Солдаты отмечали, что при отсутствии внешнего сигнализирования о переносе огня миномётов противника с обороняемой позиции (радио, стрельба из оружия поддержки с вынесенных позиций определённым образом и т. п.) очень велик риск оказаться запертым в блиндажах заскочившей в окоп пехотой противника. Когда нет схемы противодействия сверхблизкому сближению противника под миномётным прикрытием (или при её непонимании личным составом), в неустойчивых подразделениях могут быть случаи отхода с позиций.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ. Как ранее отмечалось в п.4 отчёта № 4, цели для ведения оборонительного стрелкового боя могут не появиться ранее чем за несколько десятков метров (20–50 м) до обороняемого окопа. Стрельбе на дистанции 100 м и более просто может не быть места. Здесь приведён ещё один пример такой ситуации.
2. Для захода в населённый пункт сельского типа нашими войсками использовалась следующая схема. Изначально по направлению к населённому пункту выдвигались пара танков. Противник начинал активно обстреливать эти танки, тем самым они отвлекали на себя внимание корректировщиков артиллерии противника. Пользуясь этим, 4 наши БМП на полной скорости заскакивали в населённый пункт и высаживали десант. После высадки десанта БМП разворачивались и уезжали. Затем отходили танки.
3. При использовании БПЛА в зоне действия относительно слабого сигнала РЭБ противника, когда возможность передачи сигнала на свой БПЛА сохраняется, но БПЛА бесконтрольно смещается в сторону, использовалась следующая схема взаимодействия с танками, ведущими огонь с закрытых огневых позиций. После выстрела из танка на период полёта танкового снаряда (14 секунд) камера БПЛА направлялась вниз для удержания БПЛА в желаемой точке по рисунку местности. За несколько секунд до ожидаемого прилёта снаряда камера БПЛА поднималась для наблюдения за зоной ожидаемого прилёта танкового снаряда. После передачи корректировки камера вновь опускалась вниз для удержания БПЛА на месте по контролю рисунка местности.
4. Отмечалось использование следующей схемы организации ведения наступательных действий ВСУ. Первые 1–3 дня огонь по участку будущих действий не ведётся вообще, предположительно чтобы наши военнослужащие начали вести себя беспечно и выдали своими передвижениями свои позиции. Затем 2–6 дней ведутся интенсивные обстрелы этого участка с периодическими атаками отдельных малых групп с разных направлений. Как только какой-нибудь из групп удаётся закрепиться на одном из участков нашей оборонительной позиции в лесополосе, к этому участку начинается переброска подкреплений, чтобы расширять захваченный «плацдарм» в лесополосе.
5. Во время нашего наступления зимой 2022–2023 года использовалась схема движения малых колонн бронетехники по 3–4 машины с передовой машиной, оборудованной колейным минным тралом. Проблему движения через минные поля это не решило, так как противник периодически устанавливал противотанковые мины по схеме «бургер». То есть на глубине заведомо ниже зоны захвата минного трала устанавливалась одна мина, а над ней — другая. Даже в случае выглубления верхней мины тралом танк подрывался на мине, установленной более глубоко. Трудности также вызывало то, что колейный минный трал только смещает противотанковые мины с колеи. Соответственно, после подрыва или иного выведения из строя передней машины следующие за ней танки не могут безопасно съехать с колеи. Мины продолжают лежать по бокам от неё. Колонна получается блокированной на минном поле. В день этого наступления из-за подрывов на минах ни одна из малых бронеколонн не смогла пробиться через полосу минных полей ВСУ.
6. Танкисты отмечают, что пехота не знает особенностей использования танков в бою. Танки в условиях СВО зачастую работают по схеме краткосрочных выездов: выехал на позицию, сделал заданное количество выстрелов, уехал в укрытие для перезарядки. Движение танков назад зачастую воспринимается пехотой, с которой не проводились соответствующие занятия, как сигнал к общему отступлению/отказу от атаки. В результате огневым поражением, нанесённым противнику танковым обстрелом, пехота не пользуется. Интуитивно считается, что танк должен быть физически рядом с пехотой.
7. Отмечено, что во время наступления РЭБ против наших БПЛА ВСУ не используют, чтобы дать возможность летать украинским БПЛА.
8. Операторы БПЛА отмечают, что, как правило, начало работы РЭБ противника против управляемого БПЛА можно понять по поведению аппарата (ухудшение качества изображения, рыскание получаемого изображения вверх-вниз и т. п.). Если уловить этот момент, то можно успеть сделать противоРЭБный манёвр. Примером такого манёвра является уход с рабочей высоты 200–300 м на высоту 80 метров. Если и это не помогает, то БПЛА можно опустить до 2 метров и вывести на такой высоте в нужную зону. Как правило, при опускании аппарата до высоты в 2 метра подавление сигнала РЭБ противника заканчивается.
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ. Желательно при обучении операторов БПЛА видеозаписи моментов начала работы РЭБ против БПЛА показывать обучаемым.
Поднятие БПЛА в небо в нескольких сотнях метрах от точки запуска после вывода аппарата в точку подъёма на малой высоте в несколько метров является стандартной практикой для избежания засечки противником местонахождения оператора. Привязывание БПЛА рыболовной леской при запуске не используется.
10. При обсуждении вопроса о необходимости ответвлений окопов — усов, выходящих в открытое поле, при устройстве оборонительных позиций, перегораживающих лесопосадки, ряд военнослужащих высказывал возражения. Такие ответвления, с их слов, легко обнаруживаются с БПЛА. Нахождение в этих ответвлениях будет, с их точки зрения, связано с большим риском поражения. Эти военнослужащие высказывались за минирование участков открытой местности вне лесополос. На практике они взводили противопехотные мины и забрасывали их в траву на поле, примыкающем к лесопосадке. С их слов, так удалось сорвать ночную вылазку ВСУ — один из атакующих подорвался, после чего по прилегающему полю был открыт интенсивный огонь из стрелкового оружия.
11. Отмечается, что после подачи по радиосети сигнала о раненом тропа эвакуации раненых начинает интенсивно обстреливаться противником. В лесополосах такой путь предсказуем, и он зачастую единственный.
12. Использование в наступлении как ВСУ, так и нашими войсками малых колонн по 3–4 машины (в начале контрнаступления в июне 2023 года ВСУ собирали колонных по 7–8 машин) военнослужащие объясняют отсутствием стандартных оборонительных позиций. Позиции в лесополосах очень разрежены. Заявляется, что использование стандартных плотностей в наступлении представляется явно избыточным.
13. Обычной тактикой использования танков в населённом пункте сельского типа является обстрел всех потенциальных позиций противника без захода в населённый пункт. Для такого обстрела используется, как правило, пара танков. Танки внутрь населённого пункта не вводятся.
14. Дроны-камикадзе могут следовать какое-то время за уезжающей с переднего края техникой в расчёте на то, что она приведёт оператора к месту нахождения укрытия, хранения боеприпасов, топлива и т. п. Помимо удара по обнаруженной технике, таким образом выясняются цели для последующих ударов.
15. Вывод техники и пехоты на рубеж безопасного удаления от разрывов снарядов своей артиллерии («прижимание к разрывам снарядов») как тактический приём не используется. Это объясняют тем, что возможны недолёты и, соответственно, поражение своих войск на дистанциях намного больших, чем установленные уставом дистанции рубежа безопасного удаления (200 м — танки, 300 м — БМП/БТР, 400 м — пехота в полный рост).
Отчёт № 7 от 01.10.2023
1. Нашими войсками при атаке позиций противника в лесопосадках использовалась схема атаки «подползание с отвлечением внимания». Объектом атаки являлась оборонительная позиция, состоявшая из нескольких не связанных единой траншеей стрелковых ячеек. Она располагалась в Т-образном перекрёстке двух лесополос. Ячейки противника располагались в «горизонтальной» лесополосе по обеим сторонам от примыкания «вертикальной» лесополосы к «горизонтальной». «Вертикальная» лесополоса вела от позиций наших войск к позициям противника и не была физически занята противником, но ранее была хаотично заминирована. Последовательность действий при атаке была следующая:
1. Сначала четвёрка подползающих солдат («ползунов») проползла всю длину «вертикальной лесополосы» в 400 метров примерно за 40 минут. Четвёрка двигалась условно развёрнутой в линию. При движении ползком грунт перед собой прокалывался ножом для проверки наличия мин. При обнаружении мины они малой пехотной лопаткой сдвигались в сторону. Передовая четверка «ползунов» достигла перекрёстка лесополос и затаилась.
2. Вслед за четвёркой на расстоянии 100–150 метров передвигалась поддерживающая группа 8 человек. Она была выстроена в условно шахматном порядке в 3 ряда.
3. После выхода четвёрки «ползунов» на перекрёсток двух лесополос по позициям противника с дальнего края поля открывался огонь из пулемётов, а также миномётов. Под прикрытием этого огня поддерживающая группа выходила в затылок передовой четвёрке «ползунов», но не догоняла её полностью. Она останавливалась примерно в 30 метрах позади передовой четвёрки.
4. После переноса миномётного и пулемётного огня с дальнего края поля в стороны от перекрёстка лесополос с целью изолирования атакуемых позиций от подвода резервов, поддерживающая группа вступала в перестрелку через поле с оборонительными позициями противника. Огонь вёлся поддерживающей группой наискосок справа и слева из «вертикальной» лесополосы в сторону «горизонтальной» лесополосы, как бы срезая угол поля. Расчёт делался на то, что, вступив в ближний стрелковый бой с поддерживающей группой, противник не заметит подползание передовой четвёрки к его позициям. Так и получилось.