Возможно, именно в силу самовлюблённости человеческого ума – который не может оторвать взор от своего отражения и увидеть волшебных зверей, что в сумерках собираются у чистых вод, чтобы утолить жажду, – формы отклика, которые прекращают непонимание и насилие, не закрепились в наших генах, в отличие от некоторых видов животных.
Стоило нам осознать, что отклик обладает удивительной способностью удерживать нас в текущей ситуации взаимодействия, как мы пустились в эксперименты. Мы стали намеренно освобождать пространство для проявления таких жестов. Нашей целью было развить в себе способность замечать любые изменения в настоящем как предсказуемые, поэтому мы стали выполнять упражнения (или баловаться с ними?), где нужно сидеть и смотреть друг другу в глаза. В первое время мы брали за основу технику парной медитации на раскрытии сердца, и вскоре «совместное пространство» стало частью нашей повседневной жизни. Всякий раз, когда в течение дня наши взгляды встречались, мы полностью откладывали все дела, если только не занимались выполнением какой-то срочной задачи, и «растворялись» в глазах друг друга. Когда мы ухаживали за комнатными растениями, гуляли в лесу, смотрели телевизор и один из нас смотрел на другого, на мгновение встречаясь с ним взглядом, мы полностью погружались в это открытое пространство. Так мы учились постоянно быть доступными друг для друга. Взгляд перестал быть пропастью, разделяющей сердца, но стал пространством, в котором мы встречались. Если я мыл посуду, а Ондреа занималась уборкой и наши глаза встречались, мы на несколько минут погружались в это состояние, отбрасывая любые неотложные дела, которые мы могли считать более важными, чем этот неповторимый миг, – и пылесос продолжал гудеть, а с тарелок стекала мыльная пена. Затем мы выходили из этого упражнения, которое позволяло нам выйти за свои пределы, – наши глаза снова увлажнялись, мы спокойно моргали, улыбались и возвращались к оставленным делам. В этой практике не нужно настырно смотреть друг на друга, ожесточённо вперив немигающий взгляд, нужно просто спокойно встречаться глазами, следуя интуиции момента. И плавно завершать это упражнение, подмигивая партнёру, когда почувствуете желание. Такая готовность оставлять свои дела и полностью посвящать своё внимание другому, позволяя ему полноценно соприкасаться со мной, послужила очень прочной / безграничной основой для телесного и словесного общения, ещё более тонкого.
Когда мы только приступили к этой практике, несколько раз в день глядя друг другу в глаза, нам с ужасающей очевидностью открылось, как много эгоцентризма мы вкладываем в своё желание быть увиденными, и как мало на самом деле воспринимаем. По меньшей мере, мы хотели, чтобы другой увидел лишь какую-то часть нас, всё ещё отсеивая в голове всё, что могло бы – к нашему ужасу – выдать наши тайные мысли. Отдельный ум, жаждущий признания, постепенно растворялся. Спокойные взгляды встречались в пространстве большого ума.
Когда мы научились легко входить в «пространство», у нас стали вырабатываться различные формы отклика. Если кто-то из нас проваливался в «автоматизм», разговаривая рядом с другим, возникали определённые тонкие движения, которые очищали пространство, – кто-то из нас прикасался к области сердца или поднимал два пальца в знак примирения. Иногда мы рисовали в воздухе взмахом руки дзен-буддийский круг – он символизировал нашу готовность отпускать, готовность переживать целостность.
Отклик – альтернатива реагированию. Он часто указывает на переход из малого ума в большой ум. Он взращивает в нас уверенность в своей способности отпускать и принимать. Он представляет глубинные уровни общения, уникальные в каждых отношениях.
Отклик формирует тонкие гармоничные связи, которые обогащают безвоздушное пространство между сердцами. Благодаря этим жестам, позволяющим нам осознать уровень отчуждённого пустословия, которое, как мы слишком хорошо знаем, способно разобщать, мы поднимаемся над прошлыми реакциями. Когда мы чувствуем, что другой закрывается – хмурит лоб, сжимает челюсти, напрягает живот, отстранённо смотрит, можно расслабиться, легко улыбнуться и показать открытые ладони. Проявить уважение к силе невысказанного, которое может изгонять страх любовью, бессердечность – величием сердца.
Конечно, в нашей культуре, более привычной к реагированию, чем к отклику, существует несколько традиционных жестов, которые ум интерпретирует как вызов или угрозу, но с точки зрения сердца они являются лишь болезненным расхождением на уровне ума. Действительно, дети показывают друг другу язык, чтобы выразить презрение. Став взрослыми, мы добавляем в этот жест дуновение ветра кармы, и тогда с нашего языка, символически высунутого, слетает несколько отборных оскорблений. Такие моменты, сигнализирующие о страдании, позволяют осознать, что можно поступить иначе: склонить голову, поднять ладони в знак благодарности, протянуть руки в жесте похвалы, положить голову на плечо возлюбленному.
Способность откликаться приводит к изменению приоритетов, которое можно проиллюстрировать историей, рассказанной нам одним человеком: однажды он шёл с другом по улицам Таоса, и тут мимо промчалась машина с подростками-хулиганами, которые показали им средний палец. Наш знакомый рассказывает, что заметил, как его живот напрягся, – реакция старого ума. Но его друг расслабился и проговорил вслед уносящейся машине: «К Единому!» Он выработал новый отклик на старые стимулы. Он радовался, трансформируя свой страх.
Когда мы возвращались жить в лес, чтобы продолжить этот эксперимент над отношениями, который превратился в образ жизни, мы подумали, что нашей собаке будет приятно подружиться с волком. Определённо, такого друга хотелось иметь и нам, поэтому мы завели волчицу. Прошло всего несколько дней, а мы уже были совершенно очарованы твёрдым взглядом её янтарных глаз и поразительной общительностью. Она, без сомнения, была самым умным и чувствительным животным, которое мы знали. И она научила нас выть. Иногда по вечерам мы с Ондреа вместе с тремя нашими собаками и волчицей Эмми сидели на заднем крыльце дома, подняв голову к сияющему небу, и выли на луну. Души, сплетающиеся в песне, озаряли собой небо. Наша ночная песня сливалась с сияющим гулом звёзд, и ночь становилась как никогда нежна. Тогда мы чувствовали себя одной семьёй – не меньше, чем когда-либо прежде. Волчица научила нас выть на благо всех чувствующих существ.
В последующие годы на семинарах мы перестали предлагать людям всей группой кричать, чтобы открыться горю. В этом несчастном мире и так достаточно криков. Вместо этого мы предлагаем участникам выть, чтобы выразить это глубинное стремление к любовному взаимодействию – в нежной песне настоящего.
Вой стал откликом, который в некоторых случаях, как нам кажется, незаменим. Он способен выражать как глубочайшую тоску, так и величайшую радость. Как мы откликаемся на счастье близких людей слезами сочувственной радости, так мы откликаемся на смерть или несчастье тех, кого любим, – долгим воем.
Когда к нам на неделю приезжают дети, в первые дни мы воем вместе с ними: ничто так хорошо не восстанавливает семейные связи. В семье, где вместе воют, обычно не рычат друг на друга. Если кто-то из наших детей слышит, что мы включили музыку, которая ему не по душе, или старую комедию, в его вое из соседней комнаты смешивается мягкое неодобрение и глубокая любовь. К слову, много лет назад, когда один из наших сыновей только поступил в колледж, однажды он пришёл домой с кольцом в носу. Когда мы с Ондреа увидели тонкую золотую серьгу в одной из его ноздрей, которая, как он, конечно, надеялся, вызовет бурную реакцию, вместо того, чтобы реагировать, мы завыли. Мы повыли немного и больше не касались этой темы. Однако в следующие дни, когда мы ходили по дому и видели кольцо в его носу, мы начинали выть. Через десять дней кольцо исчезло. Через месяц отверстие в ноздре полностью зажило – и исчезло мимолётное стремление ума создавать вокруг себя шум. Спустя пару месяцев я спросил его, что стало с кольцом у него в носу, и он просто улыбнулся, склонил назад голову, завыл, а потом крепко обнял меня.
Рассказывая (весьма поверхностно) о нашей страстной любви к волкам и о том, чему научил нас их прекрасный ум и невероятная доброта, я вспомнил, как отреагировал на один подарок друга – он прислал нам книгу Клариссы Пинколы Эстес «Бегущая с волками». Когда я вспомнил силуэт Ондреа, бегущей по скалам за нашим домом, – у её ног вертелись собаки, а неподалёку бежала волчица, я сразу же подумал, что эта книга о ней. И в некотором смысле это действительно так.
Когда в отношениях вырабатываются несколько простых форм отклика – инструментов, улучшающих общение, они органично включаются в живую динамику отношений, изменяясь со временем. В течение нескольких месяцев ваша открытость и готовность слушать может обозначаться определённым сигналом, скажем, прикосновением к сердцу. В другое время этот же смысл выражается «жестом целостности», когда вы соединяете большой и указательный палец руки так, чтобы образовался идеальный круг. Жесты, которые символизируют принятие, гнев, страх или смятение, могут меняться с годами, развиваясь по мере того, как каждый из вас учится всё более и более тонко воспринимать процесс общения. В этом процессе, когда вы начинаете улавливать даже невербальные сигналы, формируется «язык знаков сердца», который делает связь гораздо более глубокой.
Простые жесты, которые поначалу используются лишь для прояснения ситуации, постепенно формируют тонкий многоуровневый язык, который может вызывать смех или слёзы даже у человека, находящегося в другом конце комнаты.
Поскольку каждые отношения – неповторимы, в каждом случае требуется особый отклик. Поскольку все отношения похожи между собой, любой отклик, проникающий в душу, ведёт к пробуждению.
Отклик формируется в соответствии с уникальными особенностями ваших отношений и характера. Спокойно и уверенно экспериментируйте в поисках пространства, где отношения смогут беспрепятственно развиваться. Откликайтесь, сталкиваясь с препятствиями и реагированием. Завывая, взывайте к Возлюбленному в священном рондо человечества.