Хотя мы оба сопротивлялись тому, чтобы заводить детей, именно они, наверное, преподали нам величайший урок сострадания и осознанности в нашей жизни. Мы знаем одного буддийского учителя, который утверждает, что нужно добавить детей к «болезням, старости и смерти» – эти вещи, как считает традиция, являются проверкой нашей практики и вызовом для сердца. К слову, поэт Гэри Снайдер, человек с чистой душой, сказал, когда у него родился первый ребёнок, что иметь ребёнка – это как жить под одной крышей с дзен-буддийским учителем. Требуется всё ваше внимание, а также всё терпение и бескорыстие, на которые вы способны.
Трое наших детей сильно отличаются друг от друга. У каждого свой характер. У каждого свои предпочтения и предрассудки, приоритеты и цели. Хотя все они воспитывались в атмосфере медитации и работы, связанной со служением людям, каждый из них очень по-разному относится к этой «работе». Иногда их удручала наша «отрешённость». Они говорили, что мы не похожи на родителей их друзей. Они хотели, чтобы мы немного больше внимания уделяли одежде и жаловались, что мы «выглядим так, будто надели первое, что попалось под руку». Но когда мы спрашивали детей, хотят ли они, чтобы мы перестали заниматься медитацией или помогать людям, они стройным хором отвечали: «Нет!» Хотя они хотели, чтобы мы «не отличались от других», наша «необычность», похоже, как магнит, притягивала их друзей. У нас в доме можно было рассказать обо всём. И когда у кого-то возникали проблемы, о которых нельзя было поговорить с родителями, в первую очередь обращались к нам. Нам казалось, что наши дети тоже немного странные, и нам это нравилось. Иногда Возлюбленный тоже проявляется слегка необычно, но он всегда сохраняет своё великолепие.
На десятках семинаров мы спрашивали тысячи людей: «Кто из вас родился в своей семье?» – в семье, где вас хотели и заботились о вас, где вас поддерживали и слушали, в семье, которая благословляла вас даже в самых ваших индивидуалистических начинаниях, в которой любили и уважали своих членов, – и лишь небольшая горстка людей поднимали руки. Действительно, легче говорить о такой семье, чем быть ею, и мы всё ещё учимся этому. Однако во всех группах руки поднимали не более пяти процентов людей – это были те, кого не травмировали их семьи. В «Бхагавад-гите» говорится, что существо, жизнь которого была полна благой преданности и глубинного поиска, «будет рождено совершенными йогинами». Его родителями будут духовные адепты! Тогда любовь и мудрость становятся посредниками в любых проявлениях. К вам по-настоящему прислушиваются. Искренне заботятся о вас. Поддерживают на внутреннем пути. Так мало рук…
Здесь можно добавить, что именно стремление обрести настоящую семью иногда приводит нас в духовные сообщества. Часто в таком порыве создаются семьи близких по духу – они дают вдохновение душе и позволяют нам глубже приобщиться к целому. Впрочем, иногда такое желание обрести своё сообщество ведёт человека к недобросовестным учителям и сомнительным учениям, которые предлагают такую общность, где любой, кто не является частью сообщества, воспринимается как «иной». И тогда наша «семья» становится врагом их «семьи». Начинается священная война. Соперничество и унижение.
Когда мы осознали эту неприятную истину, состоящую в том, что многие покидают дом, чтобы найти свою настоящую семью, – уходят в мир, в котором почти нет целостности и в котором легко сбиться с пути, – мы рассказали об этом своим детям, поскольку знаем, что нести ответственность за свою жизнь – значит культивировать способность откликаться на происходящее, а не реагировать непроизвольно. Эта способность к ответу никак не связана с виной, скорее, это процесс развития нашей способности откликаться, быть полноценно живым и полностью присутствовать в настоящем. Мы всегда хотели вырваться из зависимости от бесконечных оправданий – как своих, так и наших детей. Мы всегда стремились разрушить заговор одинокого равнодушия, которым так восхищается этот мир, нищий в своей «успешности». Чтобы дети не довольствовались ничем, кроме своего истинного сердца. Мы стремились подняться над семейственностью малого ума: над фанатизмом, сексизмом, бесчувственностью, потаканием разрушительным склонностям, вошедшим в привычку, которые истощают нашу планету. Напротив, мы побуждали детей проявлять свободолюбие и щедрость, исследовать и экспериментировать, быть добрыми и находчивыми. Мы говорим детям, когда они видят несправедливость, чтобы они боролись – не проявляя насилия – за свои убеждения и доверяли своей прекрасной натуре.
Ох уж эти уроки воспитания! Только представьте себе реактивность нашего взаимодействия, когда мы пытались научить нашу дочь брать на себя ответственность и говорили: «Если тебе это по душе…», а она заканчивала за нас предложение: «То купи это!» Или, когда я вдруг забывал, что в ней тоже присутствует Возлюбленный, и продолжал действовать на автомате, начиная «читать лекции»; тогда Тара смотрела на меня и говорила, подмигнув: «Запиши это на кассету!» Да, вот и очередная возможность хорошенько расслабиться и отдаться на волю Возлюбленному.
Когда наш младший ребёнок, Ноа, как и полагается подростку, начал бунтовать, он отказался от «медитации и всего в этом духе». В юности мы с большой энергичностью и оригинальностью бунтовали против родителей, и нам трудно было представить, как он собирается «сделать» нас, как мы «делали» своих родителей. Как он собирается себя вести? Отрастит длинные волосы? Будет слушать рок-музыку так громко, чтобы все обратили внимание на его гормональную бурю? Мы поступали так же. Действительно, разве он мог сделать что-то, что могло бы нас удивить?
Но вот однажды наш сын, вернувшись домой из школы, продемонстрировал татуировку и совершенно сбил меня с ног. Он попал в самую точку – в область, где моя осознанность была крайне слаба, а предубеждения – сильны. Моя кнопка заела. Я был уверен, что он совершил ошибку. Он был уверен, что я ошибаюсь. Единственное, по поводу чего мы разумно соглашались, – что другой глубоко заблуждается.
Меня эта татуировка на какое-то время выбила из колеи, а вот Ондреа ни капли не переживала. Она просто продолжала видеть в Ноа Возлюбленного… пусть и с татуировкой. Он всего лишь пробовал свои творческие силы, и чтобы всей душой это почувствовать, мне пришлось освободиться от многочисленных предрассудков прошлого и религиозных заблуждений.
Поскольку мы не изменили своего изначального настроя, когда сын пришёл домой с татуировкой (затем у него появились и другие), мы сохранили открытость сердца, не стали потворствовать стремлению малого ума изменять другого человека. Напротив, мы поддержали сына в его увлечении, стали беседовать с ним о восточном, в особенности о японском, искусстве татуировки, вместе с ним стали читать о необычайной эстетике азиатских татуировок и изучать эту тему. Постепенно он увлёкся «восточными вещами». Когда в колледже он посещал занятия по японской культуре, у него возникло спонтанное увлечение этой темой, и теперь, спустя несколько лет, он время от времени задумывается о том, чтобы «поехать в Таиланд и стать буддийским монахом». Тем временем он увлекается акупунктурой и медитацией. С каждым днём он совершенствуется в своей практике: в практике, к которой он пришёл самостоятельно, опираясь исключительно на себя. Это его практика, а не практика его родителей.
Татуировка Ноа стала для нас превосходным уроком, благодаря которому мы стали принимать свою беспомощность.
В данный момент каждый из наших детей идёт к Возлюбленному своим весьма своеобразным путём. Один из них выбрал медитацию и служение людям. Другой реализует это стремление в невероятных актах щедрости и преданности своим друзьям. А наша дочь в её неустанном поиске себя и любимого человека «никогда не останавливается». Каждый из них по-своему проявляет удивительные душевные дарования. Каждый совершенен – в рамках своего процесса. Дети учат нас тому, что мы – не центр Вселенной, а всего лишь души, стремящиеся обрести Возлюбленного.
26Целостная семья
Когда мы поженились, моему сыну было семь лет, дочери – девять, а сыну Ондреа – одиннадцать лет. До этого, на протяжении пяти лет, я большую часть времени был родителем-одиночкой. Ондреа одна воспитывала ребёнка одиннадцать лет. Образование единой семьи было сопряжено со страхом и радостью, ожиданиями и разочарованиями, гневом и любовью. Соединение в одну семью – это ещё одна форма триангуляции. Каждая личность поднимается до семьи как целого. Но когда соединяются две семьи, может возникать сложная смесь антипатий и влечений. (Безусловно, такие энергии проявляются во всех отношениях, но в случае слияния семей они часто очевидны с самого начала). Между каждым родителем и ребёнком, как и внутри каждой пары, формируется уникальная связь. Каждый обладает своей валентностью. Валентность – термин, используемый в химии для обозначения «возможностей соединения» любых двух элементов. Валентность – это мера способности к соединению. Если говорить точнее, это показатель, который выражает открытость внешнего кольца любого атома к соединению с другим атомом. Когда речь идёт о личности – это способность выходить за пределы «отвердевшего внешнего кольца мыслей», за которое отвечает малый ум. Это способность к расширению. Это «химия», которую с давних пор называют «встречей сердец». Это способность на уровне частиц объединять индивидуальные элементы в целое новое вещество.
Каждый родитель и ребёнок находят точки валентности, в которых глубоко прорастают корни их взаимосвязи друг с другом. У каждого своя формула связи. Однако, когда две семьи соединяются в одну, может случиться так, что у них будут совсем разные показатели валентности. Если два человека – неважно, взрослые это или дети, – проявляют одинаковые склонности ума, сходные привязанности, характерные для их личности и темперамента, то между ними, скорее, возникнет вооружённое столкновение, чем идеальная гармония. Тем не менее, если один стремится быть открытым к неприятию другого, возможно, между ними произойдёт контакт, опыт взаимо-бытия, в котором двое соединяются и формируют треугольник ради будущего роста и исцеления. Валентность – это «коэффициент привязанности», способность воспринимать чужой ум на уровне сердца.