— Это так невероятно, правда? — спросил он вдруг.
— Да, — кивнула я. — Но… я не понимаю.
— Я всё тебе объясню, обещаю. Но ты слишком устала. Сейчас принесут твои вещи, ты сможешь переодеться, снять эту ужасную форму. Я её намочил, извини.
— Но я первая вас намочила, — глядя на влажные пятна на рукаве своей рубашки, вздохнула я.
— Это ерунда, сейчас переоденусь. Скажи, ты голодна? — он посерьёзнел. — Может, тебе нужно позвонить, кто-то ждёт?
— Нет, не голодна, — я слишком устала, чтобы чувствовать голод. — А соседкам по общежитию всё равно, когда я приду, они знают, что поздно, и не ждут. Зачем это им?
Раздался лёгкий стук в дверь, потом чей-то голос:
— Мистер Форест, ваша одежда.
— Я покину тебя всего на пару минут, чтобы переодеться, а потом мы поговорим, хорошо? — мужчина легонько погладил меня костяшками пальцев по щеке.
— Хорошо, — я кивнула, с трудом удержавшись, чтобы не потереться о ласкающую руку, словно Ноппи.
Он вышел, и моё сердце болезненно сжалось. Но он же обещал вернуться, и я верила. Просто очень не хотелось терять его из вида. Откинувшись на спинку дивана, я перевела взгляд на огромное панорамное окно, бездумно глядя на огни ночного Нью-Йорка и думая, что мне не только эта фамилия показалась знакомой, но и внешность мужчины. Эти синие глаза, эта родинка над правым уголком губ казались почти родными. При этом я могла поклясться, что прежде никогда не встречала ни его самого, ни кого-то, похожего на него. Такого мужчину забыть невозможно.
Мужчину… не забудешь… А если не мужчину? Непонятно, откуда пришла эта мысль, но она меня зацепила. Если не мужчина, значит, кто? Женщина? Ребёнок? Кого-то он мне напоминал?
И фамилия такая знакомая, но голова совсем не соображала, мысли даже не ползали, они едва шевелились.
А пальцы у него такие прохладные, это так приятно…
С этой мыслью я провалилась в сон.
Часть 3. Загадки
Первое, что я увидела, открыв глаза, было лицо моего вчерашнего «похитителя». Мужчина смотрел на меня с лёгкой улыбкой, а в глазах его плескалась нежность.
— Форест! — воскликнула я, наконец-то отгадав вчерашнюю загадку. Да и загадку ли? Не будь я такой сонной, ответ пришёл бы в доли секунды. — Лилиан Форест! Ты похож на неё!
Выпалила и смутилась. Нельзя же вот так тыкать практически незнакомцу. Но это я на эмоциях.
— Скорее уж она на меня, — он улыбнулся так, что у меня сердце пропустило удар. — Я всё-таки старше. Лили — моя маленькая сестрёнка. Разреши представиться — Кевин Форест.
— Джезмин Паркер, — назвалась я в ответ. — Но можно просто Джеззи. Не Джесси!
— Джеззи, — Кевин улыбнулся ещё шире. — Ещё один прекрасный цветочек.
— Да, меня назвали в честь героини книги «Предсказанная дракону», мама ею просто зачитывалась. А потом и я тоже. Дождаться не могу, когда увижу драконов на большом экране, — говоря это, я сообразила, что лицо Кевина расположено как-то не так. Не под тем углом, словно я смотрю на него лёжа.
Ой, я же и правда лежу! Даже и не осознала этого, потрясённая новым открытием — передо мной не просто тот, кто неожиданно стал для меня самым дорогим человеком на свете, но и брат актрисы, сыгравшей в фильме, который я так ждала и мечтала увидеть. Невероятное совпадение!
Пытаясь осознать и уложить в голове всё произошедшее со мной за последние… а сколько часов? Сев, я огляделась и поняла, что просторный кабинет заливают лучи почти полуденного солнца. А я сижу на диване, прикрытая лёгким пледом, на мне форменные рубашка и юбка, а жилетка, бабочка и «диадема» лежат рядом на журнальном столике. Машинально схватившись за голову, я поняла, что волосы распущены — от сооружённого миссис Стэнли пучка ничего не осталось.
— Ты так сладко спала, я не хотел тебя будить, но во всём этом спать было бы неудобно, — Кевин, выпрямившись — до этого он сидел на корточках, потому и лицо его оказалось так близко от моего, — указал сначала на столик, потом на мои туфли, стоявшие возле дивана.
— Спасибо, — улыбнулась я, испытывая странное удовольствие от того, что обо мне кто-то позаботился. Когда ты третья из пяти детей, внимания от родителей достаётся не много.
— Проголодалась? — спросил мужчина, я прислушалась к себе и кивнула. В отличие от ночи, есть хотелось безумно. — Сейчас принесут… что-нибудь. А пока ты можешь переодеться и освежиться. Ванная комната там.
И мне указали сначала за незаметную дверь в стене, потом на стул с моими вещами — причём, здесь были и джинсы, свитер и рубашка, оставленные мною там, где я переодевалась в форму, и куртка, тёплые ботинки и сумка, оставшиеся в гардеробе. А я даже не вспомнила о вещах, даже о сумке, впрочем, мультибраслет был при мне, и, как указывал экран, никто моими поисками за прошедшие сутки не озаботился. Да и не должен был.
Приняв предложенную руку, чтобы подняться с очень мягкого для сидения и лежания, но неудобного для вставания дивана, я вновь обратила внимание, что она какая-то прохладная, словно её обладатель недавно подержал в ладони лёд или выходил на улицу без перчаток. Но я тут же забыла об этом, снова взглянув в его удивительные глаза. У Джезмин Кингсон, героини фильма, были такие же. Но я думала, что актриса носит цветные линзы. Но если у её брата такие, значит, и у неё настоящие. Поразительно! Как же режиссёр умудрился найти актрису с такими подходящими глазами?
Мы стояли так ещё какое-то время, глаза в глаза, рука в руке, а потом раздался стук в дверь, и мы оба вздрогнули и словно бы вынырнули из того уютного мирка, где были одни во всей вселенной.
— Ваш завтрак, мистер Форест, — послышалось из коридора.
Я вытянула пальцы из ладони Кевина и, схватив рубашку и джинсы, нырнула в дверь, за которой обнаружилась просторная ванная, оснащённая всеми ныне существующими удобствами. Я потратила лишь несколько минут, чтобы принять душ и высушить волосы, но этого времени стиральному агрегату хватило, чтобы вернуть мне моё бельё чистым и сухим.
Расчёска осталась в сумочке, поэтому я просто разобрала волосы пальцами, не решившись воспользоваться той, что лежала у зеркала, хотя я узнала разрекламированную полочку для ванной комнаты, на которой она лежала, реклама утверждала, что раз в несколько часов все лежащие на ней предметы подвергаются полной ионной очистке. Но я всё равно не решилась.
Потом я ещё какое-то время глядела на себя в зеркало, пытаясь понять, что же такого увидел во мне полубог Кевин, почему смотрел так восторженно, как на небесной красоты принцессу. Не найдя ответа, я отвернулась от зеркала и стала быстро одеваться, продолжая размышлять над этой загадкой.
У меня ведь самая обыкновенная, можно сказать, среднестатистическая внешность, не уродина, но и не красавица. Единственное, что у меня было по-настоящему красивым, это глаза, большие, зелёные, доставшиеся от прабабушки. Мне многие сокурсницы завидовали, а некоторые вообще не верили, что цвет — свой, настоящий, утверждали, что ношу цветные контактные линзы, словно я стала бы тратить деньги на такую ерунду.
В общем, глаза красивые, признаю. А в остальном — всё среднее. Вес, рост, фигура далеко не модельная, волосы — тёмно-каштановые, скучные. Мне подруги предлагали перекраситься в жгучую брюнетку, в последнее время это было писком моды, но я просто не видела в этом смысла. Так что, и цвет волос у меня был неинтересным. А может, именно такой и нравится Кевину, мало ли, у кого какие вкусы. Одно время блондинки были в моде, а лет двадцать назад все модницы ходили кто с розовыми, кто с голубыми или фиолетовыми волосами, у мамы остались снимки. Мода — вещь непостоянная.
Решила в итоге не пытаться гадать, а просто плыть по течению. Я плохо понимала, что происходит, но чувство, что всё правильно, и так и должно быть, меня не отпускало.
Кевин ждал меня в паре шагов от ванной комнаты, а стол для совещаний был заставлен тарелками, тарелочками и блюдами, а так же вазочками, креманками, чайничками, кувшинами, кофейниками, чашками, бокалами, чем-то ещё…
— А кто ещё будет завтракать? — растерялась я, глядя на всё это изобилие.
— Предполагалось, что только мы, но кто-нибудь из родственников обязательно заглянет, учитывая, что заказал я в разы меньше, чем нам принесли. Но пока мы вдвоём, — он снова улыбнулся так, что я забыла, как дышать.
Потом мы завтракали. И разговаривали. Кевину было интересно обо мне всё, как и мне о нём. Спустя недолгое время мы знали вкусовые пристрастия друг друга в еде, книгах, фильмах, музыке, он сказал, что у него огромная и очень дружная семья, я — что у меня она довольно большая, но совсем не дружная.
Как-то так вышло, что внимание мои родители уделяли в основном остальным детям — Кэсси, первенец, была очень талантлива и играла главные роли во всех школьных спектаклях, чем родители безумно гордились. У Рика была астма, что тоже требовало от родителей повышенной заботы и внимания, Дэнни с раннего детства была хулиганкой, родителей вызывали в школу едва ли не каждую неделю, а Джонни был младшим, и этим всё сказано. Даже сейчас, когда ему уже исполнилось тринадцать, он всё ещё был «маминым малышом». И только я была в меру послушной, в меру здоровой, абсолютно бесталанной и вообще средней. То есть, малозаметной.
Кевин мне посочувствовал и сказал, что он в семье тоже третий ребёнок, только из шести, и родители обожают всех шестерых и никогда не обделяли никого вниманием, ни в детстве, ни теперь, когда они все уже взрослые, а сёстры ещё и замужем. Но для папы они всё равно «ещё малышки», несмотря на то, что трое из четверых уже подарили ему внуков. А есть ещё брат и сестра по отцу, те ещё старше, но и за ними родители продолжают приглядывать.
Имена братьев и сестёр, которые называл Кевин, показались мне смутно знакомыми — это чувство постоянно преследовало меня со вчерашнего вечера, сплошное дежа-вю. Нет, сами имена были вполне распространёнными, но вот объединённые в группу… Я даже перестала жевать невероятно вкусный блинчик с малиновым джемом, пытаясь разгадать очередную загадку, и когда Кевин упомянул, что его старшие сёстры Кэти и Кристи — близнецы, я, наконец, поняла, ч