Я сказал: «Если так, то заслуги ваши будут по достоинству оценены. Если мне удастся
продолжить свои поклоны на всем пути до гор Утай, я разделю свои заслуги на две части:
одну преподнесу родителям, чтобы они смогли как можно быстрее достичь просветления
(бодхи), а другую – вам, мой господин, за то, что спасли мне жизнь. Вы согласны?»
Он сказал: «Я этого не заслуживаю. Вы думаете о сыновней почтительности, тогда как
мое участие – всего лишь счастливое совпадение, так что, пожалуйста, не благодарите меня».
Все четыре дня, пока я набирался сил, Вэнь Цзи заботился обо мне. Так как он вызвался
нести мои вещи и готовить пищу, я продолжил свое паломничество и поклоны на
девятнадцатый день, хотя все еще ощущал слабость. Все иллюзорные представления
внезапно исчезли и я больше не был связан внешним, освободившись от ложных мыслей
внутри. Мое здоровье постепенно восстанавливалось. Тело с каждым днем набирало силу. С
рассвета до наступления темноты я продолжал идти, совершая низкие поклоны, покрывая в
день расстояние в сорок пять ли и не чувствуя при этом усталости.
В конце третьего лунного месяца я добрался до монастыря Лисян в Тайгу, где от
монаха, ответственного за прием гостей, узнал, что настоятель в данный момент наставляет
своих подопечных или занят чем-то вроде этого. Он внимательно посмотрел на Вэнь Цзи и
спросил меня: «Кто этот человек?» Когда я рассказал ему свою историю, он сделал резкое
замечание: «Вы странствующий монах и понятия не имеете, что здесь творится. Последние
годы в этих северных районах свирепствует страшный голод, а вы, тем не менее, все же
намерены продолжить свое паломничество в Утай. Вы выглядите таким важным, даже слуга
у вас есть! Если вы просто хотите доставить себе удовольствие, то зачем тут шляться? Кроме
того, в каком, интересно знать, монастыре предлагают остановиться мирянам?»
Я не посмел ответить на такое замечание и, извинившись, собрался уходить. Гостевой
управляющий сказал: «Нет таких правил, которые позволяли бы такое. Вам захотелось, и вы
пришли, но кто вас сюда приглашал?!»
Видя, что его не урезонить, я сказал: «Этот господин остановится на постоялом дворе,
но что касается меня, могу ли я побеспокоить вас просьбой о предоставлении мне ночлега?»
Гостевой управляющий сказал: «Это можно устроить». Вэнь Цзи сказал: «До гор Утай
не так уж далеко. Я доберусь туда первым, а вы приходите туда в удобное для вас время. Что
касается ваших вещей, то скоро объявится человек, который доставит их на место».
Хотя я сделал все возможное, чтобы удержать его, Вэнь Цзи не захотел оставаться. Я
достал несколько мелких монет и предложил ему, но он, отказавшись их взять, отправился в
путь.
После этого гостевой управляющий изменился в лице, которое стало приветливым, и
любезно проводил меня в спальное помещение. Он вскипятил воду для чая и, приготовив
немного лапши, разделил трапезу со мной. Удивленный перемене его отношения ко мне, я
огляделся и, не обнаружив никого в поле зрения, спросил: «А сколько у вас здесь монахов?»
Он ответил: «Я провел много лет в других местах, но вернулся сюда руководить
монастырем. На протяжении последних нескольких лет здесь свирепствовал страшный
голод, остался один я, и, кроме лапши, вся еда закончилась. Я просто пошутил поначалу.
Пожалуйста, не обижайтесь».
Услышав это, я был расстроен настолько, что не знал, как реагировать, и с трудом
проглотил полчашки лапши. Потом я попрощался с этим монахом и, несмотря на то что он
изо всех сил старался меня удержать, я не собирался оставаться.
Я покинул монастырь и бродил по городу, заходя на постоялые дворы в попытке найти
Вэнь Цзи, но безуспешно. Все это было восемнадцатого дня четвертого месяца, и луна
светила ярко. Решив догнать Вэнь Цзи, я ночью направился в Тайюань, совершая низкие
поклоны на каждом третьем шагу. Я испытывал острое чувство нетерпения, и на следующий
день вследствие моего возбуждения у меня пошла кровь из носа. На двадцатый день я
добрался до монастыря Байюнь (Белые Облака) в Хуантугоу. Гостевой управляющий
монастыря заметил на моих губах запекшуюся кровь, что было следствием кровотечения, и
отказал мне в длительном приюте, но неохотно позволил остаться на ночь. Рано утром
двадцать первого дня я прибыл в монастырь Цзилэ в Тайюане. Мне не разрешили там
остановиться, зато всяческих оскорблений и упреков я наслушался вдоволь.
На двадцать второй день я покинул город ранним утром. За северными воротами я
встретил молодого монаха по имени Вэнь-сянь. Он подошел ко мне, освободил от груза
скамеечки и вещей и пригласил в свой храм, обращаясь со мной как с родным. Он проводил
меня в комнату настоятеля. Мы вместе поели и выпили чаю. Во время нашей
непринужденной беседы я спросил: «Достопочтенный господин, вам немногим более
двадцати лет и вы не уроженец здешних мест, так кто дал вам должность настоятеля?»
Он ответил: «Мой отец был здешним чиновником в течение многих лет, но когда его
перевели в уезд Пинъян, его убил один предатель министр. Моя мать предалась гневу и
скорби, тогда как я, подавляя слезы, присоединился к сангхе. Знатные люди и чиновники, с
которыми я был знаком, попросили меня позаботиться об этом монастыре, который я уже
давно собираюсь покинуть. Теперь, когда я вижу сколь уважаемым человеком вы являетесь, я
с великим удовольствием приглашаю вас здесь остаться с надеждой получить от вас
наставления». Когда я рассказал настоятелю о своем обете совершить паломничество с
низкими поклонами и воскурениями, он проявил ко мне большое уважение и стал настаивать
на том, чтобы я остался хотя бы на десять дней. Он предложил мне одежду и оплату
дорожных расходов, но я отказался от этого. Когда я покидал его, он, неся мою скамеечку,
прошел за мной более десяти ли . Потом, расплакавшись, простился.
В первый день пятого месяца я отправился в Синьчжоу. Однажды во время моего
очередного низкого поклона на дороге повозка, запряженная лошадьми, догнала меня, но
замедлила движение и не стала обгонять. Я сошел на обочину, чтобы ее пропустить. Из
повозки вышел чиновник и спросил: «Какую цель преследует достопочтенный господин,
совершая низкие поклоны на дороге?» Я объяснил ему, для чего это делаю, и поскольку
чиновник был также родом из провинции Хунань, мы с ним приятно побеседовали. Он
сказал: «Если такова ваша цель, то, поскольку я в данный момент остановился в монастыре
Байюнь в Экоу, который вам не миновать по дороге в горы Утай, позвольте мне взять ваш
багаж и доставить его в монастырь». Я поблагодарил его. Он положил мои пожитки на
повозку и поехал дальше. Я продолжил свой путь, совершая обычные поклоны и воскурения,
без промедлений. В середине пятого месяца я добрался до монастыря Байюнь, где
останавливался военный чиновник, взявший мой багаж. Он пригласил меня в свою штаб-
квартиру на территории монастыря, где мне было оказано всяческое внимание. Там я провел
три дня. Когда я расставался с ним, он предлагал мне деньги на дорожные расходы и прочие
подарки, от коих я вежливо отказался. Тем не менее он послал сопровождающих, чтобы
доставить мой багаж и некоторую сумму денег в монастырь Сяньтун17.
С зажженными благовонными палочками я добрался до грота Бимо на горе Гуйфэн.
Потом направился к Шицзыво (пещера Льва) и Лундуну (пещера Дракона). Все эти места
неописуемо красивы. Но, совершая воскурения и низкие поклоны, я не мог в полной мере
оценить эту красоту. На исходе пятого месяца я прибыл в монастырь Сяньтун, где получил
свой багаж, доставленный туда солдатами. Сначала я отправился в окрестные храмы, где
совершал воскурения и наводил справки о Вэнь Цзи. Его никто не знал, но позже, когда я
упомянул об этом нищем в разговоре с одним пожилым монахом, тот, соединив ладони в знак
почтения, сказал: «Это было явление бодхисаттвы Манджушри». Тогда я простерся ниц,
воздавая хвалу бодхисаттве18.
На 22-й день я начал совершать воскурения наряду с обычными поклонами на ходу и
двумя днями позже добрался до восточной вершины. В ту ночь луна светила ярко, а звезды
сверкали как бриллианты. Я вошел в каменный храм, совершил воскурение и стал
произносить молитвы и читать сутры. Просидев там в медитации в течение семи дней, я
спустился с вершины горы и отдал дань почтения пещере Нараяны. Находясь там, я
обнаружил, что мои запасы еды кончаются. В первый день шестого лунного месяца я
возвратился в монастырь Сяньтун. Во второй день начал восхождение на вершину Хуаянь
(Аватамсака), совершая по пути воскурения. Я провел там ночь. На третий день с чувством
благоговения посетил северную вершину, после чего провел ночь на центральной вершине.
На четвертый день я совершил ритуальные обряды на западной вершине и снова провел ночь
в горах. На пятый – возвратился в монастырь Сяньтун. На седьмой – отдал дань почтения
17 Монастырь Сяньтун был построен в 58–75 гг. Второй по древности буддийский монастырь в Китае. В нем
400 залов, расположенных на площади в 20 акров.