Когда мы с милосердным вниманием созерцаем неявные движения чужого тела, внезапную неловкость движений, слегка усиленный изгиб шеи, определённый наклон головы, окраску кожи, напряжение около губ, положение рук и ног – в процессе изменения телесных поз и состояний ума, наше сердце начинает воспринимать внутренний процесс другого.
Обретая единство с собой и другими, мы начинаем замечать, что спонтанно и беспричинно совершаем добрые поступки, а ум и сердце начинают вращаться друг вокруг друга, и мы начинаем прикасаться к близким с нежностью, искренне улыбаться; готовить с душой, укачивать на руках ребёнка, успокаивать брата – наше сердце открыто. С любовью мы моем посуду, чиним двигатель, проживаем жизнь.
Когда возлюбленный становится субъектом вашего сердца и больше не является всего лишь объектом в уме, вы настраиваетесь на его тонкие проявления, которых прежде не замечали, с неусыпной чуткостью созерцая его дыхание, начиная чувствовать его дыхание как своё собственное. Вы созерцаете, как дыхание свободно течёт, меняя качество в зависимости от эмоций. Когда вы во всей полноте начнёте переживать чужое дыхание, стараясь ощутить движение внутри этого потока тела / ума, вы сможете многое рассказать об этом человеке. Если дыхание другого станет для вас таким же знакомым, как собственное, ваше сердце сможет соприкасаться с этим человеком на самых разных уровнях.
Созерцание переменчивых содержаний внутреннего процесса в сознании каждого из партнёров – ключ к переживанию простора, вмещающего в себя эти содержания, который мы, с позиции исследователя сознания, могли бы назвать «пустотой»; а с позиции религиозного человека – «священным». В отношениях, где два эти пути совпадают, – ум выражает этот простор, прислушиваясь к сердцу, как «священную пустоту». Эта «пустота Абсолютного» – сущность Возлюбленного.
43Немного мыслей о мышлении
Несколько лет тому назад спустя пару недель после того, как я приступил к длительной медитативной практике, мой обыденный ум стал навязывать свои проявления с их паттернами прошлого. Ум снова и снова повторял одну и ту же фразу. Он не мог угомониться. Он не останавливался. Впрочем, неприятнее всего было то, что этой надоедливой фразой была строчка из песни Боба Дилана. Мой ум напоминал испорченную пластинку, которую заело на словах «Не задумывайся. Всё в порядке!» («Don’t think twice. It’s all right!»), и в этом была доля иронии. Казалось, я нахожусь в полной тьме. Из-за моего сопротивления беспокойство усиливалось. Я хотел покончить с этим. Моё стремление подпитывало это состояние. Оно длилось часами. Измученный сопротивлением и самобичеванием, я обратился к своему учителю, умоляя его дать мне какую-то технику, которая позволит избавиться от этих непрерывных повторений. Однако он не предложил никакого решения проблемы, посоветовав мне вернуться к практике, со словами: «Если ты не в силах вынести скуку, ты не способен медитировать!»
Фриц Перлс говорил, что скука – это просто недостаточная внимательность; вспомнив об этом, я стал сосредоточиваться на сознании сопротивления, на самой скуке. Вообще, открываться скуке оказалось увлекательно и совершенно не скучно, и это помогло мне многое узнать о целительной силе сосредоточенного внимания. Затем сердце прошептало, обращаясь к уму: «Ты можешь задумываться. Ничего страшного. Просто задумывайся сознательно».
Человек не способен медитировать, если он не в силах выносить скуку; подобным образом, как оказалось, он не способен создавать прочные сознательные отношения с другим, если не умеет иногда ощущать себя неудовлетворённым.
Или не услышанным.
Или быть причиной чужой печали.
Или находиться в смятении.
Или переживать оскорбление.
Или скучать.
Или чувствовать стыд.
Или принимать чужое прощение.
Трудно поддерживать связь с другим, если вы не способны выносить первый наплыв ментальных состояний, будь то страх или экстаз.
Или бесстрашно осознавать темноту.
Или сохранять непреклонность перед лицом неопределённости.
Или любить другого больше, чем себя, – эта способность, которая в случае созависимости ведёт к подавлению себя, в благотворном союзе даёт освобождение и ощущение безграничности.
Или посредством «триангуляции» подниматься от своей правды к Истине.
Или хорошо проводить неудачный день.
Или позволить другому хранить вас в своей душе в такой чистоте, чтобы эта любовь рассеяла ваше негативное представление о себе.
Или разрешить Нарциссу немного поиграть – с Возлюбленным.
Однако в нашей душе присутствует некое чувство «неполноценности», которое убеждает нас, будто мы недостойны участвовать в такой игре. Словно тот человек, которой однажды пришёл к Махараджи и попросил того помочь ему избавиться от «великой нечистоты», мы не верим в свои возможности и дарования. Махараджи смерил этого человека долгим взглядом, затем стал ходить вокруг него, трогая его за живот, заглядывая ему под волосы, кружа вокруг него, тыкая в него пальцем, заглядывая ему в рот, и наконец со смехом сказал: «Я не вижу в тебе никакой нечистоты». Именно такое великодушие учит нас, что нет нужды в оценивании, – только в принятии. Продолжительное общение с человеком, сердце которого всегда сохраняет открытость и нигде не видит нечистоты, позволяет развиться нашему умению любить. Когда вы позволяете другому любить вас настолько сильно, вы сами учитесь любви.
Именно опыт такой безмерной безусловной любви позволяет уму раскрыться, и тогда милосердие и внимание становятся естественными, как и дыхание. Когда мы видим то, что находится за пределами нашей воображаемой самости, воображаемые загрязнения растворяются в бескрайнем совершенстве, поднимающемся над поверхностными противоречиями. Когда вы позволяете настолько любить себя, вы, можно сказать, обретаете Божественное видение. Недоверие отступает. Даже младенческая паранойя стихает. Мы наконец соединяемся в единстве сердца. Сбываются наши самые безумные мечты. Совместное восхождение продолжается.
В каждом из нас – Адам и Ева, которые покидают Эдем в поисках той сущностной энергии, которая наполняет жизнью всякое сознание, всякий электрон, всякую далёкую звезду. Скорее, они стремятся узнать сущность рая, а не его образ.
Любовь выводит ум за пределы его собственной самости. Любовь преобразует привязанности малого ума в верность большого ума. Малый ум постоянно подыскивает себе «что-нибудь по размеру», а большому уму впору всё.
Благодаря такой любви у Нарцисса появляется то безопасное пространство, в котором – как он думает – он нуждается, чтобы «выйти из вечного холода» своего тщательно оберегаемого одиночества… Бесстрастно, непрерывно и с открытым сердцем мы созерцаем игру света и тени. Образы ума возникают и исчезают, всё, что есть, присутствует в пространстве милосердия и сознавания.
Часть VСонастройка
44Сравнивающий ум
Проявление ума, которое влечётся к сравнению, называется сравнивающим умом. Сравнивающий ум никогда не позволяет нам быть. Сравнивающий ум оценивает. Такой ум выражает наше стремление воспринимать и передавать другим противоречивые установки, приводящие сознание в состояние хаоса. А также по-разному взаимодействовать с миром с этих различных позиций. Он порождает смятение.
Сравнивающий ум склонен к жалобам. Слишком много! Слишком мало! Нарцисс не знает и не помнит, чего он хочет. Он знает лишь, чего не хочет. И ему нравятся только блестящие вещи, которые позволяют ему оценить своё отражение. Если он не может погрузиться в вещь, раствориться в ней, она просто никак его не затронет. Впрочем, несомненно одно: то, что он принимает за воду, – на самом деле огонь.
В буддизме считается, что невежество состоит в том, чтобы думать, что вы – это только ваши мысли. Верить, что вы являетесь лишь обусловленным умом и телом. Забывать о целостности Вселенной. Терять широту контекста. Сравнивать себя только с тем, что вы думали в прошлом. Быть собственной обусловленностью и не слышать мощного звучания своей великой природы.
С точки зрения сравнивающего ума в другом полушарии мозга «трава всегда зеленее». Он никогда не бывает удовлетворён. Это желание, разбивающее единое мгновение на множество малопривлекательных возможностей. Сравнивающий ум ограничивает нас. Он разделяет безграничность на Я и другого, на принятие и отвержение, любовь и ненависть, мир и войну.
Сравнивающий ум жадно стремится к справедливости и часто чувствует, что его обошли стороной. Он – тот, кто проводит ревизию наших нерешённых проблем.
Такой ум воображает, будто вот-вот что-то изменится к лучшему. Его влечёт к себе следующий миг. Он редко присутствует в настоящем.
Сравнивающий ум – наркотик перфекциониста. Он мешает нам видеть истину во всей её полноте. Он неспособен замечать совершенство.
Если мы неспособны видеть совершенство в этом мгновении, здесь и сейчас, то по какой причине мы думаем, что сможем обнаружить его в будущем? Каждый момент – идеальная возможность обнаружить великолепие реальности в её непрерывном изменении, в безграничности – всегда открытой, вечно сияющей.
Когда мы исследуем презрение к себе, это ядро перфекционизма, мы перестаём воспринимать сравнивающий ум в качестве умудрённого опытом наставника. Он отдаляет от нас благодать. Он не позволяет нам подняться над осуждением и отрицанием своего совершенства. На самом деле избавление от пут сравнивающего ума приносит огромную радость и понимание.
Именно так мы с Ондреа обнаружили, что идеальные отношения возникают не тогда, когда находишь «идеального человека», но когда встречаешь того, кто идеально подходит именно тебе. Ни один из нас не совершенен, но друг для друга мы совершенны.
Когда же этот сравнивающий ум, в состоянии бессилия или осознанности, сообщает об очевидных привязанностях или «несовершенствах» другого, мы всего лишь созерцаем ум с открытым сердцем, подобно бабушке, сидящей у колыбели болеющего младенца. Бабушка нежно гладит ребёнка по лбу и поёт ему ласковую колыбельную.