— Так и есть. Вагины такие грязные. — Он поднимает свою рюмку и прижимает ее к моей, прежде чем мы оба откидываем голову назад и допиваем рюмку одним глотком. — Женщины — не моя стихия. Ты это знаешь.
— Пенисы тоже грязные. Они пачкают все вокруг. И эта сперма всегда вылетает в самые неожиданные моменты. — Я слизываю водку с губ и наливаю себе еще одну рюмку. Вот почему мне нравится проводить так много времени с Клиффом. Он безопасен. У него нет никаких ожиданий, кроме дружеских, и он не хочет быть с женщиной, поэтому никаких сексуальных приставаний не происходит. К тому же, мы никогда ни за что не соперничаем друг с другом. — Я просто подумала, что ты мог… ну, не знаю… погладить девушку в старших классах во время страстного поцелуя?
Гримаса на его лице почти комична. — Отвратительно. Я бы никогда.
Смеясь, я наливаю себе еще одну рюмку, не обращая внимания на обеспокоенное выражение лица Клиффа, когда я откидываю голову назад, жидкость плавно опускается вниз. — Знаешь, тебе бы очень понравился мой друг Монти.
— Какой Монти? — Клифф опускает свою рюмку с громким стуком, его глаза расширяются. — Подожди. Ты имеешь в виду Монтгомери Майклза?
Кивнув, я беру его стакан и наполняю его снова. — Он близкий друг семьи. И он будет на свадьбе.
— Боже мой, ты серьезно? Почему ты не сказала мне об этом раньше? О, он потрясающий. — Клифф качает головой, когда я предлагаю ему полную рюмку. — Я не могу напиться сейчас. Мне нужно не растеряться, когда я впервые встречусь с Монти.
Я допиваю его рюмку, причмокивая губами. — Я познакомлю тебя с ним.
— Тебе лучше так и сделать. — Он выхватывает рюмку из моих пальцев. — Сильви. Дорогая. Пожалуйста, не пей слишком много. Ты же не хочешь выставить себя дурой на свадьбе своего брата?
— Мне все равно. Все равно все будут ждать, что я буду вести себя как дура. — Я беру свой собственный стакан и наполняю его, выпивая прежде, чем он сможет остановить меня. — Кроме того, будет ли кто — нибудь обращать на меня внимание? Сомнительно. В конце концов, это день Уита и Саммер. Все будут пялиться на них двоих. Они так прекрасны вместе.
Я замолкаю, ненавидя то, что говорю как ревнивая сварливая женщина, которой я, наверное, и являюсь. И у меня есть на то причины.
Почему Уит женится на любви всей своей жизни, а мне пришлось выйти замуж за старика? У меня даже не было большой свадьбы — мы с Эрлом пошли в здание суда и поженились. Быстрая церемония бракосочетания для фиктивной пары, я полагаю.
Не то чтобы я хотела устроить большую свадьбу с Эрлом. Поговорим об упущенной возможности.
— Как у вас с Саммер дела? — тон Клиффа мрачен. Он знает все о моем прошлом с Саммер.
Ну, в основном.
— У нас все хорошо. — Я пожимаю плечами и смеюсь, хотя смех получается пустым.
Когда речь заходит о моей дружбе с Саммер, я все еще чувствую это.
Пустота.
Сможет ли она снова быть со мной настоящей? Мы немного восстановили наши отношения после того, как я предала ее так давно. Когда я была молода, глупа и находилась под сильным влиянием своей матери. Полная неуверенности и недоверия.
Я и сейчас такая, за вычетом того, что на меня уже не так сильно влияет мать.
Слава Богу.
— Как скажешь. — Выражение лица Клиффа говорит об обратном. — И поверь, все присутствующие сегодня будут обращать на тебя внимание в какой — то момент. Это твое первое публичное выступление после случившегося, верно?
— В официальном качестве, да. — На самом деле я никуда не выхожу. Уже нет. Я маленький отшельник, запертый в своей шикарной квартире, в полном одиночестве. Мне так больше нравится.
Выходы в свет, вечеринки… ведут к искушению. К тому, к чему я не должна прикасаться. Не должна делать.
— Это то, что ты планируешь надеть на свадьбу? — Голос Клиффа выдергивает меня из моих мыслей.
Я опускаю взгляд на свое черное платье строгого покроя, которое я нашла в архиве моей бабушки Ланкастер. Да, моя семья архивирует одежду, как музейные экспонаты, но с нашими деньгами это разумный шаг. Большая часть одежды, которую мы покупаем, становится культовой. Даже исторической. — Что с ним не так?
— Оно черное.
— Я в трауре.
— Дорогая, ты не можешь надеть черное на дневную свадьбу.
— Кто сказал?
Клифф игнорирует мой вопрос. — Определенно не на весеннюю свадьбу. Ты будешь выглядеть как темное, маленькое, унылое облако.
— Все остальные будут похожи на пасхальные яйца. Я единственная, кто придет с унцией изысканности, помимо невесты. — Я пью еще водки, алкоголь приятно гудит в моих венах, заставляя меня чувствовать тепло. Свободу. Вплоть. Как будто я могу в любой момент рухнуть на пол и заснуть. Клифф тоже не мешает мне пить, хотя я вижу осуждение в его золотисто — коричневом взгляде.
Лучше мне не обращать на него внимания.
— Разве он не длится достаточно долго? Твой траурный период? — Беспокойство во взгляде моего друга, в его голосе, заставляет меня сделать паузу.
Вздох вырывается из меня, и я кладу руки на барную стойку, загибая пальцы по краям мраморной столешницы. — Этого никогда не будет достаточно долго.
— Оплакивать человека, которого ты даже не любила, бессмысленно…
— Для тебя, — прерываю я. — Но не для меня, я должна продолжать оплакивать его, потому что я не любила его, Клифф. Я позволила ему умереть. Он заслуживает хотя бы такого уважения с моей стороны.
Он не принимает мой комментарий о том, что я позволила ему умереть, потому что Клифф не верит в это. Скорее, он не слушает меня, потому что если бы он хоть раз послушал, то понял бы, что я говорю правду.
Это моя вина, что Эрл мертв. И он заслуживает большего, чем мое скудное уважение, но я всего лишь одна женщина и могу сделать так много.
— Ты не можешь надеть черное на свадьбу своего брата. — Клифф говорит это с такой окончательностью, что я на мгновение опешила.
И в какой — то степени готова с ним согласиться.
— Я все еще не понимаю, почему ты не участвуешь в свадьбе. Он твой брат, а ты просто гость. В поместье твоей семьи. — Клифф покачал головой. — Это бессмысленно.
— Для меня это имеет смысл, — говорю я, мой голос тихий. Я не хотела играть даже маленькую роль в свадьбе Уита и Саммер, потому что, во — первых, я этого не заслуживаю, а во — вторых, я не хочу рисковать тем, что мне придется проводить время с матерью. Я выразила свои чувства брату, и хотя он был расстроен тем, что я не хочу участвовать, он также понял мои причины.
Она будет там. Возможность столкнуться с ней неизбежна. Я сделаю все возможное, чтобы не обращать на нее внимания, и надеюсь, что любое взаимодействие с ней будет быстрым и безболезненным. Люди могут говорить о том, что мне не хватает присутствия, но меня это не волнует. Я нахожусь в режиме самосохранения.
— Пойдем. — Он берет меня за руку и ведет прочь от бара, от моего нового любимого друга, водки Clix. Я следую за ним, пока он тащит меня в спальню, комнату, которая раньше принадлежала Эрлу, но теперь стала моей.
Внутри темно, шторы плотно задернуты. Клифф отпускает мою руку и подходит к окну, нажимает на кнопку, чтобы шторы автоматически отодвинулись, медленно и неуклонно открывая солнечный день. Перед нами раскинулся городской пейзаж. Высокие здания, их окна сверкают на солнце.
Я вскидываю руку, закрывая глаза и шипя. — Слишком ярко.
— Боже, ты как гребаный вампир, — уныло говорит он, направляясь к гардеробной. Я сохранила всю мебель из спальни Эрла, и в комнате все еще пахнет им, что заставляет меня думать, что я должна избавиться от нее.
Мне не нужны напоминания о моем мертвом муже. Наверное, мне следует продать эту квартиру, но куда мне идти? Я не хочу переезжать к отцу. Я не могу переехать к матери.
Пока что придется обходиться этой квартирой.
Как только Эрл упокоился, я наняла человека, который полностью переделал шкаф, пожертвовав всю его одежду на благотворительность, прежде чем я перевезла туда свою собственную обширную коллекцию.
О, его дети были в ярости. Я даже не дала им шанса все перебрать, но они все равно не захотели бы этого. А что, если бы они что — то нашли? Маленькую улику, спрятанную в брюках или пиджаке Эрла.
Я не могла рисковать.
Кроме того, его дети просто хотели разозлиться на меня, и я понимаю почему. Я — легкая мишень. Новая, гораздо более молодая жена. Их мать умерла, и для них я изгой. Моложе их всех, что, я уверена, вызывает у них отвращение.
Неважно. Единственное, на чем они не смогли меня поймать, это на деньгах Эрла. Я заплатила им справедливую рыночную стоимость за квартиру. Я позволила им бороться за деньги на его банковских счетах, хотя они были поделены поровну между ними четырьмя, согласно завещанию Эрла. Он мог жениться на мне, но не включил меня в завещание, так что я не имела права голоса.
Я не возражала. И до сих пор не возражаю.
— Что ты делаешь? — Я пробираюсь к гардеробу, мои шаги заплетаются. Я ударила рукой по стене, чтобы удержаться. — О Боже, ты выбираешь что мне надеть, да?
— Приходится, учитывая, что ты предпочла бы появиться в платье, похожем на то, что носила твоя бабушка в пятидесятые годы. — Выражение презрения на лице Клиффа невозможно отрицать. — Как будто сам Кристиан Диор создал его в 1952 году.
Я опускаю взгляд на платье от Диора, которое на мне надето, прежде чем мой взгляд находит его. — Откуда ты знаешь?
— Я эксперт в области моды, дорогая. Как ты смеешь сомневаться во мне? — Он начинает перебирать каждую вещь, висящую в моем шкафу, отбрасывая их со словами оскорбления. Слишком розовое. Слишком открыто. Слишком много. Слишком мало.
Я ничего не говорю, как я обычно делаю. Вместо этого я потираю переднюю часть платья, вдоль планки с пуговицами, которая проходит по центру лифа. — Так получилось, что моя бабушка носила это платье.
— Я так и знал. — Его голос самодоволен. — Она была такой же крошечной, как ты?
— Крошечнее. Не думаю, что богатые женщины в пятидесятые годы вообще ели. — Я постукиваю по ремню на талии.