Ближе к нашим дням ученые из Калифорнийского университета в Сан-Франциско, Университета Южной Калифорнии и Питтсбургского университета выразили такую же озабоченность в отношении коренных гавайцев полинезийского происхождения. Для них риск ожирения, диабета 2-го типа, сердечно-сосудистых заболеваний и нескольких распространенных типов рака оказался гораздо выше, чем для американцев европейского или азиатского происхождения, живущих там же, на Гавайских островах[110]. И причина аналогична: сильные гены запасливости, которые при западном рационе, богатом калориями, предрасполагают к повышенному уровню мочевой кислоты и вытекающим отсюда побочным эффектам. После изучения ДНК коренных гавайцев (было исследовано 4 тысячи человек) этот консилиум эпидемиологов постановил, что на каждые 10% повышения доли полинезийских генов в ДНК увеличивается риск диабета на 8,6%, а сердечной недостаточности — на 11%. Вероника Хакетал в работе, опубликованной в Medscape Medical News, пишет: «Три тысячелетия путешествий через океан в Полинезии могли дать эволюционное преимущество генетическому варианту, предрасполагающему к ожирению»[111]. Что ж, это убедительное объяснение того, почему в этой популяции настолько высока частота гиперурикемии.
Вдобавок к выраженной предрасположенности к гиперурикемии и подагре, обусловленной генами запасливости в этой уникальной группе людей, были обнаружены и другие генетические варианты, усиливающие ее. Например, эволюционно выработанные механизмы защиты от малярии (передаваемой комарами инфекции), возможно, тысячи лет назад привели к генетическим изменениям, которые сегодня делают этих людей более уязвимыми к гиперурикемии и подагре. (Естественно, моноурат натрия, который образуется из мочевой кислоты, запускает сильный воспалительный ответ. Урат высвобождается в ходе инфицирования, вызванного малярийным паразитом.) Иными словами, высокий уровень мочевой кислоты мог быть «выбран» в ходе эволюционных изменений, чтобы повысить выживаемость людей, у которых оказался этот генетический вариант, в регионах, эндемичных по малярии[112]. Опять же, эти компромиссы происходили под жестким давлением выживания.
В медицинской литературе нечасто обсуждаются генетические основы ожирения и других метаболических расстройств, как минимум их роль преуменьшается. У людей с наиболее выраженным ожирением, например, нельзя выявить единственной генетической причины, а генов, для которых доказана прямая связь с ожирением, обнаружено не так много. В исследованиях, где были локализованы части генома, связанные с ожирением, их общий вклад в вариации индекса массы тела и веса оценивается менее чем в 2%, что приводит нас к выводу о преобладающей важности факторов среды. Крайне редкие типы ожирения, обусловленные генетически, существуют, например синдром Прадера — Вилли. Он не только включает гормональные нарушения, которые отодвигают наступление полового созревания и провоцируют постоянный неутолимый голод, но и вызывает поведенческие отклонения, умственную инвалидность и низкорослость.
Если исключить крайне редкие заболевания вроде синдрома Прадера — Вилли, резкий сдвиг в физиологическом состоянии населения тихоокеанских островов за прошлый век демонстрирует, что генетические вариации действительно могут вызывать проблемы с обменом веществ, которые, однако, никак не связаны с генетическими «дефектами». Это был механизм выживания, который появился давным-давно, а в XX и XXI вв. обернулся ужасными последствиями. Когда ученые глубже исследуют эту тревожную тенденцию, они приходят к выводу, что полинезийцы оказались между двух огней: активные гены запасливости и современный рацион, богатый пуринами и фруктозой. Происходящее впору назвать пищевым геноцидом[113].
«Тихоокеанская гиперурикемия» сегодня стала привычным термином в медицинской литературе. И полагаю, можно считать, что от нее в той или иной мере страдаем мы все. Медицинская литература указывает на две группы людей, наиболее уязвимых перед гиперурикемией и подагрой: тихоокеанское население и европеоидов. Даже если у вас нет предков с островов Тихого океана, вы, скорее всего, носите гены собирателя, а не поедателя. И уровень мочевой кислоты может приоткрыть завесу тайны над вашей историей. Правда, это не означает, что она в одиночку провоцирует развитие ожирения, но все же это важная часть замысловатой метаболической картины, которую необходимо принимать в расчет. Ниже вы видите графики с информацией из недавних исследований, проводящие параллели между растущими уровнями мочевой кислоты, индексом массы тела и обхватом талии[114].
Большинство из нас привлекает то, что поможет нам сжечь излишний жир, — начиная от разгоняющих метаболизм упражнений и идеального времени приема пищи и заканчивая банальным качеством сна (если вы не знаете, как во сне сжигаются калории, то подождите до главы 5). Но, вероятно, немногим известно, что в нашей физиологии предусмотрены механизмы, определяющие в каждый момент, нужно ли нам произвести и отложить порцию жира либо сжечь его — иными словами, преобразовать в энергию. За последние несколько лет у нас появились вдохновляющие научные данные о том, как управлять судьбой жира в ходе нашего обмена веществ.
Это исследование жирового метаболизма могло бы потянуть на отдельную книгу, но здесь я хочу подчеркнуть несколько аспектов человеческой физиологии, которые прямо связаны с темой книги. Присмотримся к одной молекуле в вашем теле, о которой вы, вероятно, ни разу не слышали: АМФК, аденозинмонофосфат-активируемой протеинкиназе. Эта поистине золотая молекула не только участвует в принятии решения, сжигать или откладывать жир, но и существенно влияет на то, как мы стареем. Вы все верно поняли: АМФК — универсальный солдат, умеющий любыми способами добиться выполнения важных задач, которые либо сделают нас старыми и толстыми, либо оставят молодыми и подтянутыми.
Биологи считают АМФК антивозрастным ферментом, который при активации помогает телу проводить клеточную уборку и восстанавливать энергетический баланс. При этом неважно, сжигаете вы жир или запасаете его. Не буду углубляться в научные дебри, но активация АМФК фактически говорит вашему телу, что «охота прошла успешно»: еды вдоволь и, следовательно, производить и откладывать жир нет нужды, как и повышать выработку сахара в крови. Ваш метаболизм сдвигается от запасания жира к его сжиганию, формируя ваше тело как стройную и стремительную машину для охоты. Когда же пищи достаточно, АМФК помогает телу снизить производство глюкозы. Популярное лекарство от диабета метформин активно эксплуатирует этот механизм, прямо стимулируя АМФК и опуская уровень сахара. Это объясняет, почему люди, принимающие данный препарат (или стимулирующие АМФК упражнениями, или употребляющие берберин), часто получают «побочный эффект» в виде снижения запасов абдоминального жира.
Как вы узнаете чуть позже, есть несколько стратегий, позволяющих активировать АМФК без медикаментов, а именно пищевые продукты и добавки, зарядка и даже интервальное питание (ограниченное по времени). И хотя, безусловно, хочется поддерживать АМФК в постоянно активном состоянии, следует помнить о ее злом двойнике — АМФД-2, или аденозинмонофосфат-дезаминазе 2, излишняя активация которой крайне нежелательна. Это тоже фермент, но он дает обратный эффект: тормозит сжигание жира и увеличивает его запасы. По сути, эти два фермента решают, как наше тело будет обходиться с жиром, а то, какой из них будет активирован, во многом определяет мочевая кислота. Ее высокие уровни запускают активацию АМФД-2 и угнетают либо сводят на нет АМФК.
В одном исследовании 2015 г. ученые изучали впадающих в зимнюю спячку животных, у которых развивается жировая болезнь печени в летний период, а во время зимнего сна тело переключается в режим сжигания жира. Обнаружилось, что откладывание жира в печени происходило за счет активации АМФД-2 и гашения АМФК[115]. Животные, для которых характерна зимняя спячка, переключаются между активацией АМФД-2, чтобы запасать жир во время подготовки ко сну, и активацией АМФК, чтобы сжигать этот жир во время спячки. И переключает эти режимы именно мочевая кислота.
В аналогичном исследовании те же авторы выяснили, что, когда крысам дают сахарозу, источник фруктозы, у зверьков развивается жировая болезнь печени, как и следовало ожидать[116]. Но если АМФК активизировали, давая грызунам метформин, накопления жира в печени не происходило. Опять же, мочевая кислота определяет, по какому пути пойдет обмен веществ: выработки жира или его превращения в энергию. Когда тело расщепляет пурины и фруктозу, среди прочих многочисленных молекул, выработанных в ходе длинной цепи реакций, мы увидим АМФ (аденозинмонофосфат), который, в свою очередь, запускает производство мочевой кислоты — финального продукта метаболизма. Выработка АМФ означает, что энергия потребляется, а эта система сигнализирует организму о необходимости сохранять ее, чтобы производить и запасать жир. Так среда (нехватка еды) управляет всеми процессами. И как впервые продемонстрировала эта работа, мочевая кислота в конце биологической последовательности прямо угнетает АМФК, одновременно активируя АМФД-2. Далее исследование выделяет фруктозу как особенно важный фактор в стимуляции действия АМФД-2.
В следующей главе мы перейдем на новый этап и я покажу, как и почему фруктоза причиняет такой вред. Пока же запомним, что потребление фруктозы и уровень мочевой кислоты тесно связаны с развилкой, которая активируется в вашем организме: АМФК или АМФД-2. Показатели мочевой кислоты становятся своеобразным дорожным знаком на крупном перекрестке, говоря вашему телу, как поступать с жиром. Наш контроль над метаболизмом тем самым начинается и заканчивается пониманием мочевой кислоты. Она имеет решающий голос в вопросе, запасать ли в печени жир в ожидании голодной зимы, которая никогда не наступит, поэтому мы обязаны научиться контролировать ее показатели и благодаря этому достичь большинства своих целей в плане здоровья и самочувствия.