ны, придавая ему сходство не то с тигром, не то с валадским драконом.
— Слушайте меня внимательно, отбросы! Вы — никто. Очередная рвань, проданная за долги доблестной армии Императора. Забудьте, кем вы были до этого! Забудьте тех, кто остался там, на другой стороне гор. Сейчас ваша задача — отражать нападения демонов до тех пор, пока наш милосердный правитель не пришлет очередных смертников для этого места. Год! Ровно столько вам нужно будет держать оборону.
Те, чье сердце окраситься в пурпур — пройдут дальше! Те, чье сердце затвердеет обсидианом — пройдут дальше. Те, кто снискает себе славу, откроет в себе воинский или иной талант — пройдут дальше. Вы слышали, сукины дети?! — Заревел он, заставив вздрогнуть как своих товарищей, так и испуганных, замерзших людей перед ним.
— Остальные сдохнут, клянусь милосердной Гуань Инь! И лучше бы им сдохнуть в пасти очередного ублюдка из Желтого Источника, чем остаться через месяц тем же куском говна, что и сейчас. Десятники! Шаг из строя! — Снова заорал он, и из кое-как сбитой в несколько линий толпы торопливо выбежало девять человек.
Хоть они и оставались теми же самыми должниками, что и остальная сотня, однако одеждой и выражением лиц заметно отличались от основной массы. Все девять человек являлись крупными, хорошо развитыми мужчинами лет по тридцать-сорок, тогда как среди собранных на площади людей хватало и подростков, и пожилых людей, и откровенных хлюпиков.
Все девять стоящих перед строем командиров имели угрюмые лица, а также заживающие раны на лице и конечностях. И взгляд у них был одинаковый: мрачная обреченность людей, снова отправленных в пекло пополам с решимостью это пекло пройти.
Отличия от остальных имелись и в благосостоянии: каждый десятник, помимо холщовой рубахи и штанов, носил теплые накидки из грубой шерсти, сапоги из настоящей кожи, даже воинский пояс, правда пустой и потрепанный. Не густо по меркам мирной жизни, но основная масса собранных на плацу людей и вовсе имела лишь штаны, рубаху да плетеные сапоги или вовсе обмотанные на ногах куски ткани.
— Слушай мою команду! Разбиться на отряды, заселить казармы согласно порядковым номерам и до заката встать на довольствие у господина распорядителя. Каждому дармоеду положен общий на отряд котел, одеяло, две меры риса, а также любая съедобная дрянь, которая не успела сгнить в повозке. Оружие вам выдадут завтра, сразу после присяги. Р-разойдись!
Толпа растерянно зашумела.
— Молчать! — Подал голос один из спутников косматого командира — высокий, даже скорее длинный воин с узкими восточными усиками и болезненным, желтым лицом. Его голос не шел ни в какое сравнение с командным рыком начальника, однако толпа испуганно затихла.
— Все инструкции я уже дал вашим десятникам. После заселения в бараки вам объяснят, как и от кого вы будете защищать нашу незыблемую твердыню, — Все-таки счел нужным дополнить свои слова военачальник, — Всё, свободны. Баланда сама себя не приготовит.
Закончив свою речь, командующий шумно втянул воздух в легкие, а потом смачно сплюнул, едва не зацепив сапоги своего подчиненного. Тот не повел и бровью, все также безмолвно стоя перед дрожащими от холода и страха людьми.
Однако молодому воину снова пришлось прикрикнуть на новобранцев, прежде чем десятники засуетились, пинками и подзатыльниками разбивая толпу на девять отрядов. Засуетился и Станислав, на ходу прикидывая, куда ему лучше приткнуться. На первый взгляд, условия казались одинаковы для всех, но именно что на первый взгляд.
Он выглядел простым тринадцатилетним мальчишкой — худым, нескладным, с мягкими, но какими-то птичьими чертами лица и быстрым взглядом редких здесь голубых глаз. Разумеется, никто из мужчин-десятников не остался в восторге от такого соратника. Пару раз его турнули, один из бородачей грубо толкнул парня в снег, так что Стасу ничего не оставалось, кроме как прибиться к сборищу отщепенцев, которыми побрезговали все остальные.
Самые слабые элементы отсеялись быстро, самые сильные тоже — десятники тянули одеяло на себя. Поэтому, пока остальная масса валандалась из стороны в сторону, немногие "счастливчики" убивали время… Нет, не знакомясь со своими сокомандниками. На это их уже не хватило. Отнюдь, все мужики, и стар и млад, пялились на другой конец плаца. Там, где две суровые тетки строили два десятка женщин.
Они выглядели еще более неприглядно, чем основная масса сильного пола. Сгорбленные, замызганные, с грубыми от работы руками, рано постаревшими лицами, лоснящимися от жира волосами. С точки зрения жителя двадцать первого века, избалованного ухоженными красотками (хотя бы и на экранах да в интернете) подобный вид преступниц вызывал отвращение.
По сути, от мужчин сосланных женщин отличали разве что длинные волосы, да небольшие округлости, к тому же почти полностью скрытые мешковатой одеждой. Поэтому взгляд Стаса, в отличие от горящих взоров взрослых людей вокруг, лишь лениво блуждал по серым фигуркам. Блуждал, пока не наткнулся на Неё.
Он и сам не мог понять, что такого привлекательного было в чумазой аборигенке примерно его возраста. Лица на таком расстоянии толком не разглядеть, даже без слоя грязи на нем, фигуры никакой еще нет, и, судя по более взрослым представительницам местного этноса, и не предвидится. Глаза…
Да, наверное, они. Яркие, бутылочно-зеленого цвета. Они горели двумя светлячками на смазанном силуэте лица. А еще — осанка, манера держаться и упрямство, которое источал вся ее маленькая фигурка. "Я выживу, я выберусь отсюда!" — Говорил окружающим вздетый вверх подбородок. Она выделялась даже на фоне гигантских, усыпанных снегом гор вдалеке.
Единственный наполненный жизнью человек среди высушенных полутрупов с глазами дохлой рыбы.
"Эх, оказаться бы с ней в одном отряде. А еще лучше — среди таких как она, а не арестантов, сосланных туда, где волки срать боятся. Ну вот какого черта меня не занесло в местечко поприличнее?!" — Свернули мысли Стаса в иное русло, пока незнакомая девушка покидала плац в хвосте женской колонны.
"Хотя бы в тело аристократа, можно даже из тех, кто победнее. Черт, я согласен даже на торгаша или ремесленника. Дернуло же меня запустить ту игру! Максимальная реалистичность-максимальная реалистичность", — Передразнил бывший двадцатидвухлетний грузчик сам себя, — "На, любуйся на свою реалистичность, пока все яйца не отморозишь".
Станислав оглядел доставшихся ему спутников. Те также мрачно посмотрели на него в ответ. Трое подростков, один из которых казался его ровесником, а двое других выглядели лет на пятнадцать, хмурый мужик без двух пальцев на левой руке, пара доходяг с чистыми, без следов мозолей, ладонями, молодой парниша с ожогом на пол лица и пустым взглядом да крепкий, плешивый старик.
Всего десять человек. Учитывая, что отряды в форте официально именовались десятком, это звучало логично. Вот только у остальных командиров набиралась минимум дюжина. А самый свирепый на вид мужик и вовсе забрал к себе около трех дюжин.
"Какого, спрашивается, хрена?!" — Возмущенно подумал Стас, но вслух бухтеть побоялся. Вместо этого остановил взгляд на их собственном лидере.
Десятник выглядел под стать выбранному отряду — единственный из девяти мужчин, кто не выделялся ни мышцами, ни высоким ростом. Он оказался лишь на пару сантиметров выше самого Станислава, худ, а также комично плешив, с неровными клочками волос вокруг лысины. Потрепанная одежда (ворох тряпок без особой системы) придавала ему сходство с попом-пропойцей из чеховских рассказов.
Ходил десятник слегка сутулясь, а на его совершенно непримечательном лице отражалась лишь скука и покорность. Разве что узкие опухшие глаза цепко оглядывали каждого из доставшихся ему людей, да двигался он профессионально: мягко и бесшумно.
"Может, он просто не хочет привлекать к себе внимание? Вот и прикинулся поленом", — Со вздохом подумал Стас. Только эта мысль и вселяла в пришельца из другого мира хоть какую-то надежду.
Представиться друг другу членам отряда не дали, как и возмутиться таким распределением. Остальные десятники быстро погнали народ в сторону дюжины ветхих построек у западной стены, так что несчастному попаданцу не оставалось ничего, кроме как брести вслед за остальными, стараясь попадать в шаг и не наступить на пятки впереди идущему.
Холодная осенняя погода снижала и без того плохое настроение, превращала его чуть ли не в похоронное. Унылый пейзаж вокруг тоже не являлся усладой для глаз: за пределами форта угрюмой громадой высились скалы, за воротами ветвилась мощеная на римский манер дорога, росла чахлая, однообразная растительность.
Все это напоминало Стасу Исландию, в которую его как-то брал отец. Тот же марсианский пейзаж, суровая природа, жестокий ветер двадцать четыре часа в сутки. Благо хоть стены их "твердыни" неплохо защищали от последнего, иначе весь личный состав слег бы уже через неделю, в таких-то обносках.
Их барак оказался самым крайним среди ряда однообразных строений. Маленький, весь какой-то потрепанный и залатанный, он выделялся своим затрапезным видом даже среди остальных казарм. Там имелось всего одно длинное, как скандинавские дома викингов, помещение, которое едва ли мог обогреть небольшой очаг в центре.
Узкие, кое-как сколоченные койки подозрительно походили на нары, а из всего постельного белья в наличии имелся разве что набитый травой матрас да дырявые одеяла, кучей сваленные в углу помещения. Никакие тумбочки или вешалки неизвестными строителями не предусматривались: одна стойка для оружия на всю казарму, несколько длинных, наспех сколоченных столов для приема пищи, да такие же скамейки рядом с ними в левом крыле казармы — вот и вся доступная мебель.
— У вас есть время, пока снаряжаются остальные отряды, — Объявил им десятник, стоя в холодном, продуваемом изо всех щелей помещении, — Можете пока занять места и познакомиться друг с другом. Потом я расскажу о традициях нашего славного форта и правилах Денежной Жабы.