Нас встретили на входе, пристально осмотрели, задержав взгляд на мне, но едва оникс предъявил черную с золотом карту, тут же пропустили. Я внезапно поняла: если бы я была в своем наряде, взгляд длился бы дольше и стал намного более осуждающим. Может быть, и карта оникса не помогла бы? Или же с ним меня пустили бы даже в костюме для выступлений, в котором я танцевала в тот злополучный день?
– Зачем ты привел меня сюда? – поинтересовалась я, когда мы оказалась в холле.
Я чувствовала себя неловко и неуютно. Здесь все вопило о роскоши. Красивые женщины, плавно проплывающие мимо, – я даже не могла определить, кто они, люди или ониксы. Мужчины – вкусно пахнущие, дорого одетые. Даже девушки-официантки казались мне сейчас более ухоженными, чем я.
Если бы в мою жизнь не вмешалась война, я могла бы стать такой, как завсегдатаи этого места. Оттого смотреть на них сейчас было особенно больно. Я была тут чужой, и хотелось уйти. Но оникс провел меня дальше по широкому холлу с зеркалами в огромный зал. Вдоль стен, отделенные друг от друга декоративными перегородками, стояли столики, а в центре оставалось открытое пространство для танцев. Но мы пошли дальше и выше. Как выяснилось, на крышу, которая была закрыта огромным прозрачным куполом. Тут было невероятно красиво и тепло. Удивительное сочетание вечера под открытым небом и тепла закрытого помещения.
Здесь было меньше народа, и музыка звучала тише. Нас встретил худощавый молодой человек в белой рубашке и строгих черных брюках и проводил к столику, который располагался у самого бортика крыши.
Отсюда открывался удивительный вид на город. На извилистые улочки, на площади и сады. Я присела на стул и даже не взглянула на меню. Какой смыл? Пусть заказывает на свой вкус. Я все равно вряд ли смогу понять, что здесь предлагают. Оникс внимательно посмотрел на меня. Взял меню и спросил.
– Мясо или рыба?
Я пожала плечами.
– Пожалуй, рыба…
Можно было бы упереться и ответить «все равно», но я не видела смысла.
Мужчина задал еще несколько уточняющих вопросов и подозвал официанта, чтобы озвучить заказ.
– И все же… – Я не собиралась отступать. – Зачем ты привел меня в этом место? Чтобы унизить? Или похвастаться, что тебе все доступно? Тебе нравится меня унижать?
– Для девушки твоей профессии, Эва, – медленно начал он, – ты слишком эгоцентрична. Ты на все смотришь через призму себя. Предложил подвезти – значит, хочу утащить и надругаться. Подарил платье – значит, жду, что отблагодаришь за подарок. Привел в ресторан – чтобы унизить. На самом деле все значительно проще. Я ехал мимо, и мне не сложно было подкинуть тебя в дождь до дома. Твое платье неуместно в этом ресторане, поэтому я прислал то, в котором ты будешь смотреться здесь не хуже остальных. Это в моих интересах. Многие меня знают и не поймут, если моя спутница не будет подобающе одета. Зачем я привел тебя в этот ресторан? Все банально, Эва. Мне нравится, как здесь кормят.
Я смотрела на него и не знала, что сказать. Все происходящее со мной казалось нелепым сном. Может быть, он прав и я зациклена на себе? Ну так и он не лучше. Если я все же соглашусь… какую цену придется заплатить за этот год?
Я ведь буду зависеть от него и его капризов, а оникс – бескомпромиссный и властный. Слишком большой, слишком подавляюще-сильный. С совсем неаристократичной физиономией. Мужчина того типажа, который лучше смотрится в кожаной безрукавке, нежели в деловом костюме.
Но надо отдать ониксу должное: он научился носить с элегантной небрежностью и костюм. Черные полы пиджака распахнуты, ворот белой рубашки расстегнут и обнажает смуглую шею – на ней толстая цепочка, словно ошейник. Сильный подбородок, выразительный рот, глаза, от которых меня пробивает дрожь – именно они выдают его нечеловеческую сущность, – и короткая стрижка. На виске шрам, который спускается к скуле.
– Удовлетворила любопытство? – холодно поинтересовался он, стойко выдержав мой взгляд.
– Да… – Я слегка кивнула, понимая, что не могу представить себя в постели с ним. Более того, сама мысль вызывала панику, и к горлу подкатил комок.
– Ты готова обсудить контракт? – поинтересовался он и подвинул ко мне пачку листов.
– Нет… – прошептала дрожащими губами. – Я не хочу…
– Почему? – Оникс прищурился. Мой ответ пришелся ему не по нраву.
– Я боюсь. Боюсь того, что тогда может со мной произойти.
– Там есть пункт о недопустимости физических увечий, – невозмутимо отозвался он, не понимая, что делает только хуже.
Я все же открыла и начала читать – медленно, вдумчиво. Казалось, оникс учел почти все. И да, там был пункт про физические увечья. Точнее, о том, что я их не получу. С виду все было предельно ясно. Я соглашаюсь на год стать его любовницей, сопровождать его туда, куда он попросит, и тогда, когда он попросит. Никому не говорить о контракте и сексуально удовлетворять его желания. Я покраснела, когда прочитала перечень того, чего, возможно, от меня потребуют. Но тут не было ни одного пункта, который мог бы навредить мне.
– Здесь не указано обличье. А если вы решите взять меня, будучи в звериной форме? – поинтересовалась я. Говорить о таких вещах было неприятно. Вообще, вся ситуация была на редкость отвратительной.
– Тут указан пункт про увечья. Секс со зверем, безусловно, тебе их нанесет.
Я сглотнула и отложила договор. Руки дрожали.
– И все равно… этот договор… все это слишком попахивает ловушкой. Я не могу…
– Эва… – прищурившись, протянул он. – Тебе интересно, зачем все это? Я мог бы взять тебя еще там, в клубе. И возможно, ты, осознав перспективы, даже не сопротивлялась бы. Ведь так?
Я сдержанно кивнула, чувствуя, как начинают гореть щеки от этого разговора. Если бы он решил взять меня там, в клубе… Да, я бы не сильно сопротивлялась. Знала, что сопротивлением сделаешь себе только хуже. Нас предупреждали, что иногда такое происходит. Некоторые девочки нарывались специально, если видели, что клиент богат.
– Но я не обделен женским вниманием. Я привык к тому, что мне не отказывают и стараются ублажить. Зачем мне вяло сопротивляющаяся девица, мечтающая о том, чтобы все закончилось быстрее? – поинтересовался он, наклонившись через столик ближе ко мне. – Как бы ты ни сводила меня с ума, подобная перспектива убивает все желание. Мне нужно, чтобы ты хотела меня. Только в этом случае удовольствие будет стоить всех затрат.
– Я не могу этого обещать, – честно призналась я. – Я вас боюсь.
– Именно поэтому я хочу тебя на год. Этот год ты не будешь от меня бегать и постараешься сделать так, чтобы нам было хорошо вместе. Речь идет про постель. Я не думаю, будто между нами возможны отношения. Зверь – он тоже может ошибаться. И я верю в то, что он ошибся. За год и он насытится твоим телом, и отпустить тебя будет несложно.
– А если нет? Если он не насытится?
– Эва, мы с ним одно целое. Иногда его инстинкты срабатывают быстрее, чем мои, и он видит то, чего не замечаю я. Но поверь, мне – лично мне! – не нужна в качестве постоянной спутницы малообразованная танцовщица из пригорода. Ты хорошенькая, но вряд ли мы найдем точки соприкосновения где-то, кроме постели. Ты ненавидишь ониксов, я равнодушен к рыжим танцовщицам.
– Да, я ненавижу ониксов, – прошипела, глядя прямо ему в глаза. – Из-за того, что вы уничтожили мою семью, мой дом и мое будущее, я вынуждена была работать танцовщицей. Мне тоже всегда нравились светские леди, и я могла бы ею стать.
– История не знает сослагательного наклонения, – припечатал он. – И сейчас ты примешь мое предложение.
– А если нет? – бросила я с вызовом.
– Значит, ты глупее, чем я думаю. Ты готова наплевать на собственное будущее, на будущее сестры из-за глупых амбиций и гонора? Я ведь объяснил, что не буду брать тебя силой.
– Но я должна буду покориться и изобразить, что мне хорошо? Подписав договор, я подтверждаю, что готова разделить с вами постель.
– Изображать ничего не придется, Эва… – прошипел он. – И не думай, будто я не сумею перейти от пряника к кнуту. Я ведь могу и подождать. Я сделаю так, что ты не найдешь тут работу, а когда ты окажешься на грани отчаяния, без работы, денег, жилья, с сумасшедшей сестрой на руках, я повторю свое предложение. Но условия будут другими. Ты правда хочешь дождаться этого, Эва?
Я растерялась. Не знала, насколько оникс способен претворить свои угрозы в действие, но мне стало страшно.
Сдаваясь, я ответила:
– Я подпишу контракт только ради сестры.
– Ты подпишешь его ради себя, Эва, – парировал он. – И это единственно верное решение.
Понимая, что слезы сдержать не получится, я поставила росчерк, а оникс довольно добавил:
– Я никогда не стал бы намеренно портить тебе жизнь, Эва, но не отстал бы.
– Ненавижу тебя, мерзавец, – бросила я, осознав, что угрозы были просто угрозами.
– Знаю, – довольно ухмыльнулся он. – От этого только интереснее.
Сейчас, когда на столе уже лежал подписанный контракт, я испытывала странные чувства. Словно стояла на краю пропасти, и вот меня толкнули в спину. Мир застыл, я уже падаю, и изменить ничего нельзя, но все словно в замедленной съемке – прошлая жизнь, несбывшиеся мечты… А впереди только ветер и где-то далеко внизу – камни. Жуткое ощущение страха, опустошенности и смирения.
Есть не хотелось, улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо, – тоже. Я вообще не жаждала находиться в этом месте, но выбора не было. Уже пять минут я не принадлежала себе, а была игрушкой в лапах зверя.
Как ни странно, моя жизнь не перевернулась с ног на голову. Все так же медленно тянулось время в ожидании заказа, играла музыка и тихо переговаривались другие посетители. И это особенно удручало. Моя жизнь закончилась, а мир этого не заметил.
Я даже не обратила внимания на то, что сижу, словно восковая статуя, а по щекам катятся слезы. Зато оникс заметил и помрачнел.
– Неужели это самое плохое, что случалось в твоей жизни, Эва? – тихо поинтересовался он.