— Вы мне угрожаете?
— Что? Боже упаси. Мы же просто травим исторические байки. — Старик вытащил что-то из кармана. Сперва Бирьяр решил, что это зажигалка для сигары, но старик со стуком положил на подоконник маленький прибор. И чуть отошел. Миниатюрное черное устройство, слегка изогнутое с одного бока.
Бирьяр вопросительно кивнул на устройство.
— Электронный ключ к местной сети, — пояснил однорукий. — Привязан к частному анонимному счету, на котором лежат пятнадцать тысяч новых франков. Достаточно, чтобы даже такому как вы купить немного приватности.
— Зачем?
Старик развел руками:
— Да мало ли. Не мне судить.
Бирьяр подошел к окну, осторожно взял приборчик. Полимер походил на дымное стекло. Обсидиан. Старик улыбался до тех пор, пока Бирьяр не бросил прибор на пол и не придавил каблуком, кроша о кирпич. Глаза однорукого сощурились. Маска доброжелательности исчезла, перед Бирьяром стоял хищник.
— Вот как, значит? — спросил старик.
— Не вынуждайте меня повышать голос. Это мой дом. Вокруг полно вооруженной охраны.
Старик улыбнулся.
— Ну да. И кое-кто из вашей охраны наверно даже верен вам. А кое-кто, возможно, не очень. Так вы игрок?
За окном стремительно разгорался единственный ночной рассвет. По синему небу мчались высокие облака. Три долгих вдоха они стояли друг напротив друга, как каменные, потом старик развернулся и вышел. В груди Бирьяра клокотал крик. Но он задушил его.
Его трясло. Крупной дрожью. Он поднял устройство. Полимер пошел трещинами, но сломан ли механизм внутри — оставалось неясным. Он сказал себе, что не выйдет из комнаты, пока не возьмет себя в руки. Нельзя в панике выскакивать к гостям. Но тут припомнилось, как на вечере однорукий что-то настойчиво втирал Моне, и выжидать дольше Бирьяр не смог.
Однорукий исчез. Мона сидела на просторном диване с джин-тоником в руке. Увидев его, сразу отставила стакан. Хотелось надеяться, что только прожитые вместе годы брака помогли ей разглядеть его тревогу. Когда она подошла, он поцеловал ее в ухо и прошептал:
— Отыщи охранников. С «Нотуса», не местных. Оставайся с ними.
Улыбка застыла на ее губах. Мона слегка отклонилась, спросила, почти не шевеля губами:
— Мы в опасности?
— Пока не знаю, — ответил он. — Но выясню.
Теперь, когда Мона предупреждена, можно действовать. Он вызвал в свой личный кабинет майора Оверстрита. Сидел — впервые — за широким деревянным столом с ощущением, будто угодил в мышеловку.
Вошел Оверстрит, встал по стойке смирно. Лишь легкая синева под глазами подсказывала, что и он устал.
— Сэр?
Рассказывая, Бирьяр держался спокойно. Насколько мог. Когда дошло до угроз старика, неподвижность Оверстрита стала зловещей. По окончании рассказа Бирьяр положил на стол устройство. Оверстрит взял его, внимательно осмотрел и положил обратно. Бирьяр пока не сказал ничего такого, о чем старик и сам не знал, присутствуй он здесь. Но скоро это изменится.
— Вы уверены, что вести разговор в этих стенах безопасно? — спросил Бирьяр.
Оверстрит задумался. Потом сказал:
— Еще час назад я был уверен, что да, сэр.
— А теперь?
— Теперь я уже не так уверен.
Повисло тяжелое молчание.
— Было бы досадно покидать комплекс так скоро после прибытия. Утром я отправлюсь на «Нотус», закончить оформление дипломатических документов. Там и поговорим.
— Я распоряжусь, чтобы вас охраняли лаконианские телохранители.
— И доктора Риттенаур.
— Да, сэр. А я немедленно начинаю расследование, чтобы выяснить, кто этот человек и с чьей помощью он проник в дом.
— Спасибо, — сказал Бирьяр. — Отныне это наша главная задача.
— Согласен, сэр. К вашему прибытию на «Нотус» я подготовлю предварительный отчет. И… — Оверстрит сжал губы и опустил взгляд.
— Вас что-то беспокоит, майор?
— Либо это чудовищная некомпетентность местных служб правопорядка, либо явное нарушение протоколов безопасности. В любом случае, последуют взыскания. Прежде чем начинать расследование, я должен понимать, насколько далеко вы готовы зайти. При необходимости.
Само то, что мысль об этом даже не пришла Бирьяру в голову, говорило о масштабе случившегося с ним потрясения. За провал подобного уровня Лакония карала казнью или, как бывало чаще, отправляла виновного в Загон в качестве подопытного кролика. Но Лакония таких провалов и не допускала. Если первым решением Бирьяра на новом посту будет смертный приговор, это может настроить против него планету, которой ему предстояло руководить. Достаточно вспомнить, что случилось с губернатором Сингхом на «Медине».
— Мы оба понимаем опасность излишне жестких мер, — осторожно, словно боясь порезаться словами, начал Бирьяр. — Если виновники окажутся оберонцами, арестуйте их и передайте местным властям. Над следствием держите строжайший контроль. Пока местные законы не противоречат нашей безопасности, будем их уважать. Не хочу обострять, сперва посмотрим, как проявит себя правоохранительная система Оберона.
— А если виновники из наших?
Бирьяр улыбнулся. Тут все просто.
— Если это лаконианцы нарушили протоколы безопасности и подвергли администрацию непосредственному или потенциальному риску, они будут публично казнены. Стандарты Лаконии непоколебимы.
— Вас понял, сэр, — кивнул Оверстрит, словно услышал что-то новое, а не обычную декламацию лаконианской политики, дотянувшуюся сюда сквозь тысячи световых лет прямо c рабочего стола Высокого Консула Уинстона Дуарте. Оверстрит немного помедлил, затем сказал:
— Еще одно, сэр. Пока идет расследование, мне было бы спокойнее, если бы вы носили при себе пистолет.
Бирьяр отрицательно помотал головой.
— Это воспримут как признак слабости. Уверен, при такой службе безопасности, как ваша, оружие мне ни к чему.
— За доверие благодарю, но прошу как следует подумать, — настаивал Оверстрит. — Тот человек проник в ваш дом.
Бирьяр вздохнул и кивнул, соглашаясь. Оверстрит ушел.
Когда он наконец вырвался к Моне, то нашел ее сидящей на краю постели. С тревожными морщинками у губ. У него, наверно, такие же.
— Что случилось? — спросила она. — Какие-то проблемы?
— Наш приезд разворошил преступное гнездо Оберона. Как и ожидалось, — сказал он. — Мне угрожали. Мы этим занимаемся.
Она подтянула колени к груди и обняла их, отвернулась к окну. Она выглядела такой маленькой и потерянной. Пожалуй, страх ее не беспричинный. У них всего один корабль верных людей для управления звездной системой с миллионами населения.
От жары и вони здешней полночи, наполненной сиянием слишком быстрого солнца, защищали толстые ставни. Сквозь вертикальную щель, там, где они смыкались, пробивался солнечный луч. Бирьяр присел возле жены. В голове роилось множество фраз. «Это наш долг» или «Реакция последует» или «Мы их уничтожим».
Он поцеловал ее в плечо.
— Я не дам нас в обиду.
* * *
Агнета потирала подбородок, изображая раздумья, хотя на самом деле просто пыталась восстановить самообладание. Старик в старом халате серого оттенка, в который со временем превращается любой цвет, восседал за барной стойкой, а его искусственная рука мелко дрожала и подергивалась в режиме диагностической перезагрузки. Хотя в инструкции эта процедура называлась ежемесячной, старикан повторял ее изо дня в день. Хищные конвульсии конечности напоминали движения насекомого.
Совладав с собой настолько, чтобы ненароком не нахамить, Агнета подытожила:
— Такие выпады, босс... Вот даже не знаю, насколько разумно...
— Обычный риск, — отозвался старик с пренебрежением.
Обычный или нет, а из бара на Зильвер-Страат-плаза он убрался, и факт изменения места встречи говорил о вполне серьезном отношении. Агнета не могла разобраться, что испытывает: то ли тревогу перед новым уровнем угрозы, то ли облегчение от того, что старикан трезво оценивает силы, чего бы он там ни заявлял.
Кто бы мог подумать, что схроном окажется квартирка над старой лапшичной, но у старика по городу и планете разбросано множество тайных укрытий, и Агнете были известны далеко не все. Косые лучи послеполуденного рассвета били сквозь потолочные арки, и при должном терпении она могла бы проследить, как сползает граница тени по дальней стене. Терпения явно не хватало.
Ухватив бутылку здоровой рукой, старикан плескал узо на на кубики льда, наблюдая как пойло становится мутным и маслянистым, добираясь до дна стакана.
— Этот губернатор нас теперь затрахает, разве нет? — не выдержала Агнета.
Старик ответил не сразу. Сначала механической рукой поднял стакан и, оценив результат диагностики — не дрожит, не дергается, — сделал глоток:
— Ну, он точно будет пытаться. У него работа такая. Хотя мы все еще играем на своем поле.
— И как сильно он будет пытаться?
Ее раздражение угасало, разум переключался на анализ следующих шагов. На боевое планирование. Ответ старика, к удивлению, оказался не таким уж и мрачным.
— Я не знаю. Этот из упертых, как и все лаконианцы. Впрочем, не удивительно. Десятки лет взаимного скрещивания кучки марсианских фанатиков развитию большой гибкости ума не способствуют. У меня есть пара ушей в его вотчине, последим за реакцией.
— Уши электронные?
Старикан погладил ободок стакана металлическим пальцем, и его губы сложились в блеклое подобие улыбки:
— Нет. Обычные люди, любители выпить и посплетничать. Они справятся. Этот парень... Он жаждет чего-то. Я просто пока не знаю, чего.
— А какая нам разница?
Одним движением старик опрокинул в себя остатки узо:
— Большая. Именно страждущие оплачивают наши счета.
— Нет, я про другое. Зачем заботиться о его нуждах, если мы всё равно собираемся его убить? Он, конечно, может и передумать, если мы подгоним ему гору волшебной пыльцы и бутылку виски, но какая с этого польза после его смерти.
Старик медленно помотал головой:
— А я его не убью. Пока, во всяком случае. Что даст нам убийство губернатора? Краткую передышку до прибытия следующего, который будет еще тупоголовей? Лучше уже копаться в том, который есть.