ухом:
— Милочка, можете собирать вещи. Ваше отчисление не за горами.
— Фёдор Валентинович, ну простите. Я не успела. Сами знаете, какие сейчас пробки.
— Разве это должно меня волновать?
— Нет, конечно. Это крайне непрофессионально с моей стороны.
— Правильно. Особенно для журналиста-международника. Как вы вообще умудрились поступить сюда?
Я молчу. Знаю, что спорить с ним бесполезно.
— Ах, да. Вы же учитесь на платном. Теперь вам всё можно. Поступать, если знаний не хватает. Хамить, когда хочется.
— Мне можно? — я не вытерпела незаслуженного оскорбления. — Да что вы знаете обо мне? Что вы можете знать, как это учиться в заброшенном городе, где нет никаких перспектив. Даже маленького шанса нет, чтобы поступить туда, где будет интересно.
— Могли бы в лингвистический ВУЗ поступать. И в своём городе.
— А кто их распределил, эти города? Как вы людей отбираете? По каким признакам? — всё, мои красные дни календаря сделали своё дело.
— Вас кто-то обидел сегодня?
— Да, мажор. Который имеет право жить в этом городе. И подпирать мою машину.
— Обязательно вам на машине добираться?
— Я сегодня была в восьми местах, на разных концах города. Я работаю. Думаете, могла везде успеть без машины?
— Завтра утром в восемь ноль-ноль в моём кабинете.
— Спасибо, Фёдор Валентинович, — вот от кого не ожидала, так не ожидала. — Я этого не забуду…
— А мне этого и не надо, я ничего не прошу взамен. Я просто выполняю свою работу.
Есть в жизни справедливость. Это я точно знаю. Не могло всё так плохо закончиться. На радостях заскочила в магазин, купила тортик и отправилась домой.
— Женька, ставь чайник, — бросила ключи на комод и сняла, наконец, многострадальные туфли.
Получу аванс, куплю кроссовки. Старые совсем развалились.
— Зачёт сдала?
— Нет.
— Ты что? — Женька выглянула из кухни и уставилась на меня. — Ты же вылетишь, Лерка?
— Завтра, он перенёс сам на завтра. Понимаешь? Сам!
— Нет. Я ничего не понимаю, — Женька точно ничего не догоняла.
Зачёт не сдан, а я веселюсь. Пришлось ей рассказать всё во всех подробностях.
— А он точно… — повела она подбородком в сторону входной двери.
— Не боись. Точно. Не найдёт он меня никогда. Но запомнит на всю жизнь, как однажды девочка из провинции дала ему отпор. А машин таких, как у меня, знаешь, сколько.
— Ну ты даёшь! А камеры?
— Нет там камер. Хрущ этот сносить будут на днях.
— Ну, смотри. Так что, получается, что Валерия Облепиха построила самого Фёдора?
— Получается, что так, — я нарезала торт и улыбалась.
— А завтра сдашь зачёт Фёдору?
— Ну конечно. Я всё знаю. Он же тогда на принцип пошёл. А сегодня что-то перещёлкнуло у него. Если бы не работа, то у меня вообще все пятёрки были бы в зачётке. Я ещё подумаю, может, пересдам ту тройку с прошлого семестра. И буду идти на красный диплом.
— Так ты маленько поделилась с ним своими проблемами. Вот он и уступил. Поговаривают, что он сам не местный. Вообще приехал из каких-то глухих мест. Но, как видишь, докторскую защитил. Лер, ты бы характер свой придерживала иногда. Как подумаю, чем могло всё закончиться сегодня.
— Ты про мажора? Забудь. Хотя…
— Что?
— Красавчик. Глаза, широкие плечи…
— Ладно, ладно. У тебя и так полно кавалеров. Нечего на мажоров смотреть. С ними счастья не построишь. Переспит, и выкинет.
— Это точно, — вздыхаю и иду расстилать диван.
Утром зачёт у меня был в кармане. В прямом смысле этого слова. Сейчас посижу на двух парах и отправлюсь корректировать статью для редакции.
До начала занятий оставалось минут двадцать. Решила, что закину куртку в машину. Судя по этому безоблачному небу, погода должна быть не хуже вчерашней.
Иду между машинами по территории нашего универа и на ходу, опустив взгляд в свою сумочку, достаю ключи. Делаю ещё несколько шагов и поднимаю голову.
— Ну, привет! — знакомый бархатный голос выбивает почву из-под моих ног. — Вот уж не ожидал встретить тебя здесь.
Глава 3
Так, спокойно. Здесь он точно мне ничего не сделает. Но как? Как он выследил меня?
— Ну, что молчим? — не стесняясь, скалит зубы: модный «фаянсовый унитаз» во рту.
Странно, что ещё без инкрустации бриллиантов. Сейчас это тоже модно. Особенно, когда не знаешь, куда засунуть незаработанные деньги.
Зубы-то скалит, а взгляд такой недобрый-недобрый. Ясно, пришёл за мной. Надо ему что-нибудь немедленно ответить, а то поймёт ещё, что я его боюсь.
Да. Боюсь. Никогда никого не боялась в жизни. Да в целом, всё всегда делала правильно, проблем ни с законом, ни с людьми не имела. До вчерашнего дня.
— Ты разве услышишь, что я хочу сказать? — с вызовом поднимаю гордо подбородок.
— А ты попробуй, — вижу, как его колючий взгляд меняется на заинтересованность.
— Ты должен извиниться за вчерашнее, — уверенно луплю я.
Вот тебе, глотай. И точно, он сглатывает, перед тем, как мне ответить. Я невольно улыбаюсь.
— Интересная постановка вопроса. Можно поинтересоваться, так на всякий случай, за что? — последние слова произнесены им с нажимом.
— Ты подпёр мою машину, не оставил номер телефона. Я опоздала по своим делам. Подвела людей. Понимаю, что тебе не известно слово «обязательность», но сделаю попытку. Вдруг ты нормальный. Это мне просто вчера показалось, что ты хам, — говорю, а сама наблюдаю, как у него меняется лицо. Пропускаю этот момент и продолжаю. — И ещё. Ты дрался со мной.
Скрещиваю руки на груди и всем видом показываю, что я права. А у самой поджилки трясутся. Я точно знаю, что он это просто так не оставит. Работая в известной газете, насмотрелась на подобные вещи. Такие люди очень мстительны. Что он захочет взамен, чтобы оставить меня в покое?
— Если здесь учишься, значит, не так глупа, как кажется на первый взгляд, — констатирует он мои обвинения.
— Ты, смотрю, самый умный, — кто меня вечно за язык тянет, ведь ясно — это мне надо просить прощения или искать другой способ, чтобы его ублажить, чтобы он просто отстал.
Судорожно перебираю в мыслях, что можно сделать в этой ситуации. И пока ещё не догадываюсь, что он приготовил для меня на десерт.
— Заткнись и слушай сюда. Если совсем не идиотка, — резко меняет он тон общения.
— Да иди ты! Сам такой. Дубина, — разворачиваюсь и ухожу.
Это вырвалось само собой. Раньше не замечала такого за собой. Да меня особо никто и не трогал никогда. В принципе, и в школе, и во дворе знали, что, если надо будет, то отпор дам любому.
Городок у нас маленький был, приходилось отвоёвывать свою территорию. В школе меня уважали даже старшеклассники. В нулевых ещё модно было заниматься боевыми единоборствами. Так что и физически противнику могло влететь от меня. Но, попробовать мне этого не удалось.
Так откуда сейчас у меня такая уверенность, что его трогать ни в коем случае нельзя. Надо срочно бежать. И боевые искусства здесь совсем не помогут…
— Стоять, — рявкает он таким голосом, что уже не только поджилки трясутся, но и внутренности завибрировали в унисон набирающего обороты сердца.
Останавливаюсь, но не поворачиваюсь к нему. Жду. Слышу тяжёлые шаги за спиной. Сердце бурно и нервно на них реагирует.
Жду, что он будет делать. Вокруг много людей. Некоторые прохожие уже с подозрением смотрят в нашу сторону. И я постоянно себе напоминаю, что работаю в газете. Что смогу поднять общественность, что сделаю ему плохую рекламу…
Только вот сомнения червячками точат мои внутренности. Да ему плевать на всё. У него власть, сила. И он, если понадобится, купит эту газету с потрохами и со всеми людишками. Похоже, я серьёзно влипла.
— Последний раз пропускаю мимо ушей твои умозаключения.
Так хочется съязвить, но благоразумно молчу. Он подходит совсем близко. Уже чувствую его дыхание на своём ухе.
— Слушай сюда, глупенькая овечка.
— Послушайте, вы же взрослый человек, — обретённое благоразумие быстро теряется от моей злости. — Поясните хоть, чем заслужила к себе такое отношение?
— Чем? И ты хочешь сказать, что не знаешь? — громко кричит мне в ухо.
Потом дёргает и разворачивает меня. Хватает за локти и сжимает.
— Долго будешь прикидываться? Я тебе не твои дружки, с которыми ты, видимо, привыкла себя так вести. А они — слюни пускать на тебя.
— Ты гораздо хуже.
— Заткнись, я сказал, — гнев настолько преобразил его лицо, что, казалось, он только что вернулся из преисподней.
— Молчу, — выкрикнула ему в лицо. — Я молчу и слушаю здесь! Как ты просил…
— Ты испортила мне машину.
— Я? — Делаю удивлённые глаза. — Что ты хочешь это на меня повесить? Я пойду сегодня в полицию.
— Да замолчишь ты, наконец, или нет, — он затряс меня как тряпочную куклу. — Ты поцарапала бампер. Хоть представляешь, сколько он стоит на эту машину?
— С чего ты взял, что это я? Сам поцарапал, а теперь на меня круглую сумму хочешь повесить.
— Слушай, кончай, а. Не прикидывайся последней идиоткой. У меня в машине ведётся видеонаблюдение. Показать, как ты вокруг бегала?
Это конец.
— Я отработаю, — быстро признаю своё поражение.
— Естественно, — довольно изрекает он. — И проценты заплатишь. За моё потраченное время. И нервы.
Отпускает меня. Долго что-то прикидывает в уме. Я за это время боюсь даже пошевелиться, чтобы зверя ещё больше не разъярить.
— Короче. К вечеру у меня на тебя будет полное досье. Где родилась, училась, с кем спала, уровень дохода и прочее. Но что-то мне подсказывает, что твоей зарплаты не хватит на ремонт моей машины.
— С чего ты взял?
— Ооо… Да ты себя в зеркало видела? Что за лохмотья на тебе?
И тут впервые от обиды мои глаза заблестели от первых слёз. Ёлки-палки, я последний раз плакала в школе, когда папа умер. А здесь этот лось, которому всё досталось по факту от рождения, стоит и меня унижает.
— Ты… Ты, — сжимаю кулаки. — Ты мажор. Циник, ты…