Кривда
Правда
Вот, вот, началась чепуха!
Распирает, тошнит! Дайте тазик скорей!
Кривда
Ах, дубина, чурбан, стародавний чудак!
Правда
Обнаглевший болван! Развращенный дурак!
Кривда
Сыплешь розы на грудь.
Правда
Площадной скоморох!
Кривда
Фимиам мне куришь.
Правда
Оскорбитель отца!
Кривда
Сам не зная, покрыл меня золотом ты.
Правда
Это золото прежде мы звали дерьмом.
Кривда
Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.
Правда
Чтоб ты влип, медный лоб!
Кривда
Старый гриб, старый гроб!
Правда
Ты виною тому,
Что учиться подростки не ходят совсем.
Но узнают афиняне все же, чему
Наставляешь и учишь ты глупый народ.
Кривда
Как ты грязен и груб!
Правда
Ты ж – наряден, ты – люб!
А недавно еще побирался с сумой,
И мисийцем Телефом себя называл,
И уныло жевал
Панделетовой мудрости крохи.[51]
Кривда
О разумная речь!
Правда
О безумная речь!
Кривда
Ты припомнил о ней.
Правда
О твоей и о том,
Что народ тебя чтил,
Развратителя юношей, язву страны.
Кривда
(указывая на Фидиппида)
Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?
Правда
Да, затем, чтоб спасти и от зла сохранить,
Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.
Кривда
(Фидиппиду)
Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!
Правда
Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!
Драка.
Предводительница хора облаков
Перестаньте браниться! Довольно кричать!
Покажи ему ты, как учил молодежь
В дни былые; ты ж прелести новых наук
Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,
Он наставника выбрал по сердцу себе.
Правда
Я с охотой готов.
Кривда
Я не меньше готов.
Предводительница хора облаков
Хорошо! Кто же первым начнет говорить?
Кривда
Пусть начнет старичок!
Очень скоро запнется он в речи своей
И под градом новейших словечек и слов,
Рассуждений, сомнений без сил упадет.
Напоследок, едва заикнется бедняк,
Налетят на него и вопьются в лицо,
И в глаза, и во всё, словно рой шершеней,
Мои мысли и насмерть зажалят!
Агон первый
Первое полухорие
Ода
Теперь должны вы доказать
Ловких речей орудьем,
Игрой ума, мыслей дождем,
Блеском суждений острых,
Кто из двоих вправе прослыть
Красноречья мастером.
Мудрость, сейчас вовлечена
В яростный ты, в тягостный бой.
Из-за тебя друзья мои
На поединок вышли.
Предводительница хора облаков
(Правде)
Эпиррема
Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший блестящей хвалою,
Начинай, свой раскатистый голос возвысь, изъясни свои мысли и душу.
Правда
Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи,
В те года, когда я, справедливости страж, процветал, когда скромность царила.
Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе не слышно.
Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки села к кифаристу
В самых легких одеждах, хотя бы мукой с неба падали снежные хлопья.
Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный наставник учил их
Стародедовским песням: «Паллада в бою воевода»[52] иль «Меди бряцанье»,
Запевая размеренно, строго и в лад, как отцы и как деды певали.
Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить переливы и свисты,
Как теперь это любят, Фринида лады,[53] безобразные трели, коленца,
Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести святого искусства!
А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно-важно вытягивать ноги
Полагалось ребятам, чтобы глазу зевак срамоты не открыть непристойно.
А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных
Очертание прелестей юных своих на нечистый соблазн не оставить.
В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себя мальчик не мазал,
И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок на гранате.
Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча, сладострастно воркуя,
Отдавая себя и улыбкою губ и игрой похотливою взглядов.
За обедом без спроса не смели они положить себе редьки кусочек,
Сельдерея до старших стянуть со стола не решались, ни лука головку.
В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу за ногу накрест не клали…
Кривда
Правда
Да, конечно. Но это та сила,
Из которой растила наука моя поколенья бойцов марафонских.
Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов до ушей закрываться в хитоны.
Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике Панафинейском,
Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред Тритогенией.[57]
А поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе в спутники, Правду!
Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть цирюльни и бани,
Безобразных поступков стыдиться, краснеть, от насмешек – грозой загораться,
Перед старшими с места учтиво вставать, уступая сиденье и кресло.
И почтительным сыном родителю быть, не роптать, не ворчать и не вздорить.
Безрассудств избегать и стыдливости честь не пятнать, не позорить развратом.
Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув, моля о вниманье,
Чтобы, яблока ласки добившись у ней, не лишиться почета и славы.
И отцу-ворчуну не перечить ни в чем, не ругать его рухлядью старой
И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою злостью.
Кривда
Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты поверишь, дружок мой,
Поросят Гиппократа напомнишь собой.[58] Назовут тебя соней и мямлей.
Правда
Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить ты в гимнасии будешь,
А не то чтоб на рынке, как нынче народ, кувыркаться в словах, и кривляться,
И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах грошовых и тяжбах.
Нет! В тени Академии, в мирной тиши, в тихо веющих рощах маслинных,[59]
С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять будешь с другом разумным.
Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет серебряный тополь,
Там услышишь, как ясень весенней порой перешептывается с платаном.
Если добрые примешь советы мои
И свой слух обратишь к наставленьям моим,
Будет, друг, у тебя –
Грудь сильна, как меха. Щеки – мака алей.
Три аршина в плечах, за зубами – язык.
Зад – могуч и велик. Перед – мал да удал.
Если ж будешь по новым обычаям жить,
Заведешь ты себе восковое лицо,
Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь,
Язычок без костей, зад – цыплячий, больной,
Перед – вялый, большой; болтовню без конца.
Ты приучишь себя
Безобразно-постыдное – добрым считать,
А добро – пустяком.
В заключенье всех бед преисполнишься весь
Антимаховым грязным паскудством.
Второе полухорие
Антода
Привет тебе, мудрых речей,