое влияние в Маньчжурии.
Предположения Берзина уже начали подтверждаться. Павлу Ивановичу сообщили из Токио, что японский кабинет после докладов военного министра и министра иностранных дел о положении в Китае принял решение использовать создавшуюся обстановку «для разрешения маньчжурской проблемы любой ценой». Премьер-министр барон Танака с генеральской откровенностью изрек: «Хотя юридически Маньчжурия — составная часть Китая, но японские интересы там настолько велики, что, если в Маньчжурии будет нарушен порядок, мы примем необходимые меры». Меры последовали тотчас: под предлогом, что в Мукдене, Харбине, Гирине и других северных городах «начинаются эксцессы против японских граждан», туда началась переброска войск с островов. Но не захотел упустить своих возможностей в этой ситуации и Лондон: делая вид, что не замечает действий соперника, стремящегося заграбастать побольше, и даже заявив о «благожелательном нейтралитете», он послал дополнительные контингенты войск в Северный Китай. Американцы же не пожелали примириться с утратой нового «сердечного друга». Государственный секретарь Келлог оповестил, что САСШ не признают за Японией никаких особых интересов в Маньчжурии и что Америка не отступится от своей доли. Между тем совещание высших правителей Трех Восточных провинций, как именовалась вотчина Чжан Цзолиня, избрало его преемником — генерал-губернатором Маньчжурии и главнокомандующим «армией умиротворения» — двадцатисемилетнего маршала Чжан Сюэляна, сына убитого диктатора. Тотчас же на встречу с ним в Мукден выехал военный министр САСШ Дэвис, а следом — представители мультимиллиардера Форда. Они с ходу предложили Чжан Сюэляну проложить сеть автомобильных дорог взамен на обязательство ежегодно приобретать определенное количество машин только их марки. Берзину, хорошо знающему методы американской экспансии, долговременный расчет янки ясен: они хотят «въехать» в Маньчжурию на фордовской машине. Капиталисты Нью-Йорка и Вашингтона готовы также образовать международный консорциум банкиров для финансирования Китая «со значительным участием», конечно же, Рокфеллера, Моргана и иных своих вкладчиков. Тут уже настала очередь забеспокоиться японцам. Впустить «форды», а тем более администраторов консорциума в Маньчжурию?.. Барон Танака потребовал от Чжан Сюэляна не только безоговорочного исполнения всех договоров, заключенных его отцом, но и полного согласия на удовлетворение новых требований Токио: прав на строительство пяти железных дорог, на беспрепятственную повсеместную торговлю японскими товарами, на свободное японское землевладение в Трех Восточных провинциях, на размещение дополнительных войск и даже на замену в определенных пунктах местной полиции — короче, на фактическое превращение Маньчжурии в колонию. А военный министр Сиранава предостерег Чжан Сюэляна от «чрезмерного честолюбия», какое проявил в последнее время его отец, переставший уважать особые интересы Страны восходящего солнца. Из Токио Берзину прислали только что вышедший учебник географии для школ. Маньчжурия значилась в нем как японская территория.