Сборник
Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого
чаньского учителя Сюй-юня
Источники живой истины –
Текст предоставлен правообладателем
«Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого чаньского учителя Сюй-юня/
К.Кравчук»: Ганга; Москва; 2014
ISBN 978-5-906154-58-3
Аннотация
Сюй-юнь (1840–1959) – самый знаменитый просветленный учитель традиции чань XX
в. в Китае. Он обрел просветление без помощи учителей и возродил находящиеся в упадке
учения исключительно силой своего собственного прозрения, став чем-то вроде живой
легенды своего времени. Его жизнь и пример вызывают такие же чувства благоговения и
вдохновения в умах китайских буддистов, какие тибетские буддисты испытывают к
Миларепе.
Книга содержит автобиографию Сюй-юня и его наставления. Первое издание книги
вышло в свет в 1996 г. под названием «Порожнее облако». В настоящее исправленное и
дополненное издание, сверенное с оригиналом на китайском языке, вошли новые материалы,
в том числе наставления Сюй-юня на второй чаньской семидневке.
Облако Пустоты. Жизнеописание и наставления великого
чаньского учителя Сюй-юня
(редактор: Константин Кравчук)
Вступление
К моменту ухода в мир иной Сюй-юнь был справедливо признан самым выдающимся
китайским буддистом традиции чань своего времени в «Срединном государстве». Он стал
чем-то вроде живой легенды. Его образ и его жизнь в умах китайских буддистов вызывают
такие же чувства благоговения и вдохновения, какие тибетские буддисты испытывают
к Миларепе. В места, где он в последние десятилетия своей жизни во время медитационных
затворов давал наставления и читал проповеди, устремлялись сотни учеников, иногда их
число достигало тысяч. Такой энтузиазм не наблюдался в китайских монастырях со времен
династии Мин, когда жил наставник Хань-шань (1546–1623). В период упадка Дхармы этот
выдающийся чаньский наставник начал реконструкцию храмов и возрождение учений, как и
наставник Сюй-юнь спустя триста с лишним лет. Многие храмы, в которых Сюй-юнь
останавливался в разные годы, представляли собой развалины – убогие тени былого величия.
Он восстановил эти храмы и монастыри наряду с учениями, которые были их внутренним
содержанием. Поэтому неудивительно, что Сюй-юнь вскоре получил прозвище «Хань-шань
приходит вновь» или «Хань-шань вернулся», – их жизненные пути были во многом схожи.
Оба после посвящения носили имя «Дэ-цин» и восстановили каждый в свое время
монастырь Хуйнэна в Цаоси. Однако в отличие от своих великих предшественников
династий Тан, Сун и Мин, нередко находящихся под официальным патронажем императора,
Сюй-юнь жил в самое беспокойное для Китая и китайского буддизма время, время
нескончаемых вспышек гражданских и международных конфликтов, когда повальная
бедность была в порядке вещей.
И в этих жесточайших условиях к концу своего жизненного пути ему удалось
восстановить десятки основных буддийских святынь, включая знаменитые монастыри
Юньси, Наньхуа, Юньмэнь и Чжэньжу, а также многие храмы меньшей величины. Он
основал множество буддийских школ и больниц. У него были последователи по всему
Китаю, в Малайзии, Таиланде и других странах, где буддизм пустил свои корни. Во время
пребывания наставника в Таиланде сам король, вдохновленный его примером, стал его
учеником. Сделанное Сюй-юнем за его жизнь стало бы великим достижением даже в те
времена, когда буддизм получал официальную поддержку. Но тот факт, что он практически
возродил китайский буддизм во времена всеобщей нищеты и смуты, гораздо более
примечателен и даже граничит с чудом. Сюй-юнь был со всей очевидностью пропитан
благородным духом старых времен.
Реставрационные работы наставника часто принимали необычный поворот, будто
скрытый резервуар всей китайской буддийской традиции хотел излить себя по-новому через
эту личность.
На протяжении всей своей долгой подвижнической деятельности – и в благоприятных,
и в неблагоприятных условиях – он оставался простым и скромным монахом. Встречавшиеся
с ним люди, включая критично настроенных западных обозревателей, отмечали его
абсолютное безразличие к своим достижениям. В то время, когда многие лишь
разглагольствовали о дхарме, Сюй-юнь непреклонно делал свое дело, не затрагиваемый
суматохой вокруг. Когда наставник отправлялся восстанавливать святые места, при нем был
только посох – его единственная «собственность». Выполнив поставленную задачу, он
уходил с тем же посохом, ничего с собой не беря. Поднявшись на гору для восстановления
монастыря Чжэньжу, лежащего в развалинах, он поселился в коровнике. Несмотря на
наличие больших средств, собранных последователями наставника на цели реставрации, он
предпочитал жить в нем и после восстановления монастыря.
Наставник обрел просветление без помощи учителей и возродил находящиеся в упадке
учения исключительно силой своего собственного прозрения.
Первая часть книги – биография Сюй-юня по 112 год его жизни, надиктованная им
самим своим помощникам. События, происходившие далее вплоть до кончины Учителя
в 1959 году, зарегистрированы его ближайшим окружением.
Повествование дополнено комментариями Цэнь Сюэлюя, издателя «Облака Пустоты»
на китайском языке.
Автобиография Сюй-юня с 1-го по 112-й годы жизни
Мой 1-й год (1840–1841)
Я родился в административном центре уезда Цюаньчжоу в последний день седьмого
месяца года с циклическими знаками гэн-цзи , на двадцатом году правления под девизом Дао-
гуан (26 августа 1840 г.). Увидев, что произвела на свет некий мешок с плотью 1, моя мать
1 Вероятно, у нее произошло выпадение матки.
испугалась. Подумав, что больше никогда не сможет вынашивать ребенка, она предалась
отчаянию и отошла в мир иной. На следующий день в наш дом зашел старик – торговец
целебными травами. Он вскрыл ножом мешок и извлек ребенка мужского пола, которого
потом воспитывала мачеха.
Мой 11-й год (1850–1851)
Моя бабушка была в преклонном возрасте и, поскольку меня усыновил мой дядя с
правом на наследство, она решила, что мне подобает взять в жены двух девиц из семей Тянь
и Тань. Обе семьи принадлежали к хунаньскому чиновничеству и жили в провинции
Фуцзянь. Мы дружили семьями в течение многих поколений. Той зимой бабушка покинула
этот мир.
Мой 13-й год (1852–1853)
В том году я был рядом с отцом, когда гроб моей бабушки перевозили в Сянсян. Там ее
похоронили. Пригласили монахов для совершения буддийских обрядов. Тогда я впервые
увидел ритуальную утварь Трех сокровищ, которая мне пришлась по душе. В нашей
домашней библиотеке было много буддийских сутр, и я поэтому имел возможность прочесть
предание о Благоухающей горе и о том, как достиг просветления бодхисаттва
Авалокитешвара. Это сильно повлияло на мой ум. На восьмом месяце мы отправились с
дядей в паломничество в Наньюэ, где посетили несколько монастырей. У меня было чувство,
будто мои прежние кармические устремления против того, чтобы я возвращался домой. Но
поскольку мой дядя был очень строг, я не посмел рассказать ему о своих чувствах.
Мой 14-й год (1853–1854)
Отцу стало известно, что я хочу оставить дом и присоединиться к сангхе . Чтобы
удержать меня, он нанял даоса Вана обучать меня даосской практике на дому. Учитель
снабдил меня даосскими книгами, а также преподавал мне даосскую «внутреннюю» (нэй-
гун) и «внешнюю» (вай-гун) технику. Мне не понравилось это учение, но я не посмел в этом
признаться. Той зимой период траура по бабушке закончился. Отец оставил меня на полное
попечение дяди и вернулся в Фуцзянь2.
Мой 17-й год (1856–1857)
Последние три года я изучал даосизм дома. Я понял, что учение, с которым меня
знакомят, не затрагивает сокровенных глубин 3. Хотя во время занятий я чувствовал себя
словно сидящим на иголках, я продолжал притворяться, не желая огорчать дядю. Я делал
вид, что все идет хорошо. Чтобы избежать его бдительного ока, я занимался домашним
хозяйством. Однажды, когда он ушел, я решил воспользоваться удобным моментом и
сбежать. Собрав свои вещи, я направился в Наньюэ. Много трудных дорог и развилок
осталось позади, но когда было пройдено почти полпути, меня догнал человек, посланный за
мной, и вернул обратно. Меня и моего двоюродного брата Фуго отправили в Цюаньчжоу.
Вскоре после этого по распоряжению отца привезли двух девиц из семей Тянь и Тань. Была
отпразднована официальная свадьба, хотел я того или нет. Таким образом, меня подвергли
2 Период траура по близким родственникам в конфуцианстве составляет три года. Вот почему отец Сюй-юня
не вернулся в Фуцзянь раньше.
3 Видимо, в изложении даоса Вана это действительно так и было. На самом деле истинная природа, на