Как он может оставаться таким спокойным после того, как полностью разрушил мою жизнь?
– Хорошо. Пусть эта.
Тёрн неожиданно резко оказался рядом со мной, взял за плечи. Я ахнула, пытаясь отстраниться, но хотя пальцы его, казалось, едва касаются моей кожи, вырваться я не смогла.
– Хватит, – глухо сказал он.
Его темные глаза неотрывно смотрели на мое лицо. Я никак не могла истолковать чувство, что взметнулось в их глубине, подобно буре.
– Хватит себя хоронить, Агата!
Я ничего не ответила, но, думаю, Тёрн и без того прочитал ответ на моем лице. Я его ненавидела до дрожи, до омерзения. Вцепилась бы в его гадкую рожу, да только понимала, что без толку.
– Мне стоит поблагодарить тебя?
Я вздернула подбородок. Униженная, но не сломленная. Мне так это представлялось. А колдун смотрел на меня, как смотрят на глупых, еще ничего не понимающих в этой жизни девочек умудренные опытом люди. А ведь он действительно намного старше меня. Сколько ему лет? Сто? Двести? Ведь колдуны не стареют благодаря магии.
– Ты не знаешь, что ты получила, Агата. Не противься дару.
– Что я получила? – едкий смешок сорвался с губ. – Разваливающийся дом, в котором даже не хозяйка? Старые башмаки? Работу служанки?
Я сглотнула комок, но заставила себя продол – жить:
– Возможность стать любовницей старика?
Я прямо смотрела в глаза колдуна, но он не отвел взгляда. Тёрн оставался спокоен и сдержан, а я тяжело дышала, как после драки, сердце колотилось.
– Так или иначе, этого не изменить, – сказал колдун, отпустив наконец мои плечи. – И чем быстрее ты смиришься с происходящим, тем лучше.
«Никогда!» – хотела крикнуть я, но прикусила губу.
Я никогда не смирюсь. Но ему знать об этом совершенно не обязательно.
Весь следующий день я наводила порядок в спальне, радуясь тому, что есть дело, которым я могу занять руки и голову. Очищенная от пыли и грязи комнатка все равно выглядела нежилой. Несмотря на то что Тёрн принес постельное белье – серое, грубое, но, по крайней мере, чистое, – а на окнах появились занавески, моих вещей здесь не было. С тоской я вспоминала свою коллекцию куколок, свои альбомы для рисования и незаконченную вышивку, свои нарядные платья. Моя новая спальня была просторной, но пустой, чужой и холодной.
Тёрн принес и положил на стол обтрепанную книгу в кожаной обложке, потрескавшейся от времени. «Основы магии» – сообщали тисненые буквы. И чуть ниже: «Глорская высшая академия магии».
– В нашем королевстве нет высшей академии магии! – воскликнула я, разоблачая обман. – Что за чушь!
– Прежде была, – бросил Тёрн, но объяснять ничего не стал.
– Что мне делать с ней?
Я пренебрежительно, точно дохлую жабу, приподняла книгу за облезлый корешок.
– Можешь полистать. Мы приступим к подробному изучению позже.
Я вспыхнула, вспомнив, после чего наступит это «позже».
– Не может быть, чтобы у всех магичек способности можно было пробудить только таким способом!
К щекам прилила кровь, должно быть, они сделались пунцовыми от стыда. В моей семье даже слова «беременность» старались избегать, ведь известно, какие именно отношения между мужчиной и женщиной приводят к появлению детей.
– Ты готова говорить откровенно? – Тёрн приподнял бровь. – Не упадешь в обморок?
В этом я не была уверена, но все-таки кивнула.
– Ты не должна была родиться магом, но получила магию благодаря договору между мной и твоими родителями. – Он предостерегающе поднял руку, обрывая вопрос, готовый сорваться с губ. – Нет, суть этого договора я открою тебе еще не скоро. Эта магия словно запечатана в тебе. Родись ты магичкой, все было бы иначе. В академиях Барка и Блирона учатся адептки, которые умеют пользоваться своей силой с самого детства. Но ты не такая, Агата.
Я молчала, вцепившись в корешок книги так, что пальцы побелели.
– Однако женская магия всегда так или иначе основана на чувственности. Многие адептки на старших курсах специально заводят себе любовников.
«Меня сейчас снова стошнит», – уныло подумала я. И вдруг меня озарило.
– Агнесса Реймс. Магичка, что прибыла по твоей просьбе из академии Блирона…
В памяти возникла жуткая фигура с мраморными шариками глаз. Пришлось тряхнуть головой, чтобы прогнать образ.
– Вы были любовниками?
– Да, – он не стал отпираться.
– Ты ее любил?.. – спросила я уже тише.
Против воли в душе что-то дрогнуло, когда я подумала о незнакомой мне рыжеволосой магичке. Каково это – знать, что мираж поселился в твоем теле и нет ни единой возможности спастись? И каким мужеством надо обладать, чтобы, понимая это, не покончить с жизнью сразу и без мучений, а попросить Тёрна обратить это несчастье на пользу общему делу?
А что чувствовал он, запирая в одной из комнат дома ту, кого недавно целовал? Каково это – крикнуть «Стань прахом» той, с кем делил постель?
Я ждала, что он скажет: «Да». И тогда, может быть, перестанет быть настолько мерзок. Значит, что-то человеческое в нем осталось…
– Нет, – холодно ответил Тёрн.
Глава 11
У мрачного огромного дома было одно явное преимущество – возможность избегать встреч с колдуном. Чем я и занималась. Сначала делала вид, что обустраиваюсь в комнате, потом проскользнула на кухню и принялась за готовку.
Решила приготовить самое простое, что пришло на ум, – мясное рагу. Я не один раз наблюдала за тем, как стряпает Эдит, наша кухарка, и решила, что вполне в состоянии нарезать мясо, очистить овощи и потушить все в бульоне.
Огонь в печи уже пылал, я только сполоснула чугунок и принялась за дело. В руках Эдит нож порхал, словно живой. Морковь вылетала из-под него аккуратными кружками, мясо превращалось в ровные брусочки, а картошка будто бы сама подкатывалась под лезвие, чтобы нарезаться дольками.
Я же потратила битый час, ковыряя непослушные клубни, превратив их в конечном итоге в какие-то многоугольники. Тоскливо посмотрела на морковку и решила, что если примусь чистить ее, то от несчастного корнеплода останется только ботва. Поэтому я ее сполоснула и отправила в похлебку целиком. Лук, правда, покромсала.
Варево уже булькало, а к бараньей ноге я еще даже не подступилась. Я не представляла, как ее разделывать, поэтому решила срезать по краям, а с остальным разобраться позже. Остро наточенный нож отхватил кусок мяса, а потом врезался в подушечку моего большого пальца, порезав до крови.
Я вскрикнула и выронила нож. Облизнула порез, как обычно, поранившись, делала мама. Но это не помогло, кровь капала на пол, и я растерянно стояла, отставив руку, не зная, чем ее перебинтовать.
– Что случилось, Агата?
Колдун тут как тут! Будто кто-то его звал! Сама бы справилась. Вместо ответа я передернула плечами.
– Разреши посмотреть.
Это снова был приказ, которому я не смогла противиться.
Тёрн, прищурившись, осмотрел мою руку, вынул из кармана чистый носовой платок и аккуратно забинтовал рану.
– Агата, помни, что твоя кровь великая ценность. Следи за каждой каплей.
– Моя кровь? – опешив, переспросила я.
– Предлагаешь сейчас прочитать тебе лекцию? – сухо поинтересовался Тёрн, завязывая узел на запястье. – Или закончим с ужином?
Ужин! Похлебка булькала и злобно плевалась, жидкость почти выкипела, и несчастная морковка торчала из варева хвостиками вверх, точно из грядки.
Колдун как-то обреченно вздохнул, вытащил многострадальные корнеплоды, нарезал их и занялся мясом. Дальше в ход пошла зелень, а на полке обнаружились баночки с приправами. Правда, я не была уверена, что это не толченые мышиные хвостики, но, попав в чугунок, порошки пахли скорее приятно, чем отталкивающе. Я узнавала их, когда ароматы раскрывались, недаром вечерами я любила просиживать на кухне, слушая простые, но веселые разговоры кухарки с помощницами, заодно выучила некоторые названия. Гвоздика, тмин, сладкий перец, тимьян… Базилик.
Я вскинула голову, уловив знакомый аромат. Только сейчас я поняла, что рядом с колдуном всегда ощущала именно этот запах. Наверное, он бы мне даже нравился, если бы принадлежал кому-то другому.
Даниель в детстве пах сладостями, а когда обзавелся военным мундиром, стал пахнуть сложно. Дымом, пылью, теплой шерстью… Я зажмурилась, вспоминая и мечтая хотя бы еще раз уткнуться носом в ямочку между ключиц…
– Агата, тебе плохо?
Я качнула головой. «Мне плохо! – хотела крикнуть я. – Ты ведь знаешь, что мне плохо!» Но, конечно, промолчала.
– Давай есть.
Он налил в миску горячей похлебки, нарезал хлеб и придвинул ко мне на деревянном подносе. Ели мы в полной тишине, не обменявшись ни словом, ни взглядом.
Тёрн забрал у меня посуду и сказал, что сегодня в виде исключения вымоет сам. Я поднялась из-за стола, радуясь, что могу уйти в комнату и больше его не видеть.
– Завтра мы пойдем в город, чтобы купить все необходимое, – бросил он мне в спину.
Я будто налетела на невидимую преграду, но нашла в себе силы кивнуть.
Значит, завтра! Я снова попытаюсь сбежать.
Утром следующего дня я вышла на крыльцо дома, одетая, как последняя нищенка. Льняная рубашка до колен, босые ноги в стоптанных мужских башмаках, черный плащ, прежде принадлежавший Тёрну, но теперь такой ветхий, что даже непритязательный колдун отказался от него. Я немедленно накинула на голову капюшон, надеясь, что никто не опознает в несчастной бродяжке старшую дочь генерала Даулета.
На этот раз до тракта добрались без задержек: заколдованный сад признал хозяина и выпустил нас. Очень скоро на дороге появилась телега, идущая в сторону города. Возница, заметив колдуна, скривился, но все-таки осадил клячу. На простоватом лице парня без труда можно было прочитать его мысли: «Принесла тебя нелегкая, колдун. И проехал бы мимо, так ведь порчу нашлешь, не дайте боги!»
– Садитеся, устраивайтеся, – льстивым, неестественным голосом пригласил возница. – А куда вы? Ну, знамо дело, что во Фловер, а куда… А! Простите нас, мы вовсе не хотели доставлять неудобств уважаемому колдуну… и его спутнице.