Следопыт понял, что пора прояснить ситуацию.
— Это, мужики, а насчёт противоядия что? Время капает, а я своё слово сдержал.
— Сейчас выпишем тебе лекарство, — усмехнулся главарь. — Пристрелите его и закопайте на месте Стрелка.
— Постойте! Почему?!
— Ничего личного, просто так надёжнее.
Один американец что-то раздражённо прогнусавил.
— Слон, уважь амеров, они не хотят, чтобы им кузов пачкали, прикончи нашего гостя снаружи.
— Стойте! — следопыт, когда его ухватили за рукав, в останавливающем жесте вытянул вперёд руки с открытыми ладонями, прося паузу. — А если я выкуплю у вас свою жизнь?
— Да что у тебя, засранца, есть? — раздался грубый смех.
— Про артефакт «Мамины бусы» наверняка вы все слыхали. Только вот у многих ли из вас он есть? Скорее всего — вообще ни у кого. Тем, кто под пулями постоянно ходит, парочка таких никогда не помешает! Согласны? Так вот…
— Ага. И спрятаны они у тебя, конечно, на деревне у дедушки в Новокукуево. В самом лучшем случае — в Новошепеличах. Знаем эту сказку, не ты первый рассказываешь, — скептически оборвал старший наёмник.
Слон, двухметровый громила, с силой дёрнул Шныря за рукав, но тот уцепился за борт.
— Да нет же, нет! Смотрите! — затараторил следопыт, одной рукой всё ещё держась за борт, а второй расстёгивая поясной ремень и затем ширинку.
— Хочешь сказать, что они у тебя в трусах? — с недоверием протянул Слон.
— Ну да, самое надёжное место! Никому ведь неохота шарить в паху у сталкера, который неделю по свалкам да по болотам лазал и провонял весь!
Штаны наконец сдались, и Шнырь запустил обе руки в трусы, рискнув отцепиться от борта. Главарь, на то и главарь, что по жизни умнее и осторожнее подручных. То ли понял быстрее остальных, что происходит, то ли просто решил подстраховаться, но он не стал дожидаться разинув рот, как его подчинённые, что же достанет сталкер, а выхватил из набедренной кобуры «Глок» и дважды выстрелил в Шныря. Однако через мгновение стало понятно, что эта спешка оказалась всё равно запоздалой. Дело в том, что Шнырь по инерции успел извлечь из потайного кармана руки, и все увидели: на указательном пальце его левой болтается кольцо предохранительной чеки, а в правой, вместо обещанного выкупа, зажата Ф-1. С характерным звуком «дзеньк» отлетела спусковая скоба гранаты. Сталкер, не разжимая мёртвой ладони, осел у водительской кабины и медленно завалился вбок на гранатный ящик, перевернувшись животом вниз. Желающих рискнуть и попытаться за оставшиеся мгновения перевернуть мертвеца, разжать ему руку и выкинуть лимонку подальше — не нашлось. Рефлексы сделали своё дело — главарь метнулся через борт первым, за ним стремительно последовали остальные. Даром, что борта у ган-трака вдвое выше, чем у обычного грузовика. Когда замедляющий фитиль прогорел, звук взрыва, многократно усиленного практически мгновенной детонацией боезапаса, потряс окрестности, подняв в воздух тут же заистерившее вороньё, а заодно всполошив всех остальных обитателей этого нечистого места.
И всё-таки Шнырь отплатил убийцам. Двое американцев, сидевших в кабине бронированного монстра, никак не отреагировали на факт выстрелов, видимо, ожидаемых, а про сюрприз от сталкера их никто не предупредил, так как все в тот момент спасали свои шкуры. Очевидно, натовцы перед смертью даже не поняли, что случилось. Двум наёмникам, стоявшим у правого борта и прыгавшим соответственно через него же, повезло не сильно больше. Бронированный борт просто вырвало взрывной волной, поскольку гранатный ящик располагался ближе к нему, а затем огненный смерч настиг «солдат удачи» и превратил их в изуродованные куски мяса. Прыгавшие слева все поголовно схлопотали контузии разной степени тяжести, на ком-то горело обмундирование, на которое попало топливо то ли из раскуроченных баков, то ли из запасных канистр. В здании диспетчерской, одного из наёмников, вытаскивавших чёрный мешок с останками на крышу, ударной волной скинуло со стропил и нанизало на прутья арматуры, торчавшие внизу из обломков. Следопыт мог спать спокойно вечным сном — он сам отомстил за свою смерть.
Глава 2. Справедливость, про которую нет в Уставе
Необходимость ломает все законы.
Добро должно быть с кулаками,
Добро суровым быть должно,
чтобы летела шерсть клоками
со всех кто лезет на добро.
Добро — не жалость и не слабость,
Добром дробят замки оков…
Гвардии капитан Жердев поднялся на второй этаж блокпоста и поднёс к глазам тепловизор. Смеркалось, и силуэты становились более размытыми, а тени длиннее — в таких условиях обычному человеческому взгляду не стоит доверять, ведь под Чернобылем плата за то, что проглядел опасность, чаще всего одна — жизнь. Зона не прощает ошибки, сделанные по любой причине: неопытность, усталость, раздутое самомнение или расслабленность. Ей всё равно. Поблажек нет ни для кого — ни для сопливых молокососов, ни для ветеранов ВДВ. За четыре месяца службы Николай не раз видел здесь тому примеры, все на разный манер, но с одинаковым исходом.
Зона, то место, где ни один солдат не рискует задремать на посту, а инструкцией, в отличие от стандартного Устава гарнизонной и караульной службы, предписывается держать предохранитель поставленным в режим автоматического огня. Потому как дернуть на себя затвор «калаша», досылая патрон, и следом нажать на спусковой крючок, при минимальной выучке можно фактически одним движением за долю секунды. А вот если тебе ещё надо снять предохранитель, в спешке не сбив его при этом в экономный режим стрельбы одиночными, то времени или плотности огня может как раз и не хватить. Подобных отличий Зоны от «Большой земли», как тут порой называют внешний мир, хватает, и на каждое есть причины. Здешние твари отличаются подвижностью, живучестью и отсутствием всяких симпатий к встречному человеку. Да и люди в Зоне, в основной своей массе, не особо уступают монстрам по враждебности. Казалось бы, сплотившись перед лицом общего и чуждого человеческой природе врага, банально больше шансов выжить, но нет: кланы и группировки выясняют между собой отношения и делят зоны влияния, одиночки мечутся между этими жерновами, стараясь не попасть под горячую руку и при этом одновременно цапаясь между собой. Худшие нормы жизни «Большой земли» во главе с тезисом, что проще украсть или ограбить, чем добыть самому, легко прижились на здешней «плодородной» почве. Человек человеку Сталкер. Лучше и понятнее не скажешь. Увидел кого-то похожего на человека — насторожись, никого не видишь — будь бдителен вдвойне. Ведь самый простой и дешёвый способ достать любую вещь, оружие или артефакт — это застрелить их хозяина.
Николай не торопясь сканировал местность справа налево, при этом звуковой сигнал флегматично обозначал обнаружение новых объектов, образы которых уже заложены в программу, в пределах километра от кордона, а лазер подсвечивал направление к цели. Ничего подозрительного. На пределе рабочего диапазона прибор засёк стаю слепых собак, гонявшую кабана-мутанта. Тот в свою очередь крутился волчком, пытаясь достать надоедливую мелочь, но видимых успехов ни у одной из сторон не было.
После событий прошлой осени, когда Зона фактически стала «горячей точкой» и значительные потери понесли не только кланы, но и военные, на украинских участках службу несли исключительно подразделения спецназа. Впрочем, гвардии капитан Жердев не сомневался, что сделано это политиками скорее для успокоения истерично рефлексирующей общественности, ибо в реальной жизни Зоны такие перестановки мало что меняли. Разве что обычным сталкерам стало тяжелее туда-сюда шастать, а так весь эффект сводился к тому, что СМИ раструбили — теперь силам изоляции по зубам остановить любую угрозу для обывателей! Ха-ха. Если бы местная живность реально пыталась перебраться за периметр, то одним спецназом не отделались бы. Те же минные поля способны остановить проникновение сталкеров и туповато-бесстрашных припятских кабанов, но для всех остальных существ они помехой не являются, отчего осмотры подходов к блокпосту при помощи оптики дежурной смене караула приходится делать едва ли не каждые пять минут.
С первого этажа доносился голос заместителя, человека неординарного, богатого жизненным и боевым опытом, которого в очередной раз «раскрутили» на воспоминания. Николай, продолжая наблюдение, прислушался к рассказу.
— Мы за сопками километрах в трёх стояли. Послал, помню, солдатика с санками в посёлок, до склада за продуктами на всю роту, и вдруг — метель. Видимость — метров пять, а ветер такой силы, что еле дышать можно, не говоря уж про то, чтобы идти. И ни солдатика, ни санок! Да к тому же метель может быть и два, и три дня. А есть то всем хочется. Приходилось мне идти, искать и тащить их обратно. Солдатика вместе с санками. Не сидеть же столько времени голодными!
Дружный гогот прервал рассказчика. Жердев тоже хохотнул, в очередной раз получая удовольствие от неподражаемой манеры изложения рассказчика. Если серьёзно, то любому в их взводе понятно, что не в провианте дело, а в том, что этот сурового вида мужик своих в беде не бросит. Но сказать как есть, что идти выручать, да самому при этом не сгинуть, было больше некому — для него скучно, а вот нетривиально о банальном — это к нему! Заместителя, старшего прапорщика войск специального назначения, звали Фатеев Семён Алексеевич. Иногда за глаза называли Фатей, но в большинстве случаев — Холодильник. Этимология этого прозвища объяснялась просто: во-первых, до того как ему, не имевшему «угла», на Украине досталось наследство, предыдущие пятнадцать лет контрактной службы Семён Алексеевич прослужил в российской армии в суровых условиях Сибири; а во-вторых, несмотря на невеликий рост в сто семьдесят пять сантиметров, он своим телосложением мог бы легко затмить знаменитого борца Александра Карелина. Практически квадратное тело с широченными плечами опиралось на ноги толщиной с хорошее дерево, а руки уступали им всего ничего. Причём вся мускулатура дана природой и родителями, а не тренировками в спортзале. Вот так и получилось: «шкаф с севера» = «холодильник». Конечно, в лицо все обращались по имени отчеству, тем более, что уважали старшего прапорщика не только за силу и выслугу лет, но и за личные к